– На местную хватит, – сказал он. – В номерах все равно керосинки будут, кухня на газу из баллонов, нам на фонари уличные и на дежурку. – Тогда за глаза, – согласился я. Тенго тоже присоединился к нам, вскарабкавшись в кузов. Пока ехали, успел спросить: – Недавно у нас? – Недели нет. Только-только. – Уже работаешь? – В Горсвете. – Это серьезно, – кивнул он. – Уже нарывался на всяких этих…? – он изобразил нечто вроде когтей толстыми пальцами. – Случилось уже, – подтвердил я. – А вы сюда как вдвоем? – Как-как, приехал в Телави, сосед в гости позвал нас с Шалвой и Кетино, женой его, все вместо в погреб за вином спустились, соседу похвастаться хотелось. И жена соседа. И сын. – И чего? – поразился я. – Все вместе? – Точно, так и вышло. Одна радость – все вино вместе с нами сюда провалились, с него Шалва и разбогател здесь. – А сосед? – Соседа Вахо зовут, он шашлык жарит и с Шалвой пополам партнер. – А! – вспомнил я про человека за окошком, которого сам не видел, но шашлык чьего изготовления жрал так, что за ушами трещало. – А вообще повезло им, наверное. Я как представлю, что там моя женщина делает – пошел мужик во двор на минутку – и пропал бесследно. – Эй, не начинай, а? – помрачнел Тенго. – У меня родители и невеста в Ярославле. – Хотел бы назад? – Не трави душу. – А точно никаких вариантов? – Точно. Я поначалу тоже всех дергал, а потом понял, что без толку. – Давно здесь? – Пятый год пошел. Довезли. Сгрузили. Шалва рассчитался прямо из кармана, отдав мне в руки тридцать сотенных бумажек, из которой я тысячу сразу отдал Федьке. Многовато, если по другим понятиям, но здесь в самый раз. Я без него бы и не догадался, и не продал, да и не доехал бы пока. И бензин здесь дорогой, к слову. Федька был более чем счастлив, рассчитывал он на двадцать процентов, и заодно он предложил удачный поход сразу обмыть. У меня вроде тоже никаких планов не было, так что я легко согласился, а Тенго присоединился к нам. Закончили, в общем, в шашлычной, по пути, правда, зарулив в Горсвет чтобы сдать оружие, не таскаться же с ним по кабакам. Там же я махнул патроны к нагану на другие, в которых каждая пуля спереди была высверлена под конус. – Как дашь – так и в клочья, – сказала «Кулакова», принимая от меня деньги за работу. * * * В понедельник Федька остался отсыпаться, а я снова вскочил по будильнику – надо было на лекцию для новичков, на которую я, признаться, возлагал довольно много надежд на просвещение. Больно мало я понимал в устройстве тутошнего мира и тутошней жизни. Дождь закончился. Солнечно не было, ни и «очень пасмурно» про такую погоду тоже не скажешь, так, облачно. Это внушало надежды на летную погоду и продолжение знакомства с Настей, «товарищем красным военлетом». Собственно говоря, это и было самым вдохновляющим из планируемых на сегодня событий. Я даже, выйдя загодя, направился сначал не в РОПП, где ожидалась лекция, а в Горсвет, чтобы прихватить оттуда свои очки и шлем, который пусть и танкистский, но все лучше, чем никакого. А потом подумал, да и взял мотоцикл, сказав что «для тренировки». Дежурный по парку счел такую причину достаточной, и я с удовольствием выкатился за ворота на рычащем «харлее». Всегда лучше даже плохо ехать, чем очень хорошо идти. Понедельник встретил утренней суетой, сонными людьми на улице, грузовиками с рабочими, которых везли на смену. Детей на улице не было, я детей почти что совсем здесь не видел. Я даже подумал о том, готов бы я был обзавестись здесь ребенком? Даже с самой любимой женщиной, случись у меня такая? И понял, что все же не решился бы. Пока не решился, с теми мозгами и теми мыслями, что прописались у меня в голове сейчас. Проживу года два, потыркаюсь в попытках вырваться, пойму что это бесполезно, как поняли другие, и там бог знает, о чем думать буду. Ладно, будем посмотреть. Одновременно со мной к зданию РОПП подъехал, расплескивая мелкие лужи, «бантам» с брезентовым тентом. За рулем машины сидел крепкий молодой мужик, перед ним на панели был закреплен ППШ, а с правого сиденья выбрался невысокий худощавый мужик с аккуратной бородкой, смуглый и улыбчивый, который, подхватив с сиденья брезентовый портфель, направился в здание. Молодой остался в машине, вытащив из портсигара папиросу и закурив. Водила, видать, а заодно и охранник. Местная шишка прибыла, или кто? Прямо на второй двери висел лист бумаги со стрелкой и надписью, сделанной большими кривыми буквами: «На лекцию». Стрелка указывала налево. Налево была дверь, за которой оказалось нечто вроде класса, совсем небольшого, но с доской, какими-то картами на стенах и картинками тех самых тварей, что поселились у меня в брошюрке, выданной Власовым для изучения. Мужик с бородкой сидел на преподавательском месте, вынимая из портфеля какие-то бумаги, в аудитории же было человек пять, не больше. Я поздоровался со всеми разом, сел, выбрав место у окна. Следом зашли еще двое, после чего мужик, заглянув в какой-то список, сказал: – Вроде бы все заявленные здесь, восемь человек, – после чего поднял глаза на аудиторию: – Значит так, меня зовут Валерий Львович Милославский, я профессор, причем настоящий, еще из той жизни, Московского Государственного Университета, философ, прошу заметить, а здесь для того, чтобы поздравить вас с провалом в Отстойник. Ну и заодно попытаться наделить вас какими-то полезными знаниями. С такой постановкой задачи все согласны? Аудитория что-то невнятно прогудела, что вполне можно было счесть за знак согласия. А я задумался, откуда фамилия мне знакома. И ведь не из курса истории, и даже не из фильма «Иван Васильевич меняет профессию». Откуда-то еще, недавно встречалась… Да точно, он же автор брошюрки, что мне Власов дал. – Очень хорошо, – заявил Милославский. – Тогда начнем с того, что и вы поможете мне. Вот карта города и окрестностей, – он потыкал бамбуковой указкой в висящий разноцветный лист бумаги. – Прошу всех присутствующих дать как можно более точное указание на «точку входа», в каком месте вы провалились в наш Отстойник. Справитесь? Кто первый? – Ну, давайте я попробую, – сказал молодой парень в очках, высокий и чуть сутулый. – Представитесь? – Кирилл Баринов, из Твери, по профессии системный администратор. – Как здесь очутились? – Отключилось электричество в офисе, я в это время искал в кладовке всякое железо. Когда удалось нащупать дверь и открыть, то оказалось, что я уже черт знает где. – вполне емко и лаконично изложил он. – Хорошо. Что с вами сюда попало? Содержимое кладовки? – Не полностью, – ответил тот. – Из трех шкафов только тот, в котором я непосредственно в момент провала рылся. Два других исчезли. – Интересно… – протянул Милославский, что-то записывая в блокнот с перекидными листами. – Куда выбросило? – Возле деревни Балабаново, как мне позже сказали – в здании старой МТС. Меня колхозники спасли и с попуткой сюда закинули, когда выяснили, что на сельхозработах от меня толку не будет. – Помещение с вами перенеслось, или вы со шкафом материализовались в стенах МТС? – спросил профессор. – Материализовались в стенах. Из того мира только шкаф и я. – Вот здесь? – спросил Милославский, упершись острием красного карандаша в какую-то точку на карте. Баринов присмотрелся, помолчал минутку, затем сказал: – Да, похоже. Вот и Балабаново, вот и дорога по которой я к деревне шел… да, здесь, точно. – Спасибо. Давайте, кто следующий? Вы? Карандаш был направлен на полноватого одышливого дядька с лысиной, сидящего с невыразимо печальным видом. Увидев, что обращаются к нему, он еще больше опечалился, махнул рукой и сказал: – Ой, да чего там, провалился да и провалился… – он вполне осмысленно и ни на секунду не сомневаясь ткнул пальцем в какое-то место на карте. – Вот тут меня выкинуло, в подвале какого-то сарая. И потом пешком по дороге шел сюда, ко второму КПП. – Как провалились? – Да сам не помню, пьяный был, – вздохнул дядька. – На этой стороне уже проснулся, от холода. – Интересно, – усмехнулся Милославский. – Зовут вас как? – Кононенко, Михаил Михайлович, пятьдесят третьего года рождения. – А откуда? – Вышний Волочок, в Калининской области. – Понятно, – кивнул Милославский, снова что-то пометив. – Дальше поехали… В принципе, все истории были похожи, ничего загадочного. Четыре мужчины, четыре женщины. Заинтересовал лишь один рассказ, размалеванной вульгарной девки с не прокрашенными корнями волос и в невероятном платье с блестками. Когда Милославский спросил, откуда она, услышал в ответ: «Та с Москвы!» сказанное с таким акцентом, что в аудитории тихо захихикали. – Как провалились? – Та у меня клие… ну, это, знакомый мой совсем дурный попався, – пустилась она в объяснения на смеси русского и суржика. – Он меня… типа в гости пригласил, а там напывся и давай с молотком гоняться. Сперва успокаивала, мол ляжте, расслабьтесь, а он ваще… Я до двери, а она не на лестницу, а в якусь кладовку. Там заперлась, орать стала, а он в дверь стукается. А потом и стука не стало. Ждала, ждала, потом выглянула – а там мама дорогая! Как война была, все развалено. И клиент… знакомого моего нема. – Где выбрались? – сдерживая ухмылку, спросил Милославский. – Та я знаю? – аж возмутилась та. – Выглянула, а там разруха, а дальше дома, все с решетками, а между ними проволока. Подумала шо зона, думаю, шо пойду до КПП, там скажут, куда дальше. Дошла, и правда КПП, а там мальчики объяснили, шо попала Галка по самые гланды. – Зовут вас как? – Та Галя, – отмахнулась она. – Пилипчук Галя, с Москвы. Галина Антоновна. – Понятно, – записал Милославский. – Галя, вы про городок Сальцево слышали? – Ну да, а шо? Рассказали девки.