– Ага, помню, на зилах такие были, я еще мелким удивлялся, чего это ЗиЛ как встанет, так обязательно свистнет или пыхнет. – Именно, – кивнул он, возвращаясь в кабину и откидывая грязную тряпку под сидение. – А если нет воздуха, или система сломалась, то хватай кривой стартер, качай мышцу. Ладно, поехали. «Блитц» рыкнул, лязгнул коробкой передач и медленно тронулся с места. * * * Рынок был настоящим. В смысле, место, на котором он находился, и раньше было рынком. Над воротами его так и было написано: «Колхозный рынок». И за воротами все было так, как с детства и памятно: грубые деревянные прилавки под навесами, грязь и окурки под ногами, продавцы, кутающиеся в фуфайки и ватники, смолящие папироски и лениво перебалтывающиеся друг с другом, серые мешки с перепачканной в земле картошкой, кочаны хрусткой капусты, выложенные горками. Еще были яблоки, пара сортов. Сушеные грибы на нитках. Откуда-то несло знакомыми запахами соленьев, перекрывающими запах гниющих овощей, и действительно, в крепком деревянном лабазе, что расположился у забора, виднелись кадушки, из которых тебе дородная тетка в грязном халате могла навалить хоть помидоров, хоть капусты, хоть огурцов. На них, в сущности, список разносолов и заканчивался. В общем, все как в упомянутом детстве в средней полосе России, в самом что ни на есть Нечерноземье. Импортных ананасов тогда на базарах не продавали, да и колхозные узбекские персики не в каждый город доезжали. Дальше в рядах была рыба, вяленая, копченая и свежая, было мясо, но уже остатки, привлекательные разве что для собак – свежатину в шашлычную субботу раздергали наверняка с утра. Ну и молочное, сыр да творог, простокваша в банках из зеленоватого стекла. Народу тоже хватало. Были и мужчины, и женщины, старые и молодые, все с сумками и мешками. Звякали весы с широкими тарелками, на которые торговцы быстро выкладывали чугунные черные гирьки, товар перекладывался в сумки. У павильончика с вывеской «Картошка» была небольшая очередь, мешки приставлялись к горловине деревянного желоба, и туда с гулом и грохотом катились земляного цвета картофелины, распространяя вокруг запах сырой земли. Краем глаза отметил, что много людей было вооружено. Не все, и даже не половина, но все же многие. У кого пистолет в кобуре, у кого и вовсе обрез, причем не только у мужчин. – Че смотришь как царь на жида? – толкнул меня в бок Федя. – Так и живем, и ничего, что пожрать находится. – Да не, все нормально, – отмахнулся я от несправедливого подозрения. – Просто воспоминания накатили, как с бабушкой ходил, совсем пацаном еще. Ох они и торговалась! Любила это дело. Она хохлушка, хоть в России лет двадцать прожила, но даже язык толком не выучила, гнала на суржике. – Со вкусом торговалась? – усмехнулся Федька. – Не то слово. Кстати, родители-то на работе были, а я с ней, так до третьего класса, примерно, у меня такое украинской «Г» в разговоре было, что даже я его сейчас сам помню. – Это как? – А я однажды очень удивился, обратив внимание, что все остальные его по-другому произносят. Ну и я попытался. – Получилось? – А че, не слышно? – А я не вслушивался, была охота. Ладно, нам дальше надо, – он указал на длинный кирпичный дом, кривовато выложенный и осевший в землю хлипким фундаментом, на котором вывеска потресканная вывеска «Уцененные товары». – Ох-е…, – покачал я головой. – Тоже в наследство осталась? – Ага. Так его и знают, хотя уценки хрен дождешься. Тут все сразу в одной куче, несколько торговцев в складчину снимают. И мне туда, и тебе. Покосившееся и кривоватое крыльцо в «Уцененные» было выложено из вытертого желтоватого кирпича, дверь открывалась на чудовищно тугой пружине, а потом, выпущенная из рук, с грохотом захлопывалась. Я еще подумал, как торговцы все это в течение дня выдерживают. Торговцам на первый взгляд стук был пофигу. Они стояли кучкой, вполглаза поглядывая за посетителями, копавшимися в товаре, и трепались о чем-то своем. Один из них, короткий, темноволосый, с густой черной щетиной на толстых щеках, одетый в длинный черный кожаный плащ с пелериной и застежками на рукавах, живо напомнивший мне расстроенную моими требованиями заведующую вещевым складом в Горсвете, развел руки приветственно, сказал громко с сильным акцентом: – А, Федя! Что привез? – Мамед, ничего не привез, за покупателя сегодня, – покачал головой Федька и добавил: – И вообще не к тебе, а Петру. – Петя заболел, живот болит, меня за себя оставил тоже, так что ко мне, – засмеялся торговец. – Надо было забиться с тобой на сотню, и торговать сегодня не надо. – Тогда ищи свечи мне на «Блитц», вот такие… Федька полез в карман, вытащил свечу зажигания, завернутую в клочок газеты, протянул Мамеду, а мне сказал: – Вон, к Славе иди, он тут по оружию. При этом рукой показал на молодого, очень высокого и очень сутулого парня с длинными светлыми волосами. Тот как раз прислушивался к разговору, поэтому сразу спросил у меня: – По оружейной части? – Да кобура нужна, – сразу заявил я, чтобы не внушать излишних надежд. – Для нагана. И все. – Без проблем, – сказал он решительно. – Давай в мой отсек. Во, гляди, Бэ Че номер шесть, чего сыздил – должен съесть. Выбирай. Отсек, отгороженный от остальных двумя листами вертикально стоящей фанеры, был маленьким, зато плотно забитым товаром. На стене висели винтовки, все сплошь не самозарядные, наши «мосинки», длинные и короткие, и немецкие «маузеры». Было несколько двустволок, причем совершенно одинаковых, только разной степени потрепанности. Была пара итальянских «каркано» с огромной надписью возле них «Большая скидка!». Ну да, калибр-то… К удивлению моему, увидел и пару вполне пристойного вида СВТ-40, хотя Федя сказал, что в продаже обычно одни «болты». Ошибся Федя. На прилавке под толстым стеклом лежали пистолеты. На них, признаться, глаза немного разбежались. Незнакомых не было, тут альтернативная действительность сильно не нахулиганила. Глаз сразу задержался на компактном «Вальтере ППК», с него перескочил на его армейского родича «П38» – мечту моего детства. Рядом красовались собой два «парабеллума», с длинным стволом и обычный. Был и большой «девяносто шестой» маузер, и маузер компактный, для карманного ношения, и такой же маленький «зауэр». Были и наганы, такой как у меня, и с коротким стволом, как сказал Слава – «милицейский, типа угрозыск такие носил». – О, и вот чего есть… – тормознулся я на традиционного вида пистолете. – «Хай Пауэр»? – Ага, канадского образца, «ленд-лиз», – сказал продавец, вынимая ствол из прилавка и протягивая мне. – Почти не битый, тринадцать в обойме, одна запасная, кобура в подарок. – В магазине. – поправил я его. – У нас обоймой звали, – возразил Слава. – Значит неправильно звали, – приговорил я его действительность за неграмотность, после чего спросил: – И сколько? – Только для вас – двести рублей. – А если не только для меня? – уточнил я. – Тогда тоже двести, но уже никакого ощущения эксклюзива, – ухмыльнулся он, сверкнув дыркой в ровном ряду зубов. – Уровень удовлетворения намного ниже. – За удовлетворением я бы в бордель сходил, а мне бы скидочку. – Борделей тут нет, в ближайший сорок верст и все лесом, аж до Сальцева, а за скидочкой так еще дальше, – еще радостней объявил он, после чего добавил чуть серьезней: – Редкость, канадские браунинги в ленд-лизе вообще редкость, а кольты Администрация подмяла, так что смысла мне нет скидывать, все равно заберу. Он так первый день лежит, за пару дней точно продам. Тэтэшники тоже в городском арсенале, так что если нужно – у меня не ищи. – Ладно, померла так померла, – отказался я от мысли о покупке и вернул пистолет Славе. – По-любому денег мало. Кобуру бы мне для нагана, чтобы выдергивать быстро. – Выбирай, – сказал Слава, выставляя на прилавок большой короб. – Тут разные, от всяких мастеров, смотри что по вкусу, все сплошь для нагана, весь ящик. А вообще есть подешевле браунинга пистоли, если надо, тот же «парабеллум» отдам за сто двадцать. Или карманный какой возьми, девушке подарить, у нас это даже модно. – Слуш, я только провалился, аванс пока выплатили, да и все. И девушки нет, она по ту сторону осталась. В другой раз зайду, когда денег прибавится. – Как знаешь, – пожал он плечами. Из ящика крепко пахнуло недавно выдубленной кожей. Я взялся копаться, быстро убеждаясь, что качество товара даже несколько превышает ожидаемое. Они были все больше двух видов – мягкие и легкие, удерживающие револьвер клапаном и предназначенные для ношения подмышкой, и поясные, потверже и потяжелее, некоторые даже отформованные. Одна приглянулась, из хорошо выделанной толстой кожи, рельефная, с удобным клапаном, который и выпасть не даст, и сорвется от рывка. И рука на нее удобно ложится, я наган достал и примерил. И сама прошита на совесть, видно, что проживет долго. И на ремне удобно села, разве что рукоятка непривычно высоко поднялась. Но это ничего, так, кстати, даже удобно тянуться, и из-под куртки не видно. – Формовки по пятнадцать, плоские по десять, – сразу предупредил продавец. – Купил бы ствола, дал бы бесплатно. – Не, ствол пока дорого, – покачал я головой. – Вот эту возьму. – Еще надо что? – Да не, все, экономить пока надо, – сказал я, вытаскивая из кармана расчетную книжку. – Будут лаврики – заходи, всегда что-то найдем, – сказал Слава, перекладывая деньги в карман и протягивая кобуру. – Ты же в Горсвете с Федькой? – Ага. – Тогда и деньги будут, Федька на жопе не сидит, шуршит как электровеник, и ваши покупают часто. Заходи, в общем, дорогу теперь знаешь. В общем, недолго возился, Федька застрял, похоже, куда серьезней. Свечи лежали перед ним на прилавке, но Мамед теперь копался в каких-то шлангах, я особо не всматривался. Было на что и так глянуть. Магазин еще и одеждой торговал, как раз в соседнем с оружием отсеке, и заведовала этой торговлей средних лет худощавая женщина с остатками краски на волосах, видать еще в той действительности красилась. – Нужно что? – сразу спросила она у меня, стоило мне лишь глянуть на товар. – Зима на носу, запасаться пора. – Выдадут, – сразу отоярился я от настойчивого маркетинга. – Форму, – уточнила она. – А к барышням? Что-то приличное нужно. – Барышень нет, так что не актуально, – сумехнулся я в ответ на ее заявление. – Это упущение, мужик видный, – чуть добавила она кокетливости, которую я предпочел не замечать. – А тут вот какое-никакое шитье наладили, уже поприличней. Брючата вон шьем из тонкого брезента, не хуже джинсов получаются, куртки кожаные. Тулупчики завезли вон, как раз с утра развесила, видишь? Она указала тощей рукой с обгрызенными ногтями на вешалки с вполне добротными тулупами, короткими и длинными. Были даже дубленные куртки вроде «бомберов», какие не стыдно было бы надеть даже «по ту сторону». Я даже задумался, как без такого зиму зимовать, лучше ведь и не придумаешь ничего.