Здание было населено густо, народ сновал по лестнице туда-сюда, на площадках между этажами были устроены курилки, проходя которые мы синхронно морщились. Факт того, что Настя не курит, обрадовал дополнительно, мне как бы в будущем и поцелуи блазнятся. Вход к научникам, занимавшим половину этажа, никем не охранялся, в отличие от службы горбезопасности, так что зашли без препятствий. Высокие двустворчатые двери, когда-то со стеклами, а теперь с крашеной фанерой, гулкий коридор с дверями на обе стороны, дряхлый паркет под ногами, где плашки под подошвами щелкают как кастаньеты. – Нам вот сюда, – сказала она, указав на дверь с табличкой «Аналитический отдел». Мне было все равно, собственно говоря, поэтому я просто кивнул. Стучать никто не стал, она решительно толкнула дверь и мы оказались в очень большом и очень светлом зале, в каких в свое время размещали чертежников в конструкторских бюро, так, чтобы они все вместе трудились. Теперь же здесь причудливыми лабиринтами стояли многочисленные столы, в углу вперегонки стучали две пишущие машинки, люди говорили, несколько мужчин и женщин, собравшихся посреди зала, о чем-то активно спорили, склонившись над разложенной сразу на четырех столах гигантской картой. Среди множества незнакомых людей оказался один знакомый – как раз тот самый Милославский, что читал нам с утра лекцию. Он обернулся, Насте заметно обрадовался, пожал ей руку с поклоном: – Настенька, давно не виделись, как вы? – Да все нормально было, Валерий Львович, до сегодняшнего дня, – улыбнулась Настя. – А вот с вашим заданием чуть не попали, самолет поврежден, – и выдержав паузу, добавила: – Чинить надо. Вот так, чего резину тянуть, когда можно сразу к сути дела перейти. – Но пятно разведали? – спросил Милославский, показывая, что он тоже прекрасно разбирается в приоритетах, и их иерархия от Настиной у него сильно отличается. – Разведали и на карту нанесли, – сказала Настя, после чего обернулась ко мне: – Володь, отдавай карту. Я вытащил из планшета карту со своими пометками, протянул ученому, сказав: – Я больше к ориентирам привязывал, потому что четких границ пятна не видно. – Это понятно, четких их и не бывает, – кивнул он, разглядывая, затем спросил: – Кстати, а вы же вроде в Горсвете или ошибаюсь? Мы же виделись с утра? – Выходной я сегодня. – Это у нас первое свидание такое, – добавила Настя. – Очень романтично, – усмехнулся Милославский. – Разведка границ Тьмы как способ весело провести время вместе. Так что там с повреждениями? – Обстреляли нас, причем довольно серьезно. – Где? – чуть насторожился он. – Вот здесь, – сказал я, ткнув пальцем в обозначение на карте, возле которого стояла надпись «с. Копаево». – До двадцати человек, с винтовками. – Похоже что сектанты, – добавила Настя. – А кому там еще быть? – пожал плечами профессор. – Так близко даже мародеры бы не сунулись, потому как на них обязательно твари бы из Тьмы кинулись, это в пределах «прямого чутья». За вами гонялись? – Призраки. – Понятно, – кивнул тот, разглядывая карту. – По поводу фондов на ремонт и прочее – готовьте акт, в Администрацию, в отдел фондов, только сначала мне на визу. Посмотрим, что получится сделать, что там с запчастями для По-2 на горскладах. – На этих складах разве что черта лысого нет, – засмеялась Настя. – Мы тут вообще как бурундуки, все в схроны. – Ну а что поделаешь, если жизнь такая? – тоже улыбнулся профессор. – Из ваших коллег, фонарщиков, – обернулся он уже ко мне, – Половина живет еще и мародерством пустых городов. Город почти все берет, если исправно и имеет хоть какое-то назначение. Мало ли что и когда пригодится? А, ну да, вы уже за генератором гоняли, насколько я помню? – Так точно, и дальнейшее мародерство планируем. – Поосторожней все же, а то от лихости много народу гибнет, гонитесь за длинным рублем и лезете куда не просят, – сказал он негромко, после чего, сменив тон на более официальный, спросил у нас обоих сразу: – Так, чем еще могу помочь? – Во сколько завтра будете, чтобы мне за визой подойти? – спросила Настя. – Весь день буду на месте, подходи в любое время. Да, с утра, до одиннадцати, примерно, будет совещание в Администрации, так что буду отсутствовать. А потом – в твоем распоряжении. * * * – Видишь? – сказала Настя, указывая на аляповатую вывеску с надписью «Березка», пристроившуюся над дверью в небольшом желтом флигеле, глубоко вросшем в землю. – Ага, действительно рядом, – кивнул я. Мотоцикл мы так и бросили на стоянке у НКВД, пошли пешком. Снова заморосил мелкий дождик, тщательно смачивая и без того мерзкую грязь, покрывавшую и дороги, и тротуары. Дворники в городе были, и даже сейчас один из них трудился, зачем-то возюкая метлой из березовых веток по этой самой грязи, но видимого эффекта их работа не приносила. Грязь была везде, заляпывала обувь, отлетая с каблуков, собиралась сзади на брюках или полах плащей и пальто, пачкала вещи, как зараза, передаваясь дальше при прикосновении, и бороться с ней, похоже, нынешними силами было бесполезно. Спасти город от нее мог только асфальт, а он пока, похоже, не планировался. У входа в «Березку» стоял большой скребок для обуви, которым мы и воспользовались, потом долго и тщательно елозили по коврику из щеток, после чего прошли в зал. Там было не слишком людно, из полутора десятков столов занято не больше пяти. В это время сюда больше бегали пообедать или из НКВД, или из Комендатуры, или разведбатовцы, но официальный обеденный перерыв у них уже закончился, а до окончания рабочего дня было еще далеко. Столы и стулья были привычно грубыми и тяжелыми, зато были меню, отпечатанные под копирку на машинке, как в старые добрые, или не слишком добрые, времена. Сам интерьер был больше деревянным, резным, лубочно-народным. А нормально, как альтернатива шашлычной так и вполне, если только кормят вкусно. – Ты не забыл, что я сегодня больше не летаю и обратно на аэродром мне не надо? – спросила Настя, присаживаясь и открывая папку с меню. – Не забыл, но ты это к чему? – К тому, что если начнешь размышлять, пьем мы сегодня или нет, то… Фразу она многозначительно не закончила, но понял я ее сразу, лишь уточнил: – А ты что пьешь? – Здесь? – она чуть задумалась. – Здесь водку с морсом хорошо. Когда морса много, а водки мало. Попроси просто водки немного и кувшин морса, сами смешаем, а то у них тут такие пропорции, что через час на ноги не встанешь. – Хорошо, – кивнул я и спросил о главном, по крайней мере для своего желудка главном: – А есть? – Пару минут, о-кей? – спросила она, углубляясь в чтение. – Ага. В этот момент к столу подошла официантка – средних лет улыбчивая женщина, спросила: – Может попить принести, пока над заказом думаете? – Можно, – кивнул я. – Вот морсу клюквенного, побольше, если не трудно. – Конечно не трудно, – улыбнулась она. – Сейчас принесу. А вообще сегодня солянку рекомендую сборную. – С лимоном? – уточнил я сразу, усомнившись, что в Углегорске найдется столь нужный ингредиент. – С лимоном, – кивнула она и сразу спросила: – Новенький? – Ну… да, а как узнали? – Потому что про Елену Петровну не слышали, которая сюда провалилась со своей домашней оранжерейкой, в которой как раз лимоны выращивала. Ну и наладила производство, теперь целая теплица у нее. – Вот как… – удивился я, потом вспомнил про вино Шалвы. – Тогда я солянку точно буду, люблю. – Я тоже! – подняла руку Настя. – И свиную отбивную с жареной картошкой на горячее. – Вы, молодой человек? – Я… я вот… да тоже отбивную, чего думать-то? – сказал я, откладывая меню. – И водки нам… – Маленький графинчик, – продолжила Настя. – Вот и славно, – прокомментировала официантка и пошла к бару. Вскоре она вернулась, выставила крошечный, грамм на двести, пузатый графинчик водки, которую я пока трогать не стал, и большой кувшин морса, из которого наполнила два стакана, самых обычных, граненых. Тут других пока мне и не попадалось, вообще-то. – Ну, рассказывай, – отпив морсу, посмотрела на меня Настя. – Как тебе полеталось? – Да как-то… стремно, – честно сказал я. – Нет, жуть как интересно, и вообще это не мотоцикл, но всяких возможностей долетаться сегодня хватало, нет? – Ну, нет, пожалуй, – усомнилась она. – Полет проблемный был, но не так, чтобы совсем. Пока самолет падать не соберется, все остальное – мелочи жизни. Да если и соберется, то можно побрыкаться, «кукурузник» такое вполне допускает. Я к чему это все… – К чему? – К тому, что… научиться не хочешь? – она уставилась мне в глаза. – Вообще-то здорово было бы, но я же в Горсвете, правило сама знаешь… – Что в течение года никакого перехода на другую работу?