– Нет, не пришлось, – ответил Щербинин. – А зачем? – Так, из любопытства. Я, капитан, очень любопытен от природы. Дверь здесь, конечно, заперта… Он легко перепрыгнул низкую ограду покинутого особняка, поднялся на крыльцо и подергал дверную ручку. – Заперто. И, кажется, не на один замок. Да и как могло быть иначе? И жалюзи на всех окнах опущены… А что у нас с тыла? Нет ли в этом доме двери черного хода? И Лев направился в обход дома, Щербинин следовал за ним. На правой боковой стене дома обнаружились два окна, но они были закрыты жалюзи, как и окна фасада. Но когда он обогнул дом, сразу увидел то, что искал – неприметную дверь, прикрытую от посторонних глаз кустом сирени. Лев подергал ручку – эта дверь тоже была заперта. Однако его это не остановило: он извлек из кармана связку отмычек, выбрал одну из них и вставил в отверстие замка. – Что вы делаете? – воскликнул капитан. – У нас ведь ордера нет! И дом наверняка на сигнализации! Сейчас группа реагирования примчится, будет целый скандал! – А мне почему-то кажется, что никакого скандала не будет, – ответил Гуров, орудуя отмычкой. – И сигнализация не сработает. А насчет ордера – если нужно, мы его получим. Неужели суд откажет нам в такой невинной просьбе? Ага, вот оно! Третья по счету отмычка сработала, замок щелкнул, и дверь открылась. Он сначала заглянул внутрь, повертел головой, потом шагнул за дверь. Щербинин вошел следом за ним. В коридоре, где они стояли, было темно. Однако постепенно глаза оперативников привыкли к освещению, и стало ясно, особой темноты здесь нет: свет из-под опущенных жалюзи проникал в помещения дома, и впереди, в большой комнате, куда выходил коридор, было достаточно светло. Однако Гуров не спешил идти туда. Присев на корточки, он внимательно разглядывал пол. – Старая добрая метода! – проговорил он вполголоса. – Сколько всяких технических ухищрений появилось, а она все так же выручает нашего брата. – Следы ищете? – догадался Щербинин. – Точно, капитан, следы. Но пока без толку. Кто-то поработал здесь тряпкой или щеткой. Вот тут, вдоль стен, видишь, сколько пыли? А здесь, посередине, чисто. – Верно, верно! – согласился капитан, тоже присевший на корточки. – Здесь все вытерли. – Здесь побывал гость, – заключил Гуров, выпрямляясь. – Очень внимательный гость, чистоплотный. Он не только вытер за собой пыль со следами, он еще и сигнализацию выключил, чтобы зря не звонила, не беспокоила бойцов из группы реагирования. Ну, здесь смотреть больше нечего. Давай теперь поднимемся на второй этаж, а еще лучше – на чердак, там посмотрим. Оперативники прошлись по первому этажу, потом поднялись на второй. На лестнице, а также в коридоре второго этажа Гуров обнаружил ту же самую картину: пол в середине прохода был вытерт, никаких следов на нем обнаружить не удалось. По вертикальной пожарной лестнице они поднялись на чердак. И здесь их наконец ожидала удача: чуть в стороне от чердачного люка обнаружился в пыли след левой ноги, обутой во что-то вроде кроссовки. Лев тут же поставил рядом с этим драгоценным отпечатком спичечный коробок, а затем сфотографировал след на телефон. – Вот, наконец хоть что-то! – заключил он. – И этот факт доказывает старую истину: утаить все улики, стереть абсолютно все следы невозможно, как бы преступник ни старался. Всегда что-то останется. Так, теперь давай полюбуемся видом из окна… Они подошли к чердачному окну и выглянули наружу. Прямо перед ними находился дом погибшего министра. Отлично были видны и двор, и входная дверь, и все окна, выходящие на фасад. – Вот отсюда он вел наблюдение за домом, – сказал Гуров. – Надо будет прислать сюда группу криминалистов, пусть все тут хорошенько осмотрят. Никаких окурков или там ниток из подранной о гвоздь куртки они, конечно, не найдут – таких подарков ждать не стоит. Но вдруг найдется отпечаток? Тогда можно будет считать, что убийца у нас в руках. Ну, нам здесь делать больше нечего. – Он отошел от окна и направился к лестнице, но внезапно остановился. – Постой! Ты же мне начал рассказывать о разносчике пиццы, чье имя обвел в кружок. Давай расскажи, что не так с этим разносчиком. – Прямо здесь? – удивился капитан. – Ну, как хотите. Значит, история такая. 3 сентября, в пятницу, семья Приходько решила заказать на дом большую пиццу фирмы «Вкуснятина». Согласно условиям фирмы, разносчик должен был доставить заказ не позднее чем через двадцать минут. Самого министра в это время еще не было дома, а Лидия Захаровна находилась в зимнем саду, возилась с розами. Так что… – Что-то я не пойму, – прервал его Гуров. – Если мужа не было дома, а жена возилась с цветами, кто же тогда сделал заказ? – Кто сделал? Сын сделал, Евгений. А что, ему шестнадцать лет, он юноша уже вполне самостоятельный. Он остался в холле дожидаться разносчика, чтобы принять заказ и расплатиться. И действительно, в положенный срок, ровно через двадцать минут, явилась девушка-разносчик с большим пакетом. Вручила пакет, получила деньги, но не ушла сразу, попросила разрешения сходить в туалет и выпить стакан воды. Евгений, будучи настоящим кавалером, разумеется, разрешил даме это сделать. – Так, и что дальше? В чем интрига? Девушка попросила что-то еще? Задержалась в туалете дольше разумного срока? – Нет, ничего такого. Действительно сходила в туалет, потом на кухню, налила воды, выпила и ушла. Все. А интрига в том, что в фирме «Вкуснятина», куда я обратился, чтобы проверить эту историю, мне сообщили, что у них нет ни одной девушки-разносчика! И что в тот вечер они никого в дом министра Приходько не посылали. – А вот это уже интересно! – воскликнул Лев. – Как же такое могло случиться? Значит, и заказ не им делали? И не их диспетчер его принял? – Нет, когда я сверил показания Евгения и диспетчера фирмы, картина стала выясняться, – объяснил Щербинин. – В фирме получали заказ с телефона Евгения. Разносчик фирмы уже собрал несколько заказов, которые приходились на этот район, и уже собирался сесть в свой «Матиз» и ехать, но тут его что-то отвлекло. А когда он направился к выходу, у диспетчера снова раздался телефонный звонок. Звонивший назвался Евгением Приходько и заявил, что он передумал и отменяет заказ на пиццу. Что ж, такое случалось, и не раз. Диспетчер пожал плечами и сообщил об отмене заказа разносчику. А тот, естественно, выложил коробку с пиццей из машины и отправился в путь, который стал для него несколько короче. – И в дом Приходько он, конечно, не заезжал? – Конечно. С какой стати? – Стало быть, пиццу в дом Приходько доставила какая-то самозванка… – медленно произнес Гуров и задумался. А поскольку он замолчал, капитан решил продолжить: – Конечно, ни Евгений, ни другие члены семьи не знали, что пиццу им доставил неизвестно кто. Все всплыло только после гибели министра, а если точнее, сегодня, когда я по вашему заданию стал выяснять, кто приходил в дом в последнее время. – Понятно, понятно… – пробормотал Лев. – Но ты, разумеется, внимательно расспросил Евгения относительно внешности этой девицы? – Да, мы с ним утром целый час беседовали. Я даже составил фоторобот этой самозванки. Он у меня в машине, в папке лежит. Вот дойдем до машины, я вам покажу. Но скажу заранее: вряд ли этот фоторобот нам многое даст. – Это почему же? – Чем больше мне Евгений рассказывал про этот визит, тем яснее я понимал, что девушка перед приходом в дом постаралась максимально скрыть свою внешность. По сути, единственная деталь ее облика, которую запомнил парень, – густые волосы соломенного цвета. Целая копна волос! И еще – большие темные очки. На ней была водолазка с высоким воротом, так что Евгений не видел ни ее глаза, ни шею. – Волосы, скорее всего, были париком, плюс очки… – задумчиво проговорил Лев. – Так, может, это вообще была не девушка? – А вот такая мысль мне в голову не приходила, – признался Щербинин. – Ну, это одна из версий. Ладно, хватит здесь стоять, пошли к машине, покажешь мне свой фоторобот. Они вышли из пустого коттеджа, причем Гуров аккуратно запер за собой дверь. Когда сели в машину, капитан достал из папки листок с составленным портретом фальшивой разносчицы и протянул Гурову. Тот несколько минут изучал изображение, затем вернул его со словами: – Явный камуфляж. Форма ушей, по-моему, тоже изменена, что-то на них наклеено. Что тут подлинное, так это только подбородок. И он, скорее, мужской, чем женский. Так что мы можем предположить, что вечером 6 сентября в дом Приходько приходил тот же человек, который до этого вел наблюдение с чердака пустого коттеджа. Тот же человек, который спустя три дня оглушил водителя Лямина и убил министра. Возникает вопрос: он разыграл весь этот спектакль с пиццей только для того, чтобы заранее побывать в доме, изучить расположение комнат, или у него была еще какая-то цель? Боюсь, ответ на этот вопрос мы получим не скоро… Ладно, поехали в управление. Здесь нам пока делать нечего. Глава 8 Поднявшись на третий этаж управления, Гуров и Щербинин застали там картину упорной работы следственной бригады. В одной комнате лейтенант Удальцов беседовал с какой-то женщиной простецкого вида. В коридоре возле этого кабинета ожидали очереди на допрос еще двое. В другой комнате майор Глухов беседовал с человеком начальственного вида, в строгом черном костюме. А в последней комнате, выделенной группе Гурова, находился Стас Крячко. Он беседовал сразу с двумя девушками. Обе выглядели растерянными, но по привычке продолжали строить полковнику глазки. – Ну что, капитан, – сказал Гуров, обращаясь к Щербинину. – Я, пожалуй, присоединюсь к полковнику Крячко. А ты езжай домой к Галустяну, проведи у него обыск. Нам нужно, чтобы к вечеру у нас была полная картина по этому убийству. Щербинин отправился по адресу ресторатора, а Гуров присел рядом с Крячко и стал слушать. Как он понял, обе девушки были помощницами Галустяна и постоянно находились при нем, когда он занимался делами своих ресторанов. Одну девушку – ту, что была постарше, звали Катя, другую Вика. Заодно сыщик выяснил масштабы ресторанного бизнеса убитого бизнесмена: у него имелись три больших ресторана в самом Сарматове и столько же заведений в районных городах. Кроме того, в последнее время Галустян развивал сеть кафе и закусочных, как в областном центре, так и в районах. В общем, бизнес развивался хорошо, особых проблем, по словам Кати, не возникало. – А Галустян не выглядел в последние дни чем-то озабоченным, не упоминал о каких-то неприятностях? – спросил Крячко. – Нет, какие неприятности? – возмутилась Катя. – У нас все развивалось, был полный хайп. Андрей Ашотович даже думал о том, чтобы открыть рестораны в соседних городах – в Тамбове, Саранске. Он даже о Москве думал, представляете? – Как я понял, вы обе были последними, кто видел Галустяна в живых? – спросил Гуров, подключаясь к допросу. – Да, нас господин полковник уже об этом спрашивал, – ответила Вика. – Да, мы видели, как Андрей Ашотович уезжал из «Застолья» – это наш ведущий, самый известный ресторан. – Во сколько это было? – Не очень поздно, в самом начале одиннадцатого. – А куда Галустян направлялся, вы, случайно, не знаете? – Ну, наверное, домой, как обычно, – пожала плечами Вика. – Он же семейный человек… был. Очень любил свою жену, детей… У него трое детей, вы знаете? – Значит, он вам сказал, что едет домой? – Нет, он не говорил так прямо, но… но я так поняла… – Подожди! – вдруг прервала подругу Катя. – Ему же звонок был! Уже когда он в машину садился! – А я ничего не слышала… – растерянно произнесла Вика. – Ты и не могла слышать, ты ведь с Николаем, поваром, в зале задержалась. А я его до самой машины провожала. И когда он уже садился, ему позвонили. И Андрей Ашотович сказал, что обязательно подъедет. Так и сказал: «Прямо сейчас приеду». – А от кого был звонок, ты не знаешь? – спросил Крячко. Вопрос был крайне важен – так важен, что Стас даже подался вперед, словно так мог лучше услышать ответ. – От кого… от кого… – задумалась Катя. А потом, просияв, воскликнула: – Знаю, от кого! От его партнера, Александра Львовича! Потому что он называл собеседника «Саша». Два раза за время разговора это имя называл. И еще он в конце место назвал. Я теперь точно вспомнила, как он говорил. Он сказал: «Ну, раз такое дело, я к тебе в банк приеду». – Вот как… – задумчиво произнес Гуров. Крячко молча, но выразительно посмотрел на друга. Да, слова, которые вспомнила секретарша убитого ресторатора, были крайне важны. – А вы, Катя, ничего не путаете? – на всякий случай уточнил Лев. – Вы уверены, что Галустян имел в виду банкира Александра Львовича Киршера? – Ничего я не путаю, – обиженно ответила Катя. – Андрей Ашотович еще говорил, что у меня память – прямо как у компьютера, ничего не стирается. Он меня за это очень ценил. Вы фамилию назвали, и я точно вспомнила, с кем он говорил – с этим Киршером. – У тебя еще вопросы к этим прелестным дамам имеются? – откинувшись на спинку стула, спросил Лев у Крячко. – Нет, я уже заканчивал допрос, когда ты вошел, – ответил Стас. – Тогда вы свободны, девушки. Посидите в коридоре, пока полковник подготовит протокол допроса, и вы его подпишете.