— Выкладывай! — Франклин и Дженкинс обратно не доехали. — Что, черт возьми, ты имеешь в виду? — Они не вернулись. Не вышли на связь. Мы можем только предположить, что их перехватили и уничтожили. Гнев белым пламенем обжег Синклера. Он хотел кого-нибудь или что-нибудь прикончить. Он не желал видеть ни Гиббса, ни Бакстера, вообще никого. Бакстер не поднимал глаз, на его лице застыло напряженное выражение. Хотя в комнате было прохладно, на его лбу выступили капельки пота. Он выглядел так, словно боится за свою жизнь. — Когда мы пойдём и разнесём их в пух и прах? Сэр. — Лицо Гиббса не выражало почти ничего, но Генерал распознал сдерживаемую ярость, вспыхнувшую в его глазах. Генерал заставлял себя дышать, сохранять контроль. Он жаждал выпустить своих бойцов и позволить им делать то, что они умеют лучше всего. Он бы предпочел сравнять город с землей. Ему даже не придется ступать в его пределы. Черт возьми, при должной артиллерийской и воздушной поддержке не пришлось бы приближаться ни одному его солдату. Они могли бы уничтожить Фолл-Крик, стереть с лица земли. Но ему приходилось думать о своем потомстве. Она все еще оставалась внутри. — Отправьте им еще одно сообщение, — распорядился Генерал. — Такое, которое они нескоро забудут. — Я так и сделаю, — отозвался Гиббс. — Это не может остаться без ответа. — Но разумно. Мы должны ограничить использование артиллерии и минометов. Нам нужно беречь «Винтер Хейвен». Солнечные батареи, теплицы и засеянные поля. Когда мы захватим власть, то воспользуемся этими ресурсами. — А люди? — Кроме моей правнучки, меня никто не интересует, хоть всех их убейте. Но приведи ко мне Лиама Коулмана. Я хочу покончить с ним лично. Он не думал о последствиях нападения американских военных на жителей американского города. Теперь он командовал. Губернатор дал ему полномочия принимать единоличные решения. Что он, черт возьми, и сделал. Гиббс прочистил горло. — В чем дело? — Войска — они могут отказаться вступать в бой с некомбатантами. Даже укрывающими террористов. У них не хватит на это духу. — Любой, кто посмеет ослушаться моего прямого приказа, закончит как те дезертиры! — Мои люди могут это сделать. У них нет таких моральных устоев. Генерал снова повернулся к окну и залюбовался видом. — У тебя есть идея? Он поймал ровную улыбку Гиббса, отраженную в стекле. — Я как раз кое-что придумал. Глава 37 Лиам День сто двенадцатый Ночью Лиам следил за дорогой. Сквозь очки ночного видения темнота окрасилась в разные оттенки зеленого. Луна едва виднелась, скрытая за густой пеленой облаков. Ранее прошел дождь — дорога блестела, капли дождевой воды покрывали остовы мертвых машин. Деревья и трава влажно блестели. Он патрулировал трассу М-139 в нескольких милях к северу от блокпоста между Фолл-Крик и Сент-Джо. После коллапса двигатели машин стали громкими и заметными; Лиам намеревался скрыть свое присутствие, поэтому доехал на велосипеде до «Мира трейлеров», припарковался на свободной стоянке и оттуда пошел пешком. Вчера он разместил М2 на крыше средней школы, укрепленной мешками с песком. Это здание служило последним убежищем для города — Лиам хотел, как можно лучше его защитить. М60, которые они украли у Генерала, установили в нескольких скрытых местах для засад. В 22:00 он освободил Перес от обязанностей разведчика и попросил Майка Дункана его подменить. Лиам хотел проверить несколько тайников с оружием, которые закопал несколько недель назад. Но главным образом ему нужно убедиться, что он будет в зоне действия рации Лютера в назначенное время — 23:00. Разрушенный ретранслятор внес существенные коррективы в его планы. Прошло уже три дня с тех пор, как он ничего не слышал от своего шпиона. Оставался ли Лютер по-прежнему его агентом или перешел на другую сторону, совершенно неясно. Тридцать шесть часов назад потенциальные похитители вторглись в периметр Фолл-Крика. Четырнадцать часов назад штурмовые группы Лиама саботировали транспорт и машины снабжения Генерала. И все же разведчики не зафиксировали никакого движения со стороны солдат Генерала. Он чего-то ждал. Но чего? Может быть, он играл с ними, как кошка играет со своим обедом, прежде чем откусить ему голову. Используя методы психологического воздействия, чтобы запугать город и заставить его сдаться, прежде чем сделать хоть один выстрел. Лиам становился все более раздражительным. Его нервы совсем не выдерживали. Последнюю неделю он спал по четыре часа в сутки. Его одолевала усталость, но он привык к недосыпанию. Он оставался настороже. Бдительным и внимательным. Даже раненый, он двигался с быстро, легко ступая ногами, ловкий и сильный как пантера. Через очки он осматривал поля и фермерские угодья, дороги с выбоинами, приземистые здания и редкие дома. Ничто не двигалось. Ничто не выглядело неуместным. Впереди показался двухэтажный офисный комплекс. Лиам остановился вдоль наружной стены магазина напольных покрытий, чтобы осмотреть пустую парковку. Окна второго этажа, выходящие на север, давали ему хороший обзор перекрестка. Он внимательно прислушался. Ночные звуки наполняли воздух — прохладный ветерок шелестел в траве и сорняках. Стрекотали ночные насекомые. Шорох: пара крыс перебежала дорогу. Их глаза-бусинки светились, шерсть на сгорбленных спинах щетинилась. Паразиты. Они размножались быстрее, чем успевали накапливаться трупы. Трупы притягивали крыс. Крысы приносили болезни. Поскольку они немедленно избавлялись от трупов и регулярно проверяли дома — как занятые, так и пустующие — Фолл-Крик остался относительно чистым и невредимым. За пределами Фолл-Крика ситуация складывалась иначе. По словам знакомых Дейва, чума уже распространялась в Чикаго, Детройте, Сент-Луисе и Цинциннати, а также десятки тысяч смертей от туберкулеза, холеры и тифа. Несколько крыс скрылись из виду, когда Лиам подошел к задней двери офисного комплекса. С помощью отмычек из своего футляра он вскрыл замок и пробрался внутрь. В воздухе воняло гниющим мусором и протухшей едой. Паутина прилипла к потолку и липко блестела на дверях. Он отмахивался от нее, когда срезал угол, держа наготове M4. Коридор перешел в более просторное помещение: приемная, пара больших кабинетов, все светится зелеными оттенками — большой письменный стол, круглый стол, заваленный бумагами, блокнотами, папками и разбросанными чертежами. Осмотрев помещение, Лиам поднялся наверх и нашел окно с хорошим видом на перекресток. Он придвинул стол к подоконнику, а затем распахнул окно. Лиам снял рюкзак, прислонил его к стене и достал штативное крепление для M4. Приложив оружие к плечу, он уперся в стол. Приставив глаз к прицелу, он поворачивал кольцо фокусировки, пока стволы сосен на краю дороги в трехстах ярдах от него не стали различимы, странно освещенные зеленоватым светом ночного видения. Так близко, что он почти мог протянуть руку и коснуться их. Его сердцебиение участилось. Прицелившись, он несколько раз прошелся влево и вправо. Карабин почти не двигался. Он почти ожидал увидеть в объективе что-то кроме деревьев, заброшенного шоссе, горбатых очертаний заглохших машин — фигуру, лицо в темноте, смотрящее на него зловещими глазами. Ничего не было. Лиам успокоился и стал наблюдать, периодически проверяя по рации, не появился ли Лютер. 23:00 наступило и прошло. Затем полночь. Каждый час он переключал рацию на их личный канал и дважды нажимал на микрофон, делал паузу, затем еще дважды. Если бы Лютер находился в зоне доступа, он бы нашел безопасное место для ответа. Пока ждал, Лиам проверил свое оружие и пополнил магазины. Он почистил «Глок» и карабин и проверил содержимое своей сумки и повседневного футляра.