Часть 8 из 10 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Тусовалась здесь вчера с темноволосым парнем, – быстро выдает мне нужную информацию тот. – С татуировкой на лбу.
– А этот тип, он часто здесь бывает? – осведомляюсь я.
– Пару раз его видел, – равнодушно отвечает бармен. Он мне больше не интересен, и я его отпускаю. Значит, Америго здесь. От понимания этого мне становится не по себе. В душе пробуждается страх. Мы не виделись тысячу лет. Какой будет новая встреча? И останусь ли я жив после нее? В этом у меня нет никакой уверенности. Заказываю себе еще вина. Быстро выпив его, расплачиваюсь и иду к выходу.
Он вырастает передо мной неожиданно. На вид все те же двадцать два. Крепкий, широкоплечий. Волнистые волосы черного цвета с парой седых прядей у лица достают до подбородка. Черная повязка на лбу закрывает позорную метку отверженного. Карие, почти черные глаза с насмешкой смотрят на меня. Чуть приоткрытые губы демонстрируют клыки – знак того, что он настроен по отношению ко мне совсем не дружески. От него пахнет ветром и табаком. А еще сандалом. За эти десять веков он почти не изменился. Только бороду отпустил.
– Ну, здраствуй, брат, – криво усмехаясь, произносит Америго. Его голос звучит с хрипотцой, словно кто-то сдавил ему горло. Последствие старой раны. – Сколько лет, сколько зим… Не хочешь обняться? Разве не так поступают друзья после долгой разлуки?
– В нашем случае объятия сразу перейдут в поножовщину, – говорю я. – Не стоит рисковать.
– Ты убил моих сообщников, – выговаривает мне Америго. – За одно это уже заслуживаешь смерти.
– Не надо было присылать ко мне необученных сосунков.
– Как тонко ты себе льстишь, – с ехидством замечает Америго, засовывая руки в карманы кожаного плаща. – Ви ведь наверняка сказал тебе, что они были лучшими. Зотикус, тебе по-прежнему не хватает уверенности в себе? Черт, вроде не виделись столько времени, а ничего не изменилось. Даже печально как-то. Я рассчитывал увидеть тебя другим. Особенно после пяти веков заточения. Кошмары не мучают?
– Сплю как младенец, – заверяю его я. Америго качает головой и какое-то время мы молча стоим друг против друга. Сколько раз он был обязан мне жизнью? Сколько раз я спас его? Одно лишь слово и все это перестало иметь значение. Мы стали врагами. – Ты убил Конрада Грея?
В глазах брата вспыхивает алое пламя. Кажется, я задел его за живое.
– Он был моим другом, – вплотную подходя ко мне и чеканя каждую букву, зло произносит Америго. – И я убью любого, кто посмеет оскорбить его память.
Уж к чему, а к дружбе мой брат всегда относился серьезно. Наверное, поэтому у него было так мало настоящих друзей.
– Лучше бы ты с таким жаром искал его убийцу, – говорю я. У меня нет сомнений, что Америго не причастен к гибели Конрада. Он никогда не умел врать, а это очень плохое качество для бессмертного. Порой даже опасное для жизни.
– Мне нужна флэшка, – переходит к цели нашей встречи брат. – Немедленно. Или ты хочешь еще больше смертей? Я могу это устроить.
– Нет ее у меня, – с досадой отвечаю я. – И никогда не было.
– Что ж, по-хорошему ты не понимаешь, – вздыхает Америго. – Теперь пеняй на себя.
И исчезает.
Что такого на этой чертовой флэшке, что за ней так гоняется мой брат? Арсен предположил, что это как-то может быть связано с медициной. Нужно во чтобы то ни стало, убедить его отдать этот проклятый носитель памяти Америго. Иначе не отступит. А потерявший терпение, он способен на все. Лучше ему под горячую руку не попадаться.
Глава 8
Когда я возвращаюсь домой, застаю в гостиной Риту. Она сидит на диване, сжимая в руках бумажный платок. Глаза красные, кончик носа распух. Тихо шмыгает, вытирая влажные щеки тыльной стороной ладони. Увидев меня, поднимается на ноги. Робко подходит ко мне и, задрав голову, смотрит в глаза.
– Мне только что позвонили из Бариново, – сиплым голосом говорит ведьма, и я уже знаю, что она скажет дальше. – Елену убили. Это случилось вчера в два часа дня.
– Вот дьявол… – расстроено произношу я. – Кто это сделал? Его уже арестовали?
– Ничего толком не знаю, – отвечает Рита и садится в кресло, подобрав под себя ноги. – Вроде задержали какого-то парня. Что тебя с ней связывало?
– Когда-то давно я был в нее влюблен, – отвечаю я. И от осознания, что все осталось в прошлом, на душе как-то пусто. Она просила меня о помощи. А я не успел. Облажался.
– О… – скорбно протягивает Рита. – Прими мои соболезнования. Я собираюсь поехать в Россию. Не могу бросить Айлин на произвол судьбы. У нее кроме меня и Дины, больше никого нет. Поедешь со мной?
– Да, – не думая, соглашаюсь я. Если я не смог быть рядом с ней, когда она нуждалась, то хотя бы должен найти того, кто ее убил. – А кто такая Айлин?
– Внучка Елены, – поясняет Рита. Вытащив телефон, долго копается в нем, а потом протягивает его мне. На дисплее фотография белокурой девочки лет двенадцати. Она сидит, упершись руками в край скамейки и вытянув вперед ноги. Несмотря на то, что она смеется, серые глаза полны тяжелой тоски. С жадностью вглядываюсь в ее черты, ища сходства с бабушкой, но их нет. Они совершенно не похожи.
– Красивая, – резюмирую я, возвращая мобильник.
– Здесь она еще совсем малышка, – вздыхает Рита. – А сейчас ей почти восемнадцать. Не узнать, наверное.
И в этот момент я четко понимаю, что, уехав тогда, поступил абсолютно правильно.
Перед рассветом к нам заезжает Ви. Он раздражен. На лице выражение глубокой досады. Просит позвать Арсена, а сам отправляется ко мне в кабинет. Похоже, дела плохи. Сын сидит в комнате Дины и неохотно спускается вниз.
– Якуб Монро прошел регистрацию, но на борт самолета так и не поднялся, – говорит Ви, когда мы собираемся все вместе. Достает из папки портрет мужчины в шляпе, сделанный карандашом и кладет его на стол. – Этот тип подошел к нему, когда тот ждал посадку на рейс. Что-то сказал ему, и он ушел с ним. Арсен, тебе знакомо это лицо?
Мой сын берет рисунок в руки и отходит к окну. Внимательно рассматривает, хмуря лоб.
– Нет, никогда прежде его не видел, – отвечает он и смотрит на Ви. – Но ты ведь уже знаешь, кто это?
– Тадеуш Козловски. Поляк, совершивший пару лет назад побег из австралийской тюрьмы, где он вместе со своим братом отбывал наказание за фармацевтическое мошенничество, опыты, что он ставил на людях, и запрещенные препараты, которыми был буквально забит дом, где они жили. Интересный персонаж, правда? – рассказывает Ви, не сводя глаз с моего сына. – Зотикус упомянул, что на флэшке, за которой охотился Хэнк, тоже было что-то связанное с медициной. И сдается мне, что Монро похитили из-за нее. Ведь он вез ее в Варшаву, не так ли?
– Не совсем, – опуская глаза, говорит Арсен. Мы с Ви тревожно переглядываемся. – Дело в том, что я дал ему подделку. Там не вся информация. Так, для отвода глаз.
– Якуб об этом знает? – спрашиваю я.
– Нет, – отворачиваясь, отвечает Арсен.
– Ты идиот! – орет Ви, выкатив глаза. – Неужели ты не понимаешь, что подставил его?! Какого дьявола тебе далась эта флэшка, чтобы так рисковать жизнью своего друга?
– Я просто хотел разобраться! – повышает голос Арсен. – А для этого мне было нужно, чтобы материал оставался у меня руках! Я нашел того, кто может помочь мне с переводом, и не мог упустить такой возможности.
– Если Якуба убьют, а мне кажется, что именно так и будет, эта смерть останется на твоей совести, – говорит Ви. – Считай, что ты прикончил его своими руками.
– Почему бы тебе не воспользоваться своим положением законника и не предотвратить это? – защищается Арсен.
– А почему бы тебе не пользоваться мозгами, когда ты принимаешь решения? – парирует Ви. Он взбешен до глубины души поведением моего сына и не скрывает этого. – Я хочу увидеть эту чертову флэшку. Сейчас же.
– У меня ее нет, – устало отвечает Арсен и смотрит на часы. Ви издает тихий рык. – Правда, нет. В тот день, когда Якуб должен был улетать в Варшаву, я отправил ее курьером в Москву. Она должна быть там через неделю.
Ви закрывает лицо руками и матерится. Я зол и разочарован поступком Арсена. То, что он провернул не укладывается у меня в голове. Как можно быть таким безответственным и недальновидным? Рисковать тем, кто тебе верит? Что я упустил, когда пытался дать ему все самое лучшее?
– Я пойду, – говорит Ви, направляясь к двери. – А то у меня руки чешутся прикончить этого придурка. Будут новости – позвоню тебе.
Киваю ему. Когда он покидает дом, вспоминаю, что забыл рассказать ему о встрече с братом. Что ж, сделаю это позже. Достаю из бара бутылку красного вина и наливаю себе в бокал. Делаю несколько глотков и смотрю на Арсена, который все еще стоит у окна и смотрит на светлеющее небо.
– Ты мог посоветоваться со мной, – говорю я. – Мы бы смогли найти адекватное решение.
– Ага, ты бы предложил отдать головорезам то, что они просят, – резко отвечает Арсен. – С возрастом ты стал труслив и острожен. А это явно не ведет к успеху. К тому же не ты ли мне говорил, что следопыт обязан идти до конца, несмотря ни на что? Или это был всего лишь мечтательный монолог пирата-неудачника?
– Судя по тому, как ты стараешься причинить мне боль, тебе сейчас очень неуютно от того, что ты натворил. Что ж, это хорошо. Может быть, это заставит тебя думать в правильном направлении. Что за специалиста по языкам ты нашел? – наливая себе еще вина, спрашиваю я. Как все-таки жаль, что вампиры не пьянеют.
– Тебя это не касается, – грубит Арсен и быстро выходит из кабинета.
От того, с какой силой он хлопает дверью, бокал на столе подпрыгивает. Устало провожу рукой по волосам. Вспоминаю разговор с Баритой и тянусь к телефону. Мне придется разобраться в том, кто убил Конрада.
Мастерская Курта Брандта находится в Шордиче. Одном из самых шумных и творческих районов Лондона. Впрочем, как и подобает художнику.
Мы знакомы несколько веков и все это время он не прекращал рисовать. Да, ему не удалось стать знаменитым, снискать славу подобно да Винчи, к которой он поначалу так стремился. Но он не отказался от того, что наполняло его жизнь радостью. Устраивал частные выставки, учил рисовать других, помогал тем, кого считал талантливым. Искусство стало его настоящей страстью.
Переступаю порог, и в нос ударяет запах акварели. Курт стоит перед мольбертом. В одной руке палитра, в другой кисть. На холсте изображена обнаженная девушка с веткой винограда. Он придирчиво оглядывает свою работу, наклоняет голову вбок и делает шаг назад. Врезается в меня, охает.
– Я не слышал, как ты вошел, – рассеяно произносит он, обернувшись. Похоже, он еще не вышел из своего творческого транса.
– Ты выглядишь как-то по-человечески здоровым, – глядя на его румяные щеки, смеюсь я.
Курт откладывает в сторону палитру и кисть, вытирает руки о грязную тряпку. Мы обнимаемся. Он радостно хлопает меня по спине.
– Это все из-за детей, – поясняет он. – Они все время спрашивают, не болен ли я, не вампир ли, раз такой бледный. Пришлось пойти на хитрость.
– Ты занимаешься с детьми? – немало удивляюсь я.
– Я просто хочу научить рисовать как можно больше людей, – смущенно поясняет свой опрометчивый поступок Курт. – Чтобы каждый мог выразить себя посредством обычного карандаша. Да, мне тяжело, но когда я вижу, что у них получается… Как они стараются. Это окупает все мои страдания с лихвой.