Пять да двадцать пони, полуночный мрак. Курево для писаря, Для попа коньяк. Куртизанке шелку, шпиону — пакет Не смотри, девчонка, джентльменам вслед!22 А вот и строчка про французскую куклу: Если все как надо, сделаешь дитя, Кукла из Парижа будет для тебя23 Песенка мне понравилась, так что сразу подобрал к ней нехитрый мотив и стал выстукивать его пальцами по подлокотнику кресла. — Почему вы решили стать частным детективом? — вдруг спросила проснувшаяся Лекси, потягиваясь в кресле. — В том смысле, почему я не нашел более престижного занятия? — раздраженно спросил я. — Нет, я вовсе не хотела вас обидеть, — смутилась девушка. — Просто мне всегда казалось, что частные детективы должны выглядеть неприметно. Уметь сливаться с толпой. Даже Хамфри Богарта24 не сразу узнаешь на улице. — И что? — не понял я. — Да вы видели себя со стороны?! То, что вы носите самый дешевый костюм на Западном побережье вовсе не делает вас незаметным, только еще больше привлекает внимание. В вас больше шести футов роста25, этот восточный разрез глаз и черные волосы. С тех пор, как мы взлетели, стюардесса подходит к вам чаще, чем ко всем остальным. — Наверное, она думает, что вы дочка какой-то знаменитости, а я — ваш телохранитель. — У вас слишком умное лицо для телохранителя. Нет, вы просто сразу обращаете на себя внимание. Наверное, вам поэтому люди многое и рассказывают. Они бессознательно хотят вам понравиться. У вас всегда такое загадочное непроницаемое лицо. Даже моей матери вы понравились с первого взгляда. Она как-то сказала, что из вас мог бы получиться интересный актер, вы умеете притягивать людей. Но как вам удается вести незаметную слежку с такой яркой внешностью, вот чего я не понимаю? Я был поражен до глубины души. Никогда не считал себя кем-то выдающимся или запоминающимся. Наоборот, каждый день, глядя на себя в зеркало, я видел среднестатистического парня с зеленоватой кожей горожанина, обычными чертами лица и слегка вытянутыми темными глазами, который мог бы быть метисом иранца, индейца, мексиканца, китайца, итальянца или всех вместе взятых. В Лос-Анджелесе таких пруд пруди от Вествуда до Чайнатауна. Я был уверен, что люди, с которыми мне приходилось сталкиваться в период слежки и расспросов во время ведения очередного дела, тут же забывали обо мне, как и я вскорости стирал их лица из памяти, поскольку это происходит со всеми случайными собеседниками. — Неужели, вы действительно думали, что люди не обращают на вас внимание? — поразилась Лекси. — Я, например, все эти три года не могла забыть ваше лицо, и то, как вы со мной разговаривали. Поэтому, когда Сью пропала, то сразу же вспомнила о вас. И разыскала в мамином бюро вашу визитную карточку. — Лекси, это понятно. Когда мы познакомились, вы были… во впечатлительном возрасте. К тому же, обстоятельства дела предполагали, что вы не скоро забудете все, что с ним связано. — Нет, это именно вы производите такое впечатление. Эх, как бы я хотела тоже быть такой притягательной, — вздохнула Лекси. — Не то, чтобы я мечтала быть красавицей, я не из этой породы. Но даже в колледже многие меня не могут запомнить. Я знакомлюсь с какими-то студентами, они приглашают меня провести с ними время, а через пару дней не могут вспомнить, кто я, где мы уже встречались. Мне приходится быть излишне аффективной и много говорить, чтобы люди обращали на меня внимание. Наверное, именно поэтому я так дорожила дружбой со Сью. С тех пор, как мы познакомились в Париже, она готова была меня выслушать. Я не знаю, как я буду дальше учиться в Колумбийском без нее. — Лекси, все, что вы говорите — это совершенно нормально. Чем старше мы становимся, тем сложнее найти тех людей, которым мы интересны. В детстве мы имеем верную аудиторию из семьи и родителей. В школе это тоже довольно маленький и понятный круг общения, в котором вы быстро обозначаете друзей и врагов. Но, когда вы выходите в большой мир, то обнаруживаете, что большинству на вас просто наплевать. Конечно, вам приходится по десять раз напоминать окружающим свое имя и вставать на воображаемую трибуну, чтобы высказать свою точку зрения. Со временем вы этому научитесь и начнете это воспринимать менее драматично. И дело вовсе не в вашей внешности. Даже, если бы у вас было две головы, все равно никто не помнил бы вашего имени. Потому что всех студентов в этом возрасте интересуют только собственные мысли, и даже ваши две головы думали бы каждая о своем. Поэтому перестаньте вздыхать об утерянной дружбе и потере человека, который всегда готов вас выслушать. Когда станет невмоготу — найдите первую попавшуюся жертву, схватите ее за пуговицу и говорите до посинения. — Как старый мореход у Кольриджа?26 — смеясь, спросила Лекси. — Мне все-таки надо больше читать поэзии. — Узнали что-нибудь из стихотворений, собранных отцом? — спросила она, кивая на листки, лежащие у меня на коленях. — По-прежнему ничего не понял. Попробуйте вы, — я протянул ей всю подборку. Неожиданно надо мной наклонилась стюардесса и спросила не хочу ли я коктейль и чего-нибудь перекусить. Лекси тихонько хихикнула. Я помотал головой, откинул спинку кресла и прикрыл глаза. Через несколько минут я погрузился в настоящий сон. Глава 14 В Айдлуальде27 мы приземлились довольно рано, поэтому еще пришлось коротать время в зале прилета, ожидая, пока откроется агентство по прокату автомобилей. Мы с Лекси расположились в зале отдыха, где она немедленно оккупировала кушетку, скинула туфли и забылась беззаботным сном. Я выпил несколько чашек кофе и сходил в туалетную комнату побриться и сменить рубашку, что навело меня на мысли, что моей попутчице такой образ жизни определенно не подходит. Поэтому, дождавшись открытия офисов в аэропорте, я арендовал машину, а затем наведался в туристическое бюро. Для начала я поинтересовался, есть ли у них карта Нью-Хейвена, а потом спросил, какие там можно найти недорогие отели поблизости от Довер-Бич. — Рядом с Фронт-стрит? В самом центре? Не думаю. Сейчас начинается самый сезон, — с сомнением покачала головой сотрудница агентства, чьи белокурые волосы еще не успели распрямиться от ночной завивки, чтобы лечь теми романтичными волнами, которых она, без сомнения, добивалась. — А вы надолго в Нью-Хейвен? — Нет, это деловая поездка. На один день, может, на два. — Подождите, — девушка начала листать буклеты. — Тут есть семейный пансион с старом городе. Ничего особенного, смотрите, — она протянула мне фотографию. Старый дом, переделанный для постояльцев. Ночлег и завтрак. Написано, что цены очень умеренные. Вас интересует? — Еще как. — Я могу прямо сейчас позвонить и предупредить, что вы приедете. Как вас зовут? — Дуглас Стин. Только мне нужно два номера. Один для меня, второй на имя мисс Бальтазар. — О, — у девушки непроизвольно открылся рот. — Это моя клиентка, — почему-то поспешил пояснить я. — Я помогаю ей разрешить наследственные дела в Коннектикуте. Девушка из агентства отметила на моей карте, где находится пансион миссис Миллс — особняк, принадлежащей исключительно чистоплотной и услужливой вдове, сдающей комнаты приезжим — после чего как будто случайно задержала свою руку поверх моей. Неужели, заигрывала? Наверное, упоминание клиентки и наследственных дел заставило ее подумать, что я адвокат, а не замотанный торговый представитель. До Нью-Хейвена я доехал за какие-то пару часов и легко нашел указанный пансион. К счастью, планировка центра города была удивительно удобной: отцы-основатели словно нарисовали с помощью линейки ровную сетку из улиц перпендикулярно гавани, так что заблудиться было очень сложно. Миссис Миллс, ухоженная, розовощекая от постоянных океанических ветров вдова, уже подготовила наши комнаты. А, оценив сонный вид Лекси, вызвалась немедленно нагреть ей ванну, видимо, каким-то классовым нутром безошибочно признав в ней «настоящую юную леди». Сам я наспех помылся в душе, сменил белье и рубашку и попытался отпарить особо вопиющие складки на пиджаке. Я подумал, что, если Мишель Бальтазар и связывал когда-либо планы с этим сонным чопорным Нью-Хейвеном, то лучшего места в Америке, чем Коннектикут для викторианской натуры было и не сыскать. Любителя реформаторской литературы я бы поселил на северо-востоке — в Мэне или Вермонте, может, Массачусетсе. В Мичиган и Висконсин я бы отправил представителей «Озерной школы» и всех прочих романтиков. Хотя это довольно банально. Когда у меня будет время, надо хорошо продумать над тем, как правильно распределить штаты страны в соответствии литературными течениями. Эти размышления прервала миссис Миллс, подавшая нам в столовой плотный завтрак из яичницы, бекона и тостов. Лекси надела берет на свежевымытые волосы и выглядела, как настоящая французская кукла в элегантном матросском костюмчике. Она уже попросила у хозяйки разрешения воспользоваться телефоном, чтобы договориться о встрече с Кейлебом. Он обещал ждать в полдень на Фронт-стрит в блейзере Колумбийского университета и с белой розой в руках, чтобы Лекси его узнала. Романтичный юноша. От пансиона до набережной было совсем недалеко, поэтому мы решили пройтись пешком. Кейлеб также пришел вовремя и сразу выделялся на фоне редкой толпы гуляющих своим бордовым пиджаком и белым цветком. У него были белокурые волосы, ровный загар и атлетическая фигура. Явно не из тех юношей, что целыми днями проводит в библиотеке, скорее на поле для лакросса или с футбольным мячом. — Лекси? Очень приятно. Это из сада моей мамы, — сказал он, протягивая ей розу. Лекси поблагодарила, ловко отломила стебель и воткнула цветок в петлицу своего синего морского жакета. Парень удивленно уставился на меня, молчаливо стоявшего в двух шагах позади девушки. — Это Стин, мой телохранитель, — невозмутимо сказала она. — Он нам не помешает. В глазах юноши мелькнул интерес, но воспитание не позволило задавать вопросы. Он знал, что его новая знакомая прибыла из Калифорнии, а там у всех, как известно, свои причуды. — Значит, ты разыскиваешь Сью? — спросил он. — Она пропала? Здесь? — Я не то, чтобы разыскиваю, — неопределенно пожала плечами Лекси. — Я и так собиралась в Нью-Йорк по делам. А ее родители волнуются. Вроде она обещала им позвонить, а сама не предупредила, куда отправится. Ты же знаешь этих родителей. Кейлеб понимающе кивнул. — Мы просто соседки по квартире, понимаешь, — продолжала Лекси скучающим голосом, играя свою роль. — Вот я им и обещала, что заеду по пути, проверю, не остановилась ли она где-то в Коннектикуте. Значит, она тебе не говорила, что у нее тут знакомые? Парень помотал головой. — Она вообще ничего определенного не говорила. Сказала, что у нее тут знакомые. Я пытался с ней болтать, знаешь как, из вежливости, но мы только об учебе говорили в итоге. Скукотища. Вообще Нью-Хейвен не такой маленький. То есть старый город маленький, все, кто тут живут давно, как правило, друг друга знают или знают семьи друг друга. Но он разрастается, появляется много новых районов, в некоторых я сам никогда не был. Те, кто приезжают сразу в порт, вообще не останавливаются в городе. Тут уже давно делать нечего, особенно в центре. Это же не Ньюпорт и не Хэмптонс. Я только к родителям приезжаю, а так тут скука смертная. Нет, погоди, ты не подумай, — вдруг осекся Кейлеб, подумав, что стал как-то слишком принижать родной город. — На самом деле, в Нью-Хейвене есть, что посмотреть. Например, ты знала, что именно здесь изобрели пиццу? И гамбургер! — Пиццу изобрели в Италии, — нахмурившись, сказала Лекси. — Ну, то есть, да. Но в Нью-Хейвене ее улучшили. Изобрели свой рецепт. Она так и называется «нью-хейвенская пицца» или «эпицца». Я тебя сейчас не обманываю. Ее готовят, как неаполитанскую28, только запекают в печи до настоящей хрустящей корочки. Готов спорить, ничего вкуснее ты не ела. Самую лучшую делают в кафе на Вустер-стрит. А насчет гамбургера это вообще чистая правда. На Кроун-стрит есть ресторан «Обеды от Луиса». В библиотеке Конгресса хранится запись, что его основатель Луис Лассен первым изобрел гамбургер в США еще в 1900 году. Можешь сходить проверить. — О, господи, ты это серьезно? — Абсолютно. Мы в Нью-Хейвене никогда не шутим насчет еды. — Мистер Стин, дайте мне, пожалуйста, карту города, — обратилась ко мне Лекси. Затем она попросила Кейлеба отметить на ней означенные рестораны. — Зачем? Если у тебя есть время, я сам тебя с удовольствием везде свожу. И вообще устрою экскурсию по городу. Тут много есть еще на что посмотреть. Можем взять катер и сплавать на другой берег залива. Кстати, тебе вообще повезло. Еще бы неделя — и мы с родителями уходим в круиз на яхте. Флорида, потом Карибы и на Кубу. У нас есть вилла в Верадеро29. Ты чем будешь заниматься после Барнарда? Мне надоел Колумбийский. Я на будущий год хочу пойти в юридическую магистратуру в Гарвард или даже Йель, чтобы быть поближе к дому. Тут как-то жарко становится на набережной, может, сходим куда-нибудь, выпьем по коктейлю? Я, между прочим, на машине. Он продолжал болтать без умолку, а я вдруг понял, что именно такое будущее отец всегда и хотел для меня и всех своих потомков. Большой семейный дом с садом и собственными ухоженными розами, вилла в загадочном Верадеро, собственная яхта, чтобы туда добраться. Беспечный самоуверенный сын, походя выбирающий между Гарвардом и Йелем. А я так его разочаровал.