— Теперь, Сергей Исаевич, расскажите про опиум. Его ведь тоже выращивают в Уссурийской крае? — Причем все больше и больше, Алексей Николаич. По ту сторону границы за это казнят — производить мак частным лицам запрещено. А у нас нет! Спрос такой, что не удержишь. И в последнее время в Ольгинском уезде стали вместо хлеба сеять мак. Впятеро выгодней! Ну и… Даже русских крестьян начали нанимать. А манзы все поголовно этим грешат. Три тысячи десятин уже занято маком. Если так пойдет дело, останемся мы вообще без хлеба, одним дурманом питаться будем… Говорят, Главное управление землеустройства и земледелия готовит запрет на опиеводство. Скорей бы! — На Миллионке… — начал было Лыков, но собеседник его перебил: — Полно таких. Список предоставлю. Я его каждую неделю шлю господину полицмейстеру. Только толку от этого нету… Сбоку к Мартынову подсел Азвестопуло и раскрыл свежий номер «Дальнего Востока»: — Вот сведения о золотодобыче в Приморском крае. Подвели итоги за минувший год. В Благовещенской золотоплавильной лаборатории получено шлихового золота двести сорок два пуда с лишком, лигатурного выплавлено двести тридцать четыре пуда. Миллионы рублей, да? Начальник отделения настороженно смотрел на питерца и молчал. Тот продолжил: — А верно ли говорят, Сергей Исаевич, что бо́льшая часть старательского золота проходит мимо казны? — Верно, Сергей Манолович. Мы в полиции считаем так: шестьдесят процентов остается на руках у старателей. И они несут добычу подпольным скупщикам. — В том же Благовещенске много лет существует подпольная золотая биржа, сплошь из китайцев, — кстати вспомнил Лыков. — Точно, — подтвердил коллежский регистратор. — Я понял, куда вы клоните. Да, на Миллионке есть скупщики старательского золота. Как вольноприносительского, так и хищнического. Желаете получить адреса с именами? — Желаем. — Все сообщу, что сам знаю. Однако обязан доложить об вашем интересе господину подполковнику. — Само собой, он же ваш начальник, — успокоил Мартынова Алексей Николаевич. — Главное, чтобы сведения ваши были исчерпывающими. Без купюр и пропусков. Договорились? — Так точно, ваше высокородие. В разговор вступил Насников: — Сергей Исаевич, а что с пушниной? Тоже имеется подпольный рынок? — На Миллионке, Олег Геннадьевич, человек шесть занимаются. Желаете списочек? — И все эти скупщики — китайцы? — не поверил поручик. — Как один. Русским некогда, они водку хлещут с утра до вечера. Лыков стал подводить итог: — Тайные промыслы существуют на женьшень, опиум, золото и пушнину. И все они сходятся в китайском квартале. Правильно? — Забыли про спирт, Алексей Николаич, — веско дополнил начальник сыскного отделения. — Это сейчас важная статья дохода, поважней пушнины. — Хорошо, еще спирт, — согласился командированный. — Сколько же денег крутится на Миллионке? С такими занятиями… — Миллионы и крутятся. — И кто заправляет всем? Купцы? Старосты Владивостокского торгового общества? — Э-э… только богатым по карману такое… — Значит, купцы? — наступал Лыков. — Или китайское правительство? Или Тунитай? — При чем тут правительство? — растерялся коллежский регистратор. Насников порылся в столе, вынул какие-то бумаги: — Мы ж контрразведка, мы следим за такими вещами. Дефицит китайского бюджета — восемьдесят восемь миллионов таэлей. Деньги республиканцам взять неоткуда. Правительство готовилось разместить займ в двести пятьдесят миллионов франков на Парижской бирже. Но Франция по просьбе России отказала в этом. А средства нужны срочно! На войну с Россией. Мартынов тоскливо протянул: — Олег Геннадьевич, во что вы меня хотите втянуть? Я уголовный сыщик, какие биржи? — Я о Тунитае. Помните эту фамилию? Быдлов говорил, что он главный во Владивостоке среди желтых. — Мало ли что ляпнул тот мазурик? Он пиво разливает. А вы уж сразу и поверили? — Поверили потому, что проверили, — резко ответил поручик. — Есть такой человек, главный резидент китайской разведки во Владивостоке. По приказу которого, кстати, русский бандит Чума режет инакомыслящим головы. — Лично я ничего не знаю ни про каких резидентов, — столь же решительно заявил сыщик. — Списки жуликов, что вы запросили, дам. По письменному вашему требованию. А тунитаи, таэли, биржи — извините, не ко мне. Мартынов встал, всем своим видом показывая, что дальнейший разговор ему неприятен. — Могу идти? — Да, Сергей Исаевич, — примирительно ответил Лыков. — Письменный запрос будет у вас на столе через час, можете готовить материалы. Сергей Манолович зайдет и заберет. К вечеру успеете? Тогда всего хорошего, спасибо. Начальник сыскного отделения ушел, а из соседней комнаты появился Оюулунбиельды. Оказалось, что монгол давно уже сидел там и слышал бо́льшую часть разговора. — Олег Геннадьевич кое-чего не сказал, — усмехнулся он. — Да, китайское правительство действительно наложило лапу на подпольные промыслы своих купцов, хищничающих на русской территории. Хочешь воровать — плати дань Тунитаю. Он вроде как комиссар по сбору податей с косоглазых жуликов. Но деньги и впрямь нужны Пекину позарез, поэтому власти готовят отмену соляной монополии. Предлагаю это использовать. Питерцы ничего не знали про монополию, и старший агент объяснил: — Сейчас дело обстоит так. Имеется немногочисленное сословие янь шаней — «соляных купцов». Только у них есть право покупать соль у добытчиков. Для этого они приобретают у казны особые билеты — ини. На один инь можно купить триста шестьдесят четыре чина соли; чин — это мера веса, китайский фунт[65]. Приобретенная соль взвешивается на таможенных постах и поступает затем по оптовой цене в государственное распоряжение. Власть продает ее в розницу населению. Торговля солью составляет чуть не единственный надежный источник поступлений в бюджет государства, поскольку налоги эти ребята никогда порядком не платили. А падение империи и замена ее на республику окончательно разрушили учет. — Ясно, — сказал Лыков. — Выходит, власть хочет отдать соляную монополию в частные руки? — Да, как у вас в свое время были винные откупа, — щегольнул знанием русской истории монгол. — Теперь частная инициатива должна будет, по идее властей, повысить доходность соляных акцизов. — Так, а нам что с того? — А вот что. Я предлагаю выдать нашего человека за янь шаня. Есть у меня подходящий агент, известный в кругах солеторговцев. С легендой, с паспортом и билетами, все как полагается. — Но зачем нам этот подставной торговец? — не понял Азвестопуло. — Он будет приманкой для Тунитая. — Объясните! — вскричали петербуржцы. А грек добавил: — Тунитай — государственный человек, военный резидент. И соляной купец послан от казны. Кто для кого приманка? Оба на казенной службе состоят! Оюл терпеливо начал излагать свою идею: — Все соляные купцы — жулики, там других не бывает. И для чиновников это не новость. Наш подставной негоциант на самом деле приехал скупать старательское золото. Соль — для отвода глаз, как прикрытие. Мехами он тоже не побрезгует и женьшень купит, но золотишко для него главный интерес представляет. Желает он объегорить… так по-вашему? — Так. — …объегорить родное китайское государство. Мы пустим слух насчет золота и прочих делишек почтенного янь шаня. Ну и станем ждать. Не сможет Тунитай пройти мимо такого карася. Сам не явится с ножиком, понятное дело, но своих боевиков запустит. Тут мы. Глядишь, возьмем след… Олег Геннадьевич слушал внимательно: видимо, идея старшего агента была новостью и для него. Но сообразил поручик раньше сыщиков: — Подсадная утка! — Именно так. — А кто тот отчаянный, кто согласится играть столь опасную роль? Оюл ответил безмятежно: — Да мой брат Хуварак. Насников смутился: — Ты готов послать на такое дело родного брата? А вдруг его убьют? Об этом ты подумал? — Всех нас могут убить. Вон на Алексея Николаевича было тут уже два покушения. И обошлось. А мы? Хуварак служит в агентурной организации номер пятнадцать[66]. Опытный, выдержанный. Во Владивостоке он бывает редко, но его хорошо знают как соляного купца и оборотистого выжигу. Так по-русски, выжига? — Так, — подтвердил разведчик. — Но все равно в голове плохо укладывается. Ты хочешь, чтобы Хуварак появился на Миллионке и принялся скупать с рук у местного жулья ценности: золото, женьшень… — Меха соболя. — …меха, может быть и опий-сырец. — И его тоже, — согласился монгол. — И привлек к себе внимание Тунитая. Для этого придется выдать брату крупную сумму наличностью. — Сумма будет, — оживился Лыков. — Но насколько опасно то, что ты предлагаешь? Старший агент попробовал успокоить начальство: