Я поняла, что еще немного – и оборотни меня заметят, потому нарочито шумно начала спускаться с лестницы. Пора было возвращаться в отдел. И едва мы туда приехали, я срочно оказалась нужна Хуку! А от Зара, заглянувшего в лабораторию, узнала, что капитан порта попытался впаять иск отделу за крушение судна, на что Торкр рявкнул: нечего швартовать у себя преступников. А вот от журналистов, жаждущих подробностей громкого задержания банды преступников, шефу так просто избавиться не удалось. Репортеры оказались невосприимчивы к грозному рыку, сверкающему взору… А отстреливаться пульсарами от любопытных писак Торкру, увы, было нельзя. Даже если те заглядывали в окно третьего этажа, моля из-за стекла о са-а-амом коротеньком, буквально на полминуточки, интервью. А следом за Заром заскочил с подарком – бутылью чистейшей жареной воды – Макрофт. Тот самый следователь, что вел дело о пропавшем драконе. Оказалось, ящер-подросток с другом решил… украсть сам себя! И как итог – вместо родительских денег получил славу. Много славы. Правда, скандальной. День пролетел незаметно, а под вечер в лабораторию заглянул улыбающийся Стэйн. Двуликий прямо-таки жаждал подвезти меня до дома. Своего, конечно. На что я заявила: только через мой. Все же зубная щетка и сменная одежда лишними не будут. Вот только дома нас ждал взаимный сюрприз: папа вернулся из командировки. И Риду вместо романтичного вечера пришлось знакомиться с моим отцом, который, узнав, что мой парень – двуликий, ничего не сказал, но та-а-ак выразительно посмотрел на Мрака… что лучше бы сказал! А все из-за не то чтобы нелюбви, но, скажем так, неприязни к двуликим. И появилась она не на пустом месте. Когда-то именно оборотень-крыс вынудил отца продать его мастерскую за копейки. Папе тогда нужны были деньги, чтобы оплатить мне учебу. И он согласился. Но слова двуликого пасюка запомнил на всю жизнь: «Вы, люди, слабы и никчемны. Потому всегда будете проигрывать нам, двуликим. Мы лучше, совершеннее вас не только физически. Мы во всем лучше». Отец на эту провокацию мог ударить магией, но сдержался. Деньги на частную школу для меня были для него важнее. А через два года он открыл новую мастерскую. Но двуликих с той поры недолюбливал. И вот сейчас я из всех парней многолюдного города выбрала двуликого! А уж когда оборотень без тени сомнения заявил, что его жена, то есть я, переезжает к нему… Тут уже папа не выдержал: – Дэй! Мне стоило уехать всего на несколько дней! На несколько!.. И ты уже замужем! – К-к-ак жена? – ошарашенно отозвалась я. – Ну ты же меня укусила? – удивился Рид. И так я узнала о брачной церемонии двуликих. Ни тебе фаты, ни гостей и тортика… Кусь – и все! Да уж… На это способны только перевертыши: лихо пропустить котлетно-букетный период ухаживания и совместных завтраков, когда еще немного – и двое уже жених и невеста, а пока вроде как свободны, но уже нет… Но то оборотни. А я была человеком. Потому еще долго не могла простить Стэйну того, что такая прекрасная пора прошла мимо меня. И он старательно извинялся. Каждый день. И ночь тоже. Но выяснить отношения сейчас мы не успели. В дверь позвонили. И когда я открыла, то услышала: – Доставка пирогов, вы вызывали… – Я чуть было не ответила, что не звонила, но голос… Он заставил меня шире распахнуть дверь. На пороге нашего дома стояла… моя мать. В форме курьера. Этой ночью мы так и не легли спать. А я наконец узнала всю правду о себе и о родителях. Как они познакомились, когда мой папа чинил чабили, участвующие в нелегальных гонках, а мама работала над внедрением. Как у них появилась я. Вот только семьи не получилось. Потому что у спецагентов один выход из профессии – ногами вперед. Никаких личных привязанностей. Только работа. А мы с отцом оказались единственным уязвимым местом. И Ли Джордан, умудрявшаяся скрывать свою беременность до последнего, ушла, оставив на руках Оливера Драккарти новорожденную дочь. А папа… Папа продолжил ее любить. Как и она его… Нас… Следя издалека за всеми моими успехами и неудачами. Так, чтобы о нашей связи никто не догадался. Так, чтобы мы не пострадали. И даже сейчас она не смогла прийти в дом открыто. А вот так, вечером, под чужой маской… – Береги ее, Стэйн, – посмотрев на Рида, попросила мама. И двуликий кивнул. Мы не прощались. Лишь расставались. И пусть я не могла сказать, увижу ли ее вновь, но знала: она рядом. Эпилог – Я пришла к вам на пересдачу! – заглянув в кабинет Катафалка, радостно возвестила я, держа в одной руке рюкзак, в другой – лист с характеристикой, которую мне дал Торкр. И пусть в первой строчке моя фамилия начиналась с зачёркнутой «С» – ерунда! Просто помарка. И она совсем не из-за того, что шеф в мыслях называет меня не Драккарти, а Стэйн. Ведь по традициям двуликих я была уже даже не невестой, а сразу женой. Нет! Вздор! Просто Торкр, наверное, задумался, когда выводил «Д», его рука соскользнула… Зато написано было обо мне хорошо. Почти. Потому как Торкр, вручая мне бумагу, прямо сказал: – Я не хочу писать о тебе идеально. Потому что, если напишу как есть… Дэйна, ты очень перспективная. А самых талантливых часто присматривают для себя спецслужбы. Поэтому одна… кхм… леди настоятельно просила дать тебе такую характеристику, чтобы ты осталась у меня в отделе после того, как получишь диплом. К слову, и я этого очень хочу. При условии, что ты будешь работать в лаборатории, и не топить корабли, и не размножать ценные артефакты, как котят, – все же шеф почтил минутой бурчания наш со Стэйном незабываемый поиск Ока. Я лишь виновато улыбнулась на это. И вот сейчас стояла перед Катафалком, размышляя: а получу ли я вообще этот свой диплом? – А, Драккарти, – увидев меня, чуть поморщился Катафалк. Хотя, судя по его виду, он и так пребывал не в самом радужном настроении. – Входите-входите. И едва я перешагнула через порог, как поняла: профессор в кабинете не один. Рядом с ним стоял один из сынов ночи – тех, кого так же, как и оборотней, еще называют хищниками наших дней. Сильными, опасными, настойчивыми, неутомимыми… как сама жизнь. Смотрящими на целый мир, как на свою добычу. И считавшимися только с равными себе по силе или с тем, кто превосходил их. И по взгляду вампира, который скользнул по мне, я поняла: меня пока оценивают. Как добычу. И тут же оскалилась в ответ в лучших традициях двуипостасных. Без слов говоря, что я точно не жертва своей глупости, беспечности или наивности. А если кто-то задумает усомниться… Что ж, я докажу, что у хищников может быть самая безжалостная судьба. Сын ночи тонко улыбнулся, обнажив клыки. Ровные, белые, длинные… «Хороший был бы трофей», – подумалось вдруг. И, не подозревая о моих мыслях, этот высокий статный красавец заявил: – Она, конечно, не та, которую я искал, но тоже подходит. Хорошая сопротивляемость внушению, бесстрашие… К тому же раз она ваша ученица, магистр, то точно отличный специалист… – Боюсь, что нет, – мгновенно отозвался Катафалк. – Адептка Драккарти уже прошла свою практику и закреплена за центральным отделом законников. К тому же, насколько мне известно, даже обручена с одним из двуликих, – сварливым тоном «вот так и отпускай девиц на практику, а потом отлавливай ценных будущих специалистов по свадьбам!» произнес преподаватель. – А про знания… Это у нее четвертая пересдача по моему предмету. – И тут же, противореча своим словам, Катафалк заявил: – Давайте уже вашу зачетку, адептка. Я, обрадовавшись, что, кажется, меня мучить не будут, прижав характеристику подбородком к груди, на весу, не глядя, начала шарить в рюкзаке. Как назло, зачетки не попадалось. Зато под руку лезла все какая-то ерунда. Я психанула и выложила на стол сначала одну горсть, потом вторую и… только обрадовалась, что выудила наконец зачетку, как услышала, что кто-то сглотнул. И лишь подняв взгляд, увидела, что на лакированной поверхности лежит груда моих амулетов, пишущих ручек вперемешку с листочками, парой фантиков и… венчает эту гору моя коллекция из трех выбитых клыков. К слову, зуб химероида мне Стэйн торжественно вернул только накануне со словами: «Это твой трофей». Как оказалось, все это время клык обретался в кармане его старых форменных брюк, которые долго ждали своего звездного часа на стирку. И вот теперь мое трио из клыков вора-человека, оборотницы и химероида (последний был длиннее моей ладони) узрели Катафалк и вампир. И, судя по всему, на преподавателя и его гостя мои трофеи произвели впечатление. А Катафалк и вовсе молниеносным движением расписался, поставив не иначе как по ошибке вместо отметки «зачтено» оценку «великолепно». И тут же потянулся за стаканом. А я, думая о том, что, в принципе, не такой уж он и гад, мой преподаватель – распределил каждого из нас по способностям, да и как специалист он один из лучших, – решила уточнить: – А вы не будете куратором моей кандидатской? Катафалк поперхнулся водой. – Кристоф, – откашлявшись, обратился он к вампиру, – теперь ты понимаешь, почему не она? Драккарти способна убить тебя на расстоянии безо всякой магии. Одним только своим вопросом! А тебе, судя по коллекции, еще и клыки выбить. – А почему не тебе? – уточнил вампир. И голос его звучал… слегка озабоченно. – Потому что, как я успел заметить, человеческий зуб у нее уже есть. А вот клыка вампира – еще нет, – срезал сына ночи глазастый Катафалк. – Всегда знал, что ты, Ульрих, выпускаешь УНИКАЛЬНЫХ специалистов, – произнеси клыкастый это другим тоном – был бы изысканный комплимент. Но в прозвучавшей интерпретации слышалось явное ехидство. – Ты, дружище, выматываешь им нервы, закаляешь характер, заставляешь не только зубрить до посинения, но и понимать выученное, а главное – применять знания на практике… Проверяешь на приверженность профессии, и они производят не просто хорошее впечатление, а… кхм… незабываемое! – Угу, а за это они пытаются меня убить. Иногда, – взгляд на меня, – почти удачно. – Это незначительные детали, мой дорогой друг… «Угу, очередь из сорока семи таких незначительных деталей, мечтающих закатать Катафалка в гроб», – вспомнила я выпускной курс артефакторов. Профессор, судя по его лицу, подумал о том же, о чем и я, и отчеканил: – Драккарти, свободна. – И уже когда я одной ногой переступила порог, припечатал: – А над тем, чтобы руководить написанием вашей кандидатской, я подумаю… Вышла я из кабинета профессора… озадаченная. Я уже не ненавидела его, как раньше, понимая и отчасти принимая его методу обучения. Ведь именно благодаря ей я сейчас была магом даже не с одним, а четырьмя кругами силы – уровень, о котором до практики не смела и мечтать. А вот моя мама… мечтала. Отчаянно. Все эти годы, что ее не было с нами – мной и отцом. И она держала свою мечту в руках, стиснув ее в ладонях изо всех сил. До того момента, как та стала ее судьбой. Ли Джордан смогла сделать невозможное – вернуться. Проведя секретную операцию, сумев предотвратить переворот в Схине, она удостоилась высшей награды – свободы. И пусть ей стерли память, вымарав оттуда двадцать с лишним лет жизни. Но главное – она смогла вернуться к отцу. Который ее ждал. Все эти годы. Всегда. И пусть это произошло гораздо позже нашей со Стэйном свадьбы… Настоящей свадьбы, с тортиком, фатой, церемонией и шумной толпой гостей. Но главное – случилось. А на самом торжестве мама еще была незримой тенью, затерявшейся среди пышности и сумбура брачного переполоха. Зато на нашей свадьбе всем запомнился отец Рида. Суровый и строгий. Он возвышался над гостями, точно утес. Альфа, одним словом. Он принял меня не сразу. И тому были причины. Ведь Рид между возвращением в клан и мной выбрал в то утро, когда к нему вернулся барс, меня. Хотя он мог претендовать на место альфы, легко потеснив с него отца. Но не захотел. Потому как глава клана должен быть женат на оборотнице. И иметь сильное, а главное – двуликое потомство. А в браке с чародейкой… возможны были варианты. Ведь обычно полукровок не рождалось. Ребенок наследовал расу одного из родителей. И у Стэйна вполне мог появиться наследник-человек. А вот мать Стэйна – та сразу распахнула свои объятья. И ей было плевать, что у внучат может не быть хвостов. Главное, что те вообще будут! Я познакомилась с еще двумя сестрами Мрака, которым Джин бессовестно рассказала о моей реакции на «сладкого котика». И, как ни странно, младшие Стэйн ее дружно одобрили! И так же дружно пытались поймать букет, который совершенно неожиданно достался Риру. Двуликая не растерялась и тут же выразительно подмигнула своим драконьим глазом сидевшему рядом Торкру. Вот ведь язва! Даже тут смогла уесть начальника. Тот, обычно непрошибаемый, даже вздрогнул. * * * 12 лет спустя Какие мысли у нормальных людей и нелюдей возникают при словосочетании «осенний пикник»? Правильно, романтика. Объятья, поцелуи… Это все так, но только если вы едете с любимым смотреть на желтые кленовые листья вдвоем. А если шебутной семьей… – Ма-а-ам, а дай бутерброд. – Пап, а там что за яркая точка? – Рхор, а ты в курсе, что это за листья? – Это уже младшая теребит за локоть старшенького… – А мне на спине жестко лежать. – Отдай подушку.