– Что думаешь? – спрашивает она у меня, любуясь собой в зеркале. – Выглядит невероятно, – искренне отвечаю я. – Ты похожа на русалку. Она немедленно покупает юбку. Я невольно слежу за тем, с какой легкостью она протягивает свою кредитную карточку. – А ты что-нибудь возьмешь? – спрашивает Мария Фабиола. – Зайду сюда попозже, – вру я. Мы идем дальше, вниз по склону. Легкий ветерок с моря прогоняет жару. Проходим мимо двух карабинеров, разговаривающих с фотографом. – А ты знаешь, что здесь запрещено фотографировать без разрешения? – говорит Мария Фабиола. – Вчера мы с Хью плавали в море, а вокруг было невероятное количество рыбацких лодок, и в них люди с камерами. Папарацци. Хотели снять вечеринку на яхте какого-то рэпера. Не знаю, что на это ответить, и наконец говорю: – Да, это неприятно. Мы проходим мимо церкви, где сейчас начнется венчание. У ограды выстроились с букетами подружки невесты: на них шелковые платья цвета темной фуксии, слишком тяжелые для такой жары. Мы с Марией Фабиолой подходим к пьяцце. Выбираем неброский и относительно пустой ресторан, садимся за столик на веранде, в тени. Подходит официант: мы заказываем по бокалу вина, прошутто, дыню и салат капрезе на двоих. Посреди пьяццы мальчуган пинает мяч, а потом бежит за ним; я провожаю его глазами. – У тебя есть дети? – спрашивает она. – Один, – отвечаю я, – мальчик. – И почему-то чувствую необходимость объясниться. – Я поздно стала мамой, – рассказываю я. – Первый брак продержался недолго. Потом было два выкидыша, и оба раза это было очень тяжело. Но наконец у меня есть ребенок, и я так счастлива! Я рассказываю о Габриэле – о том, как он обожает поезда. – Такой уж возраст, – говорю я и тянусь за телефоном, чтобы показать ей фотографию. – Нет-нет, не надо этих клише! – говорит она. – Давай попробуем быть европейцами. Не будем доставать телефоны во время еды. – Хорошо, – отвечаю я и убираю телефон обратно в сумку. Заставить меня почувствовать себя вульгарной – это Мария Фабиола всегда умела. – А ты? У тебя есть дети? Она колеблется, затем смотрит на меня, и лицо ее озаряется улыбкой. – Три дочки! – отвечает она. – Надо же, как в сказке! – говорю я. Ее улыбка меркнет. – О чем это ты? – спрашивает она. – Ну, знаешь, в сказках всегда фигурирует число «три». Три медведя, три поросенка, три дочери. Волшебное число. – Ты всегда чересчур увлекалась чтением, – говорит она. «А ты – сочинительством!» – хочется ответить мне. Но мы обе давно выросли, так что я прикусываю язык. Мы пьем вино и смеемся. Скоро за соседний столик садятся несколько очень красивых девушек. – Модели, должно быть, – шепчу я Марии Фабиоле. Она отвечает: «Да», даже не глядя на них. Столики вокруг моделей тоже быстро заполняются. По всему миру люди верят, что красота заразительна. Мы слушаем, как модели болтают друг с другом – по-английски все они говорят с акцентом, – и пытаемся угадать, кто они по национальности. Русские, словачки, датчанки? Три из четырех курят. Проходящие мимо люди останавливаются, смотрят на них, идут дальше. Но скоро внимание к ним угасает; тогда одна из моделей встает и прохаживается по пьяцце, словно по подиуму, шагая от бедра. – Эй, девки, – кричит она слишком громко, – как я вам? Остальные начинают громко ее хвалить. Теперь к ним приковано внимание всей пьяццы, добрых две сотни глаз устремлены на них. Модели отводят взгляды и морщатся с таким видом, словно вовсе этого не хотели. – Надеюсь, мои девочки не станут моделями, когда вырастут, – говорит Мария Фабиола. Но что-то в ее голосе подсказывает, что на такой исход она не особенно надеется – словно к карьере моделей ее девочек влечет сила, перед которой невозможно устоять. Приносят еду, и за обедом Мария Фабиола рассказывает о своих дочерях. Зовут их Симона, Клео и Мирабелла. Младшая интересуется балетом, а две старшие играют в теннис, как их отец. Над пьяццей плывет звон колоколов. Мы видим, как из церквушки, держась за руки, выходят жених и невеста. Все в ресторане и на пьяцце встают и приветствуют их аплодисментами. Жених и невеста моргают, словно новорожденные, у которых глаза не привыкли к свету. – А много времени ты тратишь на свои переводы? – спрашивает она, повернувшись ко мне. – Немало, – отвечаю я. – Это ведь моя работа. – Настоящая работа? – повторяет она. – Профессия? – На визитке у меня написано так, – пожимаю плечами я. – Можно посмотреть? – спрашивает она. – Визитку? – удивленно переспрашиваю я. – Конечно, я как раз напечатала новые. Я открываю сумочку и протягиваю ей визитку. Мария Фабиола рассматривает карточку, затем поворачивает и смотрит на свет. Я вдруг замечаю, что бумага тонкая и не лучшего качества. Она отодвигает визитку от себя и смотрит издалека. – Извини, что я так погружена в себя, – говорит она вдруг. – Видишь ли, я здесь по делу. Явно ждет, что я спрошу, по какому делу. Так я и поступаю. – Я подумываю купить этот отель. – Отель, в котором мы живем? – Да, – отвечает она. – Может быть, и фестиваль тоже. – Разве фестиваль продается? – спрашиваю я. – О, Юлаби! – отвечает она. – Все на свете продается. Я пытаюсь поймать ее взгляд, но она опускает глаза и начинает рыться в сумке. Наконец говорит: «Вот, нашла!» – и достает губную помаду. Обратно в отель нужно возвращаться тем же путем. Мы идем рука об руку; я зачарована тем, что перед нами расстилается аллея, а далеко внизу – сияющее синее море. Сколько раз мы ходили вот так в детстве! И теперь все повторяется – на иных утесах, над иным океаном. – Как ты считаешь, – говорю я, – что произошло в тот день, когда мы шли в школу и увидели ту белую машину.?.. – Стараюсь говорить как ни в чем не бывало, но голос меня выдает. По голосу понятно, что этот вопрос я долго обдумывала. – Что? – говорит она. – Помнишь белую машину? В ней сидел мужчина. А потом в школу приезжала полиция… – Я смотрю на нее и пытаюсь понять, неужели и правда забыла? Еще минуту мы идем в молчании. – Ах да, – говорит она наконец. – Странная вышла история. – Ну да, – говорю я. Она: «Ах да». И я: «Ну да». И все. Я смотрю на нее, пытаюсь поймать взгляд сквозь солнечные очки. Но ее молчание и напряженный разворот плеч говорят мне: я снова ее потеряла. Когда мы возвращаемся в отель, Мария Фабиола снова берет меня за плечи и целует в обе щеки – как здоровалась, так и прощается. * * * За завтраком я встречаюсь с Хью. Сегодня на нем рубашка персикового цвета, и ест он с серебряных приборов один. Мария Фабиола пропустила завтрак – не хочет со мной встречаться. – Доброе утро, – здороваюсь я с ним. – Доброе утро, – отвечает он и вытирает губы салфеткой. Встает и жестом приглашает к нему присоединиться. Я сажусь, он помогает мне придвинуть стул, а затем возвращается на свое место.