— Я рад веселью, Перри, — сказал он. — Но порой и мне хочется сыграть. Он слабо улыбнулся. От этого кровь с его щеки упала мне на лицо. Я скривилась, мое лицо покраснело от смущения, а не похоти. Что на меня нашло? — Прости, — тихо сказала я. Я была в ужасе. — Милая, не надо. Как говорится, у каждого свой стиль секса. Просто… давай будем мягче. И медленнее. Он вытер большим пальцем кровь на моей щеке. — Теперь мы квиты. Я умудрилась рассмеяться. Он поцеловал меня, и мы начали снова. Прилив гнева и силы, который я ощущала раньше, держался в стороне. Мы двигались медленнее Я не могла кончить, потому что боялась отпускать себя, но в этот раз все было хорошо. В этом я отчаянно нуждалась. Кто знал, что нехватка секса ведет к жестокости? Но медленный темп его устраивал, он бурно кончил. Он вышел, снял полный презерватив и лег на простыни рядом со мной, а я мысленно отметила, что не стоит тянуть со следующим разом. Пока я не легла слишком удобно, я выбралась из кровати и, смущаясь, выбежала обнаженной из его спальни в коридор, где схватила свою сумку и быстро оделась в пижаму в ванной. Когда я вернулась в спальню, Максимус уже укутался в одеяла и тихо посапывал. Решено. Я забралась к нему, повернулась в его сторону, желая чувствовать себя безопасно и близко. Снаружи все ехали машины, а я уснула с замешательством и довольной ухмылкой на лице. * * * — Тебе это понравилось, да? Мой разум был кружащимся прудом нефти и теней. Я открыла глаза, и холодный влажный ветер ударил мне в лицо. Была ночь, и я стояла на дорожке у реки, где мы с Максимусом впервые поцеловались. Только теперь я стояла на толстом каменном поручне вдоль края. Река мерцала в темноте и текла под моими босыми ногами. Вдали не переставали звенеть колокола церкви. — Ты хочешь потерять контроль. Я осторожно повернула голову, чтобы не нарушить равновесие. Эбби стояла в нескольких футах, склонившись к холодному камню, одетая в бледно-розовое платье, что трепал зимний ветер. Она смотрела на реку, ее глаза напоминали воду, были темными прудами обсидиана. — Можно просто прыгнуть, знаешь? — Я сплю, — сказала я с трудом, голос словно доносился издалека. — Ты сможешь долго спать, когда умрешь. Она подняла голову, и я увидела, что ее глаза не черные. Их просто не было. Как на голове свиньи, их не было, остались только темные, грубо изрезанные глазницы. — Что ты от меня хочешь? — спросила я. Язык казался опухшим и слишком большим, чтобы двигаться. Тут я поняла, что мое тело придвинулось на дюйм к краю поручня. Я двигалась, не понимая этого. — Мы хотим тебя, — просто сказала она. Ее голос гудел, как провода. — Кто — мы? — я придвинулась еще на дюйм, желудок сжимался. Она пошла, белые каблуки издавали резкие звуки при каждом шаге, хотя она парила в нескольких дюймах над землей. Она остановилась и посмотрела на реку. Звон колоколов стал громче. — Я не знаю его имени… — Его? — Я не знаю имени, — она пронзила меня взглядом. — Но мне обещали. — Что обещали? Еще дюйм. Эбби улыбнулась. Ее рот приоткрылся, из него в небо вылетели две осы, их гудение пропало за звуком колоколов. — Тебя. Мои ноги свисали с края, вода бушевала внизу, как яростный водопад, готовый проглотить меня целиком. Она пульсировала со звоном невидимых колоколов. Я оглянулась на Эбби. — Почему меня? Даже с пустыми глазницами она смогла выглядеть удивленно. — Потому что я умерла не по своей вине, — сказала она так, словно я была дурой. — А из-за него. — Месть, — прошептала я. Ветерок подхватил мои слова и унес над волнами. Мои ноги переместились еще на дюйм. Меня ничто не поддерживало. Я даже не размахивала руками, чтобы сохранить равновесие. Я просто безмолвно падала, как палка без опоры, все ниже и ниже, к зубам и черным языкам реки. ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ И хотя я проснулась утром от аппетитного запаха жарящегося бекона, доносящегося с кухни Максимуса, и от яркого солнечного света, падающего из окон, воспоминание о сне было достаточно четким, чтобы все еще меня пугать. Я легла, слушая, как Максимус насвистывает «Understand Your Man» Джонни Кэша, и прогоняла темные картинки из головы. Я все еще видела, как бушующая река готовится встретить меня, водоворот голодных ртов, звук негодования в металлическом голосе Эбби. Данное ей кем-то или чем-то обещание. Обещание получить меня. Я поежилась, несмотря на тепло спальни, и была рада, когда Максимус позвал с кухни: — Ты уже пошевелилась, солнышко? Завтрак готов. Я улыбнулась от его спокойного тона и поднялась с кровати. Мышцы, особенно бедер и рук, болели от неожиданного использования прошлой ночью. Все остальное было в порядке, боли не было. Я вытащила ноги из-под одеял. Я начала опускать их на пол и замерла. Что-то было не так. Я подняла одну ногу и посмотрела на подошву ступни. Она была черной от грязи. Другая нога выглядела так же. Я с тревогой подняла одеяла. Там, где лежали мои ноги, теперь остался след грязи, словно я прогулялась с босыми ногами, а потом забралась в постель, не вымыв их. Желудок сжался. Прошлая ночь должна была остаться сном. Я не была мокрой. И точно не была мертва. — Милая? — Иду, — сказала я, но не смогла убрать дрожь из голоса. Я быстро смела грязь с ткани и заправила постель. Я потерла ноги о серый ковер, радуясь жесткости дешевой поверхности и цвету, что скрывал грязь. Я не могла объяснить, почему, но мне не хотелось, чтобы Максимус знал об этом. Только не сейчас. Он оставил белый халат поверх моего рюкзака, и я надела его и пошла по квартире. Новизна квартиры уже не успокаивала меня. Как я могла быть в безопасности, если покидала и это место посреди ночи и уходила на ночные приключения? — Ты в порядке? Немного бледная, — сказал Максимус, когда я зашла на кухню. Он опустил два ломтика бекона на тарелку яиц и тоста и подвинул ко мне локтем. — Это тебе, солнышко. — Спасибо, — сказала я как можно добрее. Я взяла тарелку и понюхала. — Я просто немного… устала. Он кивнул с улыбкой и повернулся, чтобы взять солонку из подставки со специями. И тут я увидела на его лице четыре тонкие царапины, что тянулись от скулы к его рту. Я сглотнула и впилась в тарелку сильнее, чтобы не уронить. Он вскинул бровь, а потом застенчиво улыбнулся. — Да, мое лицо. Говорю тебе, Перри… — Прости! — воскликнула я, прерывая его. Я опустила тарелку на стойку со стуком и потянулась к его лицу, нежно прижала пальцы к порезам. Ему это шло, придавало еще один слой грубости и загадки, но мне все еще было стыдно. Я не была жестокой, тем более, во время секса. Он поймал мою ладонь и поцеловал, не сводя взгляда с моего лица. Он не выглядел злым, но мне лучше не становилось. — Не переживай. Я, наверное, заслужил это. — Я не пыталась тебя ранить, — сказала я. Но, как только произнесла это, стала сомневаться. Он пожал плечами и сжал мою ладонь. — Я тебя не виню. Но, эй, порой первый раз получается немного слабым. Мы найдем свой стиль. Он поцеловал меня в щеку, посыпал солью свою яичницу и понес тарелку на стол. Я не знала, будет ли другой раз, чтобы найти наш стиль. Утром похоть и пыл ночи угасли, и я не могла тратить много времени на отношения с Максимусом. Я даже не знала, хотела ли этого. Может, я просто хотела секса. Но я знала, что мне нужно было сосредоточиться на более важном. Я села напротив него и налила себе свежезаваренный кофе из чайника. — Библиотека близко? — спросила я у него между глотками. — Ты же местная, маленькая леди, — отметил он, обхватив чашку большими ладонями. — Идем читать? — Я иду. — Не хочешь компанию джентльмена? Я насмешливо огляделась.