— Здравствуйте, девочки. Ко мне? Проходите в кабинет, там удобнее. Ласковый прием рождал в душе надежду, что мы приехали сюда не зря. Мы с Женькой вопросительно переглянулись, и я начала: — Римма Сергеевна, вы, конечно, знаете, что произошло? — Да, я то и дело звоню… чудовищно… бедная Верочка… Игорь… не представляю, как они держатся. Я была у них в понедельник и сегодня опять собираюсь. — Римма Сергеевна, Игорь и Вера подозревают, что ребенка могла похитить мать Лельки. — Женщина даже бровью не повела, смотрела выжидающе и вопросов задавать не собиралась. — Сегодня утром Игорь куда-то уезжал, думаю, пытался разыскать эту женщину… — Так он знает, где она? Он же… — Римма Сергеевна нахмурилась и замолчала. — Мы решили, что знает. Как приемным родителям им должно быть известно имя матери. Римма Сергеевна усмехнулась, точно я сказала что-то нелепое, потом ответила: — Разумеется… — В удочерении помогли им вы? — Я. Они очень хотели ребенка, а тут девочка-отказница. Чудесная здоровая малышка. А Игорь — мой племянник. — Она закрыла глаза ладонью, потом торопливо налила воды из графина, стоявшего на столе, выпила, пробормотав: — Извините… — Сегодня им пришло письмо, которое подтверждает наши подозрения насчет похитителя. В письме Веру просили не волноваться за ребенка… — Веру? — Могу поклясться, женщина была потрясена. — Веру? — повторила она еще раз и почти простонала: — Господи… — Мы подумали, может быть, то, что не удалось Игорю, удастся нам? Я знаю, это против правил и вообще, но… Ведь вы понимаете? — сказала я с надеждой. — Римма Сергеевна, не могли бы вы сообщить нам имя этой женщины? Она молчала минуты три, не меньше, сидела, разглядывая свои руки, молчали и мы, боясь нарушить тишину. — Трусова Инга Станиславовна, — вдруг сказала она. — Отец ее был известным в городе человеком, тренером в нашей спортшколе. Несколько лет назад вместе с женой погиб в автомобильной катастрофе. — Инга? — растерялась я. Римма Сергеевна взглянула непонимающе и спросила: — Значит, Игорь встречался с ней? — Этого мы не знаем, — кашлянув, ответила Женька. — Но похоже на то… — Бедный ребенок. — Римма Сергеевна опять тяжело задумалась, а мы с Женькой, простившись, торопливо покинули кабинет. — Чего-то тут не так, — кусала губы Женька. — Конечно, не так, женщину с коккером звали Людмила, а тут какая-то Инга… — Ерунда, Инга — имя редкое, назови она его, девочка могла рассказать о тете Инге, а родители сразу бы насторожились. А вот тетушка явно озабочена… — Разумеется, я тоже озабочена… — Ох, что-то во всем этом есть. Как собака, чую, а высказать не могу. А куда ты едешь? — додумалась спросить Женька. — К Ромке, конечно. Как еще мы можем узнать адрес этой самой Инги? Завидев телефон-автомат, я позвонила мужу, но с работы он уже уехал, и мы помчались к нам. Роман Андреевич с удовольствием поглощал приготовленный обед и, завидя меня, заулыбался, но тут приметил Женьку и поскучнел. — Ромик, для тебя есть работа, — порадовала подружка. — Мы тут такого нарыли, целый детектив. Но без твоей помощи не справиться. — Ну и чего такого вы нарыли? Номер машины, на которой увезли Лельку? — Нет, с номером не повезло. А дело такое: Лелька — приемная дочь Дунаевых, и умыкнула ее, скорее всего, мамаша. Видно, через шесть лет не вынесло материнское сердце, что родное дитя в чужих людях мается, вот и… Роман Андреевич присвистнул, а затем поморщился. — Чего ж они дурака валяли и в ментовке об этом помалкивали? — Они и сейчас помалкивают. Игорь пытался отыскать мамашу, но… в общем, успехов не наблюдается. — А от меня вы чего хотите? — Мамашу, само собой. — Зачем? — Роман Андреевич начал злиться, скорчил премерзкую физиономию и взглянул на нас сурово. — Как зачем? Хотим проверить… — В милиции проверят. Если б Игорь с Веркой не темнили, ребенок был бы уже дома. — Роман Андреевич придвинул телефон и стал звонить, но нужного человека на месте не оказалось, и, недовольно косясь на нас, он вновь набрал номер. — Андрей, ты? Громов говорит… Нормально… Я пристроилась рядом и зашептала: — Мать — Трусова Инга Станиславовна, ее отец когда-то был тренером в спортшколе, вместе с женой погиб в автокатастрофе. — Вот что, Андрей, тут такое дело: надо выяснить, где сейчас проживает некая Трусова Инга Станиславовна, ну и, по возможности, все, что ее касается… Есть подозрение, что она похитила ребенка… Да… отец бывший тренер… ясно… ага… — Дальше разговор пошел вовсе для нас невразумительный, сплошные «ага» да «ясно», мы томились, ерзали на стульях и вожделенно заглядывали в непроницаемую физиономию Романа Андреевича. Наконец он повесил трубку и покачал головой: — Вот что значит четыреста пятьдесят тысяч жителей. Андрей с этой самой Ингой в спортшколе учился. Она гимнастикой занималась, ее прочили в звезды, и вдруг несчастье: упала с велосипеда, да так неудачно, что сломала бедро. Со спортом пришлось проститься, ну и, как говорит Андрей, у девки слегка крыша поехала: то она ни о чем, кроме своей гимнастики, думать не думала, то ударилась в разгуляево: мальчики, винишко и все такое прочее. Вышла какая-то скверная история, то ли авария в пьяном виде, то ли еще что, у отца инфаркт, у девки неприятности, но вроде все замяли. Потом она из города уехала, был слух, что вышла замуж. — И чего? — выслушав рассказ Романа Андреевича с приоткрытым ртом, спросила Женька. — И ничего. Это то, что Андрей сообщил. А на остальное нужно время… Я с Игорем едва знаком, а вот вы с Веркой старые подруги, поезжайте к ней и уговорите все рассказать в милиции, если будут хитрить да темнить, наверняка лишатся ребенка. — Легко сказать — поговорить, — проворчала я. — Да Верка даже не в курсе, что нам про Лельку известно… Думаешь… — Не думаю, но точно знаю: милиция для того и существует, чтоб заниматься такими проблемами. Мы с Женькой невесело переглянулись, но совету вняли и поехали к Дунаевым. Открыла нам мать Веры, лицо заплаканное, плечи опущены, и двигается как тяжелобольная: ясно, что хорошими новостями не пахнет. — Есть что-нибудь новое? — испуганно спросила я, она только головой покачала. Игорь, Вера и вернувшаяся Наталья были в комнате. Взглянув на нас, Вера нахмурилась и спросила: — Как вы узнали? — Теперь это неважно, — отмахнулась я. — Важно другое: как можно скорее рассказать о своих подозрениях в милиции. Они найдут эту Ингу… — Найдут Ингу, — вдруг зло засмеялся Игорь. — Как будто это так просто. Она давно уехала из города. — Тем более, — спокойно возразила я. — Сам ты ее отыскать вряд ли сможешь. А в милиции с такой проблемой справятся. Скорее всего, она просто забрала ребенка к себе… — Чушь… чушь… она что, ненормальная? — Вполне возможно, — влезла Женька. — Вы лучше вот что скажите: раньше она себя как-то проявляла? Интересовалась ребенком? Может быть, звонила? — Нет, — покачала головой Вера, — никогда. Я даже не думала, что… Ведь она от нее отказалась, нас заверили, что она не узнает, где девочка. Как же так? Выходит, кто-то сообщил ей… — Кто мог ей сообщить? — рявкнул Игорь. — Она могла узнать об этом только из документов… — Какие-то знакомые, имеющие отношение к этим документам, в конце концов, просто деньги… — Но зачем ей все это, она же отказалась от ребенка? Не может она теперь претендовать на девочку, — жалко всхлипнула Вера. — Это ведь неправильно, нечестно. Я Лелькина мать, а она ее бросила, бросила… — У Веры началась истерика, и разговора не получилось. Игорь подхватил нас с Женькой за локотки и буквально выпихнул в кухню. — Вы видите, чего добились своей дурацкой болтовней? Вы что, хотите ее в гроб вогнать? — Мы хотим вернуть Лельку, — выдернув свой локоть из его цепких рук, ответила Женька. — Очень признателен. Но мы как-нибудь обойдемся без вашей помощи. Я ясно выражаюсь? Не суйтесь не в свое дело. И вообще: оставьте на некоторое время наш дом. Я бы сказал, на длительное время. — Игорь, я понимаю, ты расстроен, — попыталась я утихомирить разыгравшиеся страсти. — Но, скрывая правду, вы только ухудшаете положение. К тому же ваша тайна уже не тайна, я все рассказала Роме, и он позвонил в милицию. Эту женщину уже ищут. — Черт! — совершенно обезумев, заорал он. — Кто тебя просил? Чего вы вообще суетесь не в свое дело? Убирайтесь отсюда, и чтоб ноги вашей больше не было! — Полегче, — осадила его Женька. — Убраться мы, конечно, уберемся, но Лелька нам не чужая и запретить нам беспокоиться о ней ты не можешь. Игорь закусил губу и попытался успокоиться. Надо признать, это ему удалось. — Анфиса, — сказал он, обращаясь ко мне и игнорируя Женьку, — пожалуйста, послушай меня. Эта женщина, я имею в виду эту Ингу, явно психически неуравновешенная особа, и я очень жалею, что сообщил о пропаже ребенка в милицию. Сообщил, потому что никак не думал, что связано это с настоящей матерью. Она мать Лельки, мать. Пусть никудышная и бросившая ее, но мать. Повинуясь неожиданно пробудившимся родительским чувствам, она похитила девочку. По закону это преступление. Киднеппинг — очень серьезное преступление. Вы понимаете? Я думаю, что сейчас Лелька в безопасности, но, если милиция начнет охоту на эту женщину, только господу ведомо, что она сотворит. Например, заведет малышку в лес и там бросит, чтобы не оказаться в тюрьме, или того хуже, сунет в какой-нибудь подвал в заброшенном доме… и никто никогда не найдет там ребенка. Я схожу с ума, думая об этом… Мы не будем ничего предпринимать. Мы надеемся, что она как-то образумится и себя проявит. Например, позвонит. Ведь она прислала письмо, вполне возможно, что и позвонит. И тогда мы попробуем вернуть Лельку, пообещав взамен, что не будем возбуждать против нее уголовного дела. — А если она не собирается ее возвращать? — Не думаю, что ей нужен ребенок. Для такой, как Инга, это обуза, не зря она однажды уже бросила дочь. Игорь замолчал, и мы молчали, пока я, собравшись с силами, не напомнила: