— Все, что он рассказал, — ответил Северский. — Кто приходил к его папаше? С какой целью? Может, хотел от него избавиться, но что-то помешало, или навестил с миром, но что-то пошло не так. В общем, пока что рано делать выводы. Мы въехали в знакомый двор. Обогнув дом Замберга, Северский нажал на педаль тормоза. — Это ваша? — указал он на мою машину. — Моя. Ошибиться было трудно. Моя машина была единственной припаркованной возле дома. — Спасибо, — и я вышла из машины. — Пожалуйста. Не гуляйте поздно ночью. Северский тут же дал задний ход, а через минуту его и след простыл. Дверь мне открыла Аня. Шепотом пригласила войти. — Иди на кухню, — сказала она. — Машка спит, я ей снотворное дала. На кухне теперь было чисто и даже уютно. Чувствовалась женская рука, любящая, а главное, умеющая наводить порядок. — Да я на минуту, Ань. — Чайник горячий. Ну побудь со мной, я же здесь как пришитая. Чай был очень кстати. В холодильнике обнаружились остатки запеченной курицы. Аня положила их в контейнер. — Забери, — попросила она. — Я на эту курицу смотреть не могу. Машка тоже. Она навевает плохие воспоминания. — А куда я ее дену? — растерялась я. — Возьми домой, угости тетю Милу. Поужинаете по-человечески, а то небось все носитесь по своим делам. — Как тебе сказать… Я вспомнила наш холодильник, содержимому которого частенько мог бы позавидовать любой смертный. А все из-за того, что тетя была помешана на готовке. — Да ладно, знаю я твою тетку. Она меня не любит, но обожает новые рецепты. Так вот, передай ей от меня привет. Может, потеплеет ко мне. Это было правдой. Тетушка не слишком жаловала Аню. Но на эту тему я с подругой говорить не собиралась. Зачем? У нас свои отношения, и мнение тети Милы было совершенно неуместным. — Ладно, давай. Я положила контейнер в сумку. — Я была в полиции, Ань. Она в это время стояла ко мне спиной, и я заметила, как напряглась ее спина. — Что-то случилось? — обеспокоенно обернулась она ко мне. — Следователь попросил меня поговорить с Артуром. — Тебя? А ты при чем? — удивилась Аня. — В том-то и дело, что я вообще никаким боком к нему не отношусь, — ответила я. — Однако следователь решил иначе. А знаешь почему? Потому что не смог дозвониться до вас. — Чушь какая-то, — потрясла головой Аня и опустилась на стул. — Еще коньяк остался. Плеснуть? — Нет, — наотрез отказалась я. — Хватит. Я снова за рулем. Не могу. — Одна я пить не буду, — отрезала подруга. — И не надо. Аня привстала и прислушалась. — Я дверь в Машкину комнату не закрыла, чтобы слышать, что у нее происходит. Вроде бы тихо. Еле успокоила. — Никак не придет в себя? — Не-а, — махнула рукой Аня. — То смеется, то плачет. То рвется в бой, то хнычет. От снотворного не отказалась — уже счастье. Слава богу, что она в отпуске, а то бы пришлось звонить ей на работу. — Где она работает, Ань? — Продавцом в книжном. Еще фриланс у нее какой-то, но там я уже ничем помочь не смогу. — Что-нибудь связное насчет случившегося говорила? — Ну что она может сказать? — развела руками Аня. — Говорит, что не хочет думать, что Артур смог ударить отца. И тут же: «Они так ругались, так кричали друг на друга всегда!» И — в слезы. Не определилась, видать, с окончательным решением. — Ей нужно время, — согласилась я. — А как Дмитрий? Ты в больницу звонила? — Звонила. Состояние тяжелое, навещать нельзя. — Ну хоть так… Ань? — М? — Анна подняла взгляд от чашки с чаем. — А ты как думаешь? Кто это мог быть, если не Артур? Подруга пристально посмотрела мне в глаза. — Я бы сразу подумала на Волкова, — твердо сказала она. — Единственный, кому могла быть выгодна смерть Димки. — Почему она была бы ему выгодна? — Ну как же? Димка же для многих, как кость поперек горла. Он помеха. — Какая помеха? — не поняла я. — Ты же сама говорила, что Дмитрий страдает тихо, на Волкова не наезжает, всю надежду уже оставил. Чем же Дмитрий мог ему помешать? Аня посмотрела на меня как на дуру. Ну понятное дело, она же бизнесвумен, а я всего лишь охранник на частной основе. Самой мне не догадаться, куда там. — Да говори уже, — не выдержала я. Я начинала раздражаться. Ну вот зачем держать долгие многозначительные паузы, тем самым намекая собеседнику на его некомпетентность? Некрасиво. И выводит из себя моментально. — Ладно, — сдалась Аня. — Поделюсь своими мыслями. Действительно, откуда тебе знать… — А ты просвети. — Легко. Пока жив Замберг — репутация Волкова в опасности. Это сейчас Димка молчит, да и то потому, что его уже приложили. Наберется сил и снова выступит против Волкова. Самому Волкову терять, кроме признания, уже нечего. У него уже все есть. Обольют помоями? Не пропадет. Деньги есть, он-то выживет. А вот Димке что даст эта правда, как ты думаешь? Я поняла, о чем она. Время. Прошло слишком много времени с того момента, когда знаменитый певец сказал, что является автором своего главного хита. Ему поверили, а Замберга никто не услышал. Он сломался, и теперь уже не важно, кто на самом деле придумал стихи о замерзающей в зимнем лесу девочке и положил их на дивную музыку. Время было упущено. — Мне так жаль, — искренне призналась я. — Блин, это же чертовски обидно, когда тебя никто не слышит. — И не верит, — подчеркнула Аня. — Поэтому Димке никуда лезть не нужно. Это мое профессиональное мнение. Я сто лет с ним, если можно так сказать, живу и работаю, знаю его чертову психованную полупьяную натуру. Он не выдержит эту борьбу. И все же я до конца не понимала. Если я правильно поняла, то Волкова все устраивало. Дмитрий давно оставил попытки добиться правды. С чего бы Волкову ворошить прошлое и пытаться убрать Замберга, если тот молчит и не отсвечивает уже много лет? Но обсуждать эту тему я не хотела. Кажется, Аня тоже не горела желанием. Кроме того, у нее на каждый мой дилетантский вопрос находился свой профессиональный ответ, а если я не въезжала в суть с первого раза, то она начинала раздражаться. Поэтому чаще всего после диалога с ней я ощущала какую-то незавершенность, но каждый раз успокаивала себя тем, что она знает о чем-то лучше меня. Просто привыкла кичиться. Дурацкая привычка, которая, слава богу, не делала наши отношения хуже. — А как там девушка, которая так трогательно ухаживала за Замбергом? — вспомнила я. — Не помню, как ее зовут. — Катька-то? Я сама ей позвонила на другой день. Она была в шоке. Сказала, что давно боялась чего-то подобного. — К вам с Машей она не приходила? — Зачем? Это Димкин человек, не наш. Что ей здесь делать? Это показалось мне странным. По моим понятиям, первым делом Катя должна была сразу же броситься на помощь Маше. Горе ведь сближает. Вроде бы. Голову ломать совершенно не хотелось. И тут я вспомнила про Саймона. Он ждал меня в ресторане отеля. Свежий, румяный и, как мне показалось, с еще более рыжими волосами, чем раньше.