ГЛАВА 17 В разные стороны Зима прошла быстро. И весна пролетела незаметно. Из института Соня все же ушла, хоть родители и были против. Но она вдруг поняла, что не потянет все сразу: себя, ребенка, одиночество. Только теперь узнала, как скучают по любимому человеку. Она скучала по Трофиму, но не призналась бы в этом. Днем ходила радостная, светлая, ночью сворачивалась в клубок и ревела в подушку, чтобы не было слышно. Конечно, все знали, что ревет, ведь опухших, покрасневших глаз не скроешь за макияжем, но тоже делали вид, что все в порядке. Даже тетя Валя, забегавшая проведать ее почти каждый день, держалась молодцом. С Трофимом не помирилась. Звонил пару раз, тетя Валя осталась непреклонной: или найдет способ извиниться, или… Трофим выбрал вариант "или". Через Зойку, служившую "почтальоном Печкиным", Трофим передал: хочет развестись. Согласилась. — Не бывать этому! — возразил ее отец. — Я вас сразу предупреждал, что развестись в случае чего не позволю! Вот и живите в полубраке как хотите, умники. Спорить с отцом Соня не стала — пока что отношения у них оставались натянутыми, хотя обоим очень хотелось извиниться друг перед другом. В начале осени в районной больнице появился новый человечек — Пашка. — Ой, какой хорошенький! — восхищалась Зойка, носившая уже третьего ребенка. — На Троху похож! Глазенки-то какие!.. Да, глаза у малыша были папины: черные, большие, в обрамлении длинных ресниц. Даже врачи удивились. — Давненько такого красавца не принимали. Соня еще не решила для себя, хорошо это или плохо, что сын похож на отца. Но на кого же ему еще быть похожим?.. Укачивая наевшегося сына, она часто смотрела в окно на алый закат, вспоминала те дни, что они проводили вместе с Трохой на реке. Глупые дети были, вот кто. Теперь, держа на руках собственного ребенка, глупой не побудешь. — Тихо… ш-ш-ш… спи, солнышко. Ты — мамино солнышко, — ворковала она с малышом. Новоявленные бабушки с обеих сторон и дедушка были счастливы внуку до колик в животе, отмечали его рождение с размахом на всю деревню. — Хорош пацан, однако. В семью, — заявил дедушка, разглядывая внука со всех сторон. — Как назовешь-то его? — Павлом. — Павлом Трофимовичем, стало быть, — вздохнул дед. — Стало быть. Отец помолчал, потом признался нехотя: — Трофиму мы позвонили, но он сказал, что ему все равно… Как же можно так к ребенку-то?.. Соня молча смотрела в окно на желтеющий клен, на наклонившиеся к земле тонкие стволы берез. Не склонится, выпрямится, она гибкая… Ради сына должна быть такой! — Что же вы наделали-то? — сокрушался отец. — Себя не пожалели, его не пожалели. Кроху-то… — Папа, что ты от меня хочешь? — вспылила Соня. — Он отказался от ребенка сам! Его никто не заставлял. — Вы тогда оба виноваты были, не слышали друг друга. Но теперь-то… А теперь время ушло. Соня свыклась с мыслью, что если так идет, значит все было правильно. Правильно ли?.. Она закрыла глаза и вздохнула. — Тяжко? — Тяжко, папа. — Терпи. Она усмехнулась: слышала уже и не раз! Что остается? От терпения еще никто не умирал. — Папка, ты теперь дед — вот что важно! Остальное приложится. И Пашка вырастет, и у меня все будет хорошо! Вот увидишь. — Ага… Если доживу. Соня погрозила пальцем: — А кто будет растить второго, третьего? На одном не собираюсь останавливаться. Хочу быть мамой… Раз больше никто из нее не получился. — Что ж, и второго поднимем, и третьего. От кого?.. — Найду! В день выписки Соню охватило беспокойство. Она стояла у окна, оглядывая двор. Едва ли Трофим приедет, но сердце щемило, словно чувствовало его где-то рядом. — Сонь, малыша принесли, — заметила медсестра, помогавшая собираться. — Иду. Соня отошла от окна и стала переодеваться. Пашка сладко чмокал в голубом конверте. — Ну вот, малыш, мы идем с тобой во взрослую жизнь. Не обижайся на меня. Я не хотела так… Она поцеловала его в лобик. — Но мы с тобой справимся, правда? У меня теперь есть ты, а у тебя — я. Я так долго ждала тебя, придумывала, каким ты будешь. Ты получился лучше всех! Мой сынуля… Сердце защемило. Словно почувствовав, что ей плохо, занервничал Пашка. — Спи, кроха. Мама у тебя сильная. Хоть и глупая. Зато у нее много терпения… Вот увидишь. Ты будешь расти, я буду тебя очень сильно любить… За двоих. У крыльца собралась делегация во главе с дедом, пришли и Зойка с Митяем, и тетя Валя, первая взявшая внука на руки. — Ой, ну чисто Троша! Соня усмехнулась. Кажется, удружила — все довольны! Спину точно обожгло пламенем. Соня обернулась, никого не увидела. Пожала плечами, полезла в такси. Зачем он приехал?.. Прячась за большим деревом, Трофим проводил глазами выезжавшее со двора больницы такси. Соня, ставшая еще красивее после рождения сына, сидела на заднем сиденье. Малыша держала его мать. В душе заворочалась зависть. А он даже не представляет, как выглядит его собственный сын! Маленький, наверное… Почему не слушал, когда Соня твердила ему о детях? Считал, что все впереди. Где теперь это "все"? Где его жена, сын, семья, любовь? Столько раз хотел вернуться, покаяться, встать на колени. Гордость не позволила. Они выгнали — он ушел! Мать с ним не разговаривает, на звонки и письма не отвечает. Соня рвала все его письма. Хотел развестись с ней, себе назло, но дядя Володя запретил. Может, к лучшему? Вдруг осталось что-то, из чего можно вырастить новое чувство? Когда такси скрылось, Трофим вскинул на плечо сумку и пошел на остановку автобуса. ЧАСТЬ 3 ИСПРАВЛЕНИЕ ОШИБОК ГЛАВА 18 На краю жизни — Мама!