Часть 11 из 12 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
* * *
Днем раньше Икс лежал в своей камере в Низинах – и в нем только начинала просыпаться совсем другая боль.
Он не знал, какое сейчас время суток – день или ночь, – он этого никогда не знал, потому что тюрьма пряталась глубоко в земле, словно опухоль. Он уже много часов пытался заснуть. Он лежал на боку, скрутившись знаком вопроса на каменном полу, когда никогда не проходящие ссадины у него под глазами начало жечь. Сначала он игнорировал это, отчаянно нуждаясь в отдыхе. Однако боль нарастала, пока ему не стало казаться, что все его лицо горит.
Это был знак – сигнал. Один из повелителей скоро явится за ним и заставит приволочь вниз какую-то новую душу.
Икс слышал рассказы о некой высшей силе, которая правит Низинами, но повелители были самыми могущественными созданиями из всех им виденных. В их число входили и мужчины, и женщины, а когда-то они сами были заключенными. Теперь они превратились в отдельную касту. Они носили золотые обручи, плотно облегавшие им горло, и яркие плащи, похожие на вспышки в сумраке. Повелители не старели в отличие от заключенных, над которыми они властвовали (Икс знал только одно исключение). Те, кто был проклят молодым, вечно оставались молодыми. Зачастую они были эффектными и величественными. А вот самые старые были ходячими кошмарами. Икс иногда видел стариков, ковылявших по Низинам, шипя, завывая, точа когти о валуны. У некоторых были длинные седые волосы, падавшие им на спины, и костлявые руки с пульсирующими венами, похожими на жирных червяков. Когда Икс смотрел на их лица, то видел, как сквозь кожу проступают кости черепа.
Ему было любопытно, который из повелителей придет за ним и в какой уголок Земли его отправят.
* * *
Наверное, Икс задремал. Он проснулся с криком.
Его сосед, которого звали Стукачом, услышал его восклицание.
– Плохой сон приснился? – спросил он. – Слышал, как ты стонал, парень.
Душам было запрещено знать истинные имена друг друга, и Стукач заработал свое прозвище самым простым способом: бился лбом об пол, пытаясь облегчить душевные муки. Стукач был барменом в Финиксе. Не так давно в приступе ярости он ударил ножом одного из посетителей бара, после чего бежал в Южную Америку, бросив жену и четырехлетнюю дочку. Стукачу было 27, когда Икс приволок его в Низины. Теперь ему вечно будет 27. Повелители не позволяли охранникам избивать заключенных, понимая, что для заключенных это станет желанным отвлечением. Стукач, как и многие другие души, вместо этого причинял боль сам себе.
Икс подошел к двери камеры и посмотрел в коридор, надеясь, что кто-то из охранников утихомирит его соседа. Ближайший из них – громадный русский с хромой ногой, почему-то носивший синий тренировочный костюм и летные очки, был от них в тридцати шагах.
– Ты не слышал ни слова, – сказал Икс Стукачу, – потому что я не говорил ни слова.
К их разговору присоединился третий голос – без всякого предупреждения:
– Притвора, притвора, притвора!
Это была Рвач: она занимала камеру слева от Икса. Чтобы отвлечь себя от мучительных мыслей, Рвач вырывала себе ногти, а потом нетерпеливо ждала, чтобы они снова отрасли – и ей можно было бы снова их вырвать. В XIX веке в Лондоне у нее на глазах кто-то из ее слуг пролил суп на колени одного из гостей, приглашенных ею на обед. Она встала с места, прошла за молодой женщиной на кухню – и убила ее одним ударом кипящего чайника. После этого она приказала двум лакеям вынести труп служанки на булыжную мостовую у нее за домом. Она знала, что полиция будет так трепетать перед ее богатством, что не станет задавать ей вопросов. К этому моменту Рвач оставалась 36-летней уже почти 200 лет.
Многие из товарищей-заключенных Икса были жалкими мужчинами и женщинами, чьи души переносились в Низины после их смерти. Немногих из них, как Стукача и Рвач, живыми захватывали охотники за головами, в том случае, если земное правосудие не наказывало их должным образом.
Сейчас Рвач расхаживала по камере и громко декламировала стишок из времен своей юности: «Проныра, притвора. Держите вора! Шапка горит – голова слетит!»
Эта красивая и грозная женщина учила Икса охотиться на преступников и десятки других тоже. Вот только в последнее время она, похоже, находилась на волоске от полного безумия.
Икс снова посмотрел в коридор. Русский охранник услышал, как вопит Рвач, и уже шел к ним, приволакивая левую ногу.
Стукач прошипел соседке:
– Господи, Рвач, заткнись, а?
– Но он притвора! Я тоже слышала его вскрик.
– Ну и ладно, – отозвался Стукач, – но остынь уже. И, кстати, правильный вариант будет просто: на воре шапка горит. Просто поговорка.
Рвач загоготала.
– Ну да, конечно, – сказала она. – При следующей же встрече сообщу мистеру Уильяму Блейку о его ошибке.
Русский наконец пришел и просунул дубинку через решетку камеры, которую занимала Рвач.
– Чево это дамочка так разболталась? – спросил он. – Надо заткнуть рот.
– Я ее уже предупредил, мужик, – сказал Стукач. – Уже работаю.
Охранник проковылял к камере Стукача.
– Помощь навозного жука не нужна, – объявил он. – Пожалуйста, тоже заткнись.
– А то что? – поинтересовался Стукач. – Ты меня ударишь? Ах, да: ты ведь не можешь. Потому что работа у тебя паршивая. Тебе хоть медстраховку сделали? Зубы явно не лечат.
– Если кого и будут бить, то это должна быть moi, – вмешалась Рвач, почему-то используя французское местоимение. – Вынуждена настаивать, просто вынуждена.
Охранник выругался и снова заковылял к камере упрямицы. Воровато оглядевшись, он быстро ткнул ее дубинкой. Когда он захромал прочь, она радостно ворковала.
– А мне ничего? – окликнул его Стукач.
– Нет, – ответил охранник, – потому что ты осел.
На какое-то время воцарилась тишина. Икс снова лег на грубый каменный пол. Лицевые кости у него продолжали болезненно гореть. Его пульс как раз начал выравниваться, когда до него донесся настырный шепот Стукача.
– Поговори со мной, парень, – попросил он. – Расскажи мне историю твоей жизни. А я расскажу тебе свою.
Икс с трудом подавил гнев. У него не было желания разговаривать. Он ответил резко, чтобы прекратить все попытки общения:
– Стукач, я прекрасно знаю твою историю, – сказал он. – Разве ты забыл, что это именно я доставил тебя сюда? Или что это я учил тебя охотиться на преступников – точно так же, как Рвач учила меня? Мне твои преступления слишком хорошо знакомы. Новое упоминание о них только вызовет у меня отвращение.
– Боже, – сказал Стукач, – ну ты и придурок.
Во вновь наступившей тишине Икс закрыл глаза, уже сожалея о своей вспышке. Он забрал четырнадцать душ по приказу повелителей Низин, и Стукач был отнюдь не самым худшим из них. Вот только Икс терпеть не мог рассказывать собственную историю: она напоминала ему о том, сколько несправедливости было в его жизни.
Икс не совершал преступлений.
Он был невинен.
В отличие от всех душ, с которыми ему приходилось встречаться, он не знал, почему его осудили. Он не знал, что за преступление он якобы совершил – или даже как и когда мог его совершить. Однако недоумение не давало ему ощущения чистоты: Икс был просто убежден, что в его сердце есть нечто мерзкое и извращенное, что однажды ему откроется.
Боль под глазами уже стала настоящей мукой.
Время настало.
Даже Стукач это понял. Он стоял у решетки своей камеры и смотрел наружу.
– У тебя гости, жеребчик.
Икс посмотрел сквозь решетку – сердце у него стучало, как барабан.
Какой-то повелитель взлетел с каменистой равнины и несся по воздуху прямо на него.
* * *
Заключенным не разрешалось знать имена повелителей. Повелитель, ворвавшийся сейчас в камеру Икса, держался по-африкански царственно, так что его втихую называли Регентом, отдавая должное его гордой осанке, внушительному росту и сияющей угольно-черной коже.
Икс лег на спину, готовясь к ожидающему его ритуалу.
Вскоре Регент уже возвышался над ним, а золотой обруч у него на шее и ярко-синее одеяние мерцали в темноте.
Он положил ладонь на лицо Икса, словно маску, и начал произносить речь, которую Икс уже много раз слышал.
– Низинам нужно заполучить в свое собрание еще одну душу, – произнес он голосом, который был чрезмерно громким для тюремной камеры. – Он дурной человек, нераскаявшийся и ненаказанный. Я принес тебе его мерзкое имя. Готов ли ты получить это имя, и поставишь ли ты этого человека передо мной на колени?
– Да, – ответил Икс.
– Будешь ли ты все это время оберегать тайну нашего мира? Будешь ли защищать древнюю нерушимую стену между живыми и мертвыми, как это делали все охотники с той поры, когда даже время еще не начало оставлять след на камнях? – вопросил Регент.
– Буду, – пообещал Икс.
Повелитель обхватил лицо Икса своей когтистой рукой и начал сжимать пальцы. Череп Икса словно воспламенился. Боль потекла вниз по его шее, прошлась по плечам и двинулась дальше, пока не поглотила его целиком. Он не мог дышать. По предыдущему опыту он знал, что этот ужас пройдет, однако невольно начал рваться и дергаться. Рука повелителя надавила еще сильнее.
Тем не менее Икс не счел Регента жестоким. Продолжая надежно удерживать Икса, другой рукой он отечески гладил его по голове и следил за тем, чтобы его когти не повредили Иксу кожу. Вскоре нечто под глазницами Икса прорвалось, словно плотина, так что он видел только ослепительную белизну. Придя в себя, он обнаружил, что находится в Верхнем мире… на склоне горы, в буран.
Регент наполнил жилы Икса прегрешениями мужчины.
Икс был подобен псу, почуявшему запах добычи.
Теперь он мог начать охоту.