— Их не удивило, что в письме обращаются к Вере? — Чему тут удивляться? — Ну… у девочки есть отец и мать, а обращаются только к матери. Игорь замер, хмуро глядя в лицо Женьки, потом спросил: — Что еще за чушь? — Я бы так не сказала… — Чушь! — отрезал он. — И письмо это, и твои дурацкие намеки… — Он выскочил из комнаты и хлопнул дверью. — Ты не в курсе, — повернулась ко мне Женька, — на что я намекала? Через полчаса мы покинули квартиру Дунаевых. — Сил моих нет здесь находиться, — созналась Женька, спускаясь по лестнице. — Моих тоже, — вынуждена была согласиться и я. — Вот-вот. Лучше нам попытаться сделать что-нибудь полезное, а не сидеть на чужом диване, наживая инфаркт. — Насчет инфаркта ты права, а вот пользы от нашего копания в чужой жизни я не вижу. Женька присвистнула и заявила: — Мы пока и не копнули как следует. И можешь называть меня какой угодно дурой, но одно ясно: Игорь злится не зря, что-то тут есть. — Конечно, — скривилась я. — У человека ребенка украли, даже представлять не хочется, каково это. — Ладно, Наташка у себя, а в ее квартире разговор вести гораздо легче. Поехали. Поднимаясь к квартире Натальи, мы услышали ее голос. Говорила она на повышенных тонах. Я позвонила, дверь открыл младший сын Натальи Вовка и нам с Женькой невыразимо обрадовался: — Мама, Анфиса с тетей Женей пришли. Оба Наташкиных сына зовут меня по имени, а вот Женьку почему-то тетей. Само собой, Женьку это слегка раздражает, должно быть, поэтому она нахмурилась, а Наталья, выглянув из кухни и увидев нас, схватилась за сердце. — Плохие новости? — Если ты о Лельке, ничего нового, — торопливо сказала я. — А мы поговорить пришли, появилась у нас одна мысль… — Я выразительно посмотрела на мальчишек, и Наталья, поняв мой взгляд, прикрикнула: — Марш в свою комнату! Обрадовавшись, что нагоняй отменяется, мальчишки незамедлительно скрылись, а Женька без предисловий спросила: — Лелька у них приемная? Наташа вздохнула, села на стул и кивнула печально: — Вам Вера рассказала? — Ага, — с легкостью соврала Женька, вызвав тем самым в моей душе гневный протест. — Я думала, никто не знает… Верочка даже с прежней работы ушла, и квартиру поменяли… У нее детей быть не могло, это она еще до замужества знала, и Игорь знал, она его предупредила сразу. И первые три года они жили хорошо, а потом… — Вере очень хотелось ребенка? — подсказала я, а Наташа вдруг поморщилась: — Тут дело вот в чем… то есть вряд ли бы она решилась, но Игорь… — Он хотел детей? — Нет, не хотел. — Наташа посмотрела на нас и нахмурилась. — Тут другое… — Что другое? — не поняла Женька, демонстрируя редкую бестолковость, хотя мне уже все стало понятно. — У Игоря появилась женщина, точнее, женщины. Одна, другая, в общем, он увлекался. Вера винила себя и… Да что я вам рассказываю, сами все прекрасно понимаете. Она жила, как на вулкане, забеременеет одна из его красоток, и он Верочку бросит, ведь там ребенок, а здесь… Только зря она боялась: дети ему без надобности. Он, как все мужики, эгоист до мозга костей, я ей сто раз говорила… — Наталья заплакала, а мы сидели молча, боясь своими вопросами ее спугнуть. — В общем, Вера решила взять ребенка в детском доме. Игорь был против. Отношения вконец испортились, одно время я думала, что они разойдутся. И вдруг он согласился. Они взяли девочку, месячную, и, не поверите, все наладилось. Игорь к ней привязался, а про Веру и говорить нечего. А Лелька такое чудо, господи, да ее все любили… Что да, то да, мы с Женькой тому пример, Лелька очаровательный ребенок, ее общество никогда не было в тягость и даже совсем наоборот. — Ты думаешь, это Лелькина мамаша вдруг объявилась? — спросила Женька. — Не знаю, Верочка перед похищением говорила, будто ей кажется, что за ними кто-то следит. И я, и Игорь над ней подшучивали. И вдруг… — А кто мать ребенка? Наташа пожала плечами. — Какая-то потаскушка, родила в девках, молодая, на что ей ребенок? Вот и оставила. У Игоря во втором роддоме тетка главврач. Она и помогла, удочерение — дело хлопотное. Мать от девочки официально отказалась и претендовать на Лельку не имеет права. Нас уверяли, что она никогда не узнает, где ее ребенок, и вот… Как-то она узнала… — Конечно, в милиции ничего рассказывать не стали, — вздохнула я. — Не стали. — Наташа вытерла глаза платком и закусила губу. — Хоть я и говорила, что надо рассказать, они ее найдут и Лельку отыщут. А Игорь был категорически против, мол, узнают и непременно кто-нибудь ребенку расскажет. — Но ведь это безумие… — начала я, но Женька перебила: — Сегодня Игорь пытался разыскать мать? — Да. — И что? — Ничего, — покачала головой Наташа. — Найти ее он не смог. — Выходит, Игорю известно, кто мать? — Кажется. — Что значит «кажется»? Он знает или нет? — напирала Женька. Это в ней репортерская настырность разыгралась, при этом сострадание к собеседнику начисто отсутствовало. В доме повешенного не говорят о веревке — известная истина, но журналисты как раз наоборот, только об этой самой веревке и способны говорить. Наташа то ли растерялась, то ли по какой-то неведомой причине решила, что Женька имеет право так с ней разговаривать, и покорно отвечала. Скорее всего, она считала, что сестра с мужем не правы, держа в секрете сведения шестилетней давности, и искренне хотела помочь девочке. Мы тоже хотели помочь, поэтому я не стала одергивать Женьку, а просто сидела и слушала. — Игорь ничего никому не объяснял. Вы же видите, в каком он состоянии. Удивляюсь, как он выдерживает такое напряжение. Ни на минуту не прилег. Он очень любил Лельку, то есть он очень ее любит, — испуганно поправила себя Наталья. — Как думаете, это мать похитила ребенка? — жалобно спросила она. — Похоже на то, — кивнула Женька и торопливо поднялась из-за стола. — Вы куда? К Вере поедете? — Попробуем отыскать эту чокнутую мамашу. — Но Игорь… — Игорь сам по себе, а у нас свой метод, и, честно говоря, срабатывает. По крайней мере, менты от нас поотстали. Женька направилась к входной двери, и я следом за ней. — В роддом поедем? — спросила я, устраиваясь в «Фольксвагене». Подружка, взглянув на часы, кивнула: — Если не застанем тетку Игоря на работе, придется ехать к ней домой. Ты с ней знакома? — Виделись несколько раз, Дунаевых она навещает нечасто, но в Веркин день рождения точно была. — Я с ней по работе встречалась. О роддоме статью писала, у них там все трубы полопались, а властям это до лампады. После статьи зашевелились и ремонт сделали. — И ты надеешься, что из-за этого тетка Игоря будет с тобой откровенничать? — Я надеюсь, что она поймет: мы хотим найти ребенка. А как, кстати, зовут тетушку? Римма… — Сергеевна, — подсказала я. — Точно. До роддома номер два было совсем недалеко, и минут через десять мы уже сворачивали к свежевыкрашенному двухэтажному зданию с широким крыльцом. Слева стоянка для машин, справа клумбы, ухоженные и по случаю жары недавно политые. — Чувствуется хозяйская рука, — похвалила Женька и спросила с сомнением: — Как считаешь, она нас сразу пошлет или хотя бы выслушает? — Сейчас узнаем, — пожала я плечами. Римму Сергеевну пришлось ждать минут двадцать. Она появилась в конце коридора, издалека увидела нас и улыбнулась, потом, точно вспомнив, что для улыбок время неподходящее, нахмурилась и кивнула: