— Чудесно! — воскликнул Виталий, целуя ее. — Побыстрее бы! И ты будешь свободна… для меня. Целовался он неплохо. Соне нравилось, как он нежно касается ее губ, но… Это были не те поцелуи, которые ее губы помнили до сих пор. Пальцы Виталия пробежались по пуговицам на платье, словно невзначай расстегнули одну, вторую… Соню охватил жар, но тут же пропал, словно она с головой ушла под холодную воду. По берегу бежали ребятишки. — Подожди, Виталий. Что-то случилось, там мальчишки! — Какие еще мальчишки? — он не мог справиться с возбуждением. — Черт, мальчишки!.. Ты почти стала моей! Соня присмотрелась и увидела Пашку. — Это Пашка! Она направилась к берегу, проваливаясь в песочные ямы. — Мама! — кричал сын и размахивал руками: — Мама!.. — Что случилось? Пашка подбежал к ней и, едва переведя дух, выпалил: — Там… бабушка Валя… Я принес ей молоко, а она лежит на грядке и молчит! Тряс ее за руку, она ничего не сказала, даже глаза не открыла. Мама, она умерла? Соню охватил ужас. Мать Трофима давно жаловалась на сердце, и Соня отвела ее на обследование. Требовалась срочная операция на сердце, но тетя Валя вдруг заупрямилась: — Не надо резать меня! Пусть уж лучше умру так, целой! — Тетя Валя, о какой смерти вы говорите?! Вы проживете еще много лет, будете возиться с Пашкой. Всего-то нужно сделать операцию! — Нет, Сонюшка. Не хочу. На время Соня решила отложить разговор, а нужно было настоять. Она бежала босиком по полю, потом пробежала по тропинке к деревне. Виталий хотел подвезти ее, но так — наискосок — было быстрее, а сейчас дорога каждая минута! Сбегая с горки, Соня упала на колени, вскочила и побежала дальше, но теперь боль в ноге заставляла хромать. Мать Трофима она нашла на грядке с морковкой. Видимо, она хотела прополоть ее, но потеряла сознание. Тетя Валя дышала, но пульс едва прослушивался. — Соня, она умерла? — подбежал Виталий. — Типун тебе на язык! — выругалась Соня. — Вызывай "скорую"! Скажешь, остановка сердца. Пусть фибриллятор возьмут! — Что возьмут?.. — Они знают! До приезда врачей Соня пыталась подручными средствами стабилизировать состояние тети Вали, но у нее ничего не получалось. — Черт!.. — Что, умерла? — побледнел Виталий. — Остановка сердца!.. Соня не знала, сколько делала массаж, пытаясь завести сердце матери Трофима. У нее уже отсохли руки, с лица капал пот, но на чистом автомате она качала, качала… — Соня, все, уступи место врачам! Виталий поднял ее на ноги и увел в сторону, пока врачи загружали мать Трофима в машину, подключали приборы и стабилизировали ритм сердца. В голове шумело. Соня мало что видела и понимала. Потом разглядела испуганное лицо сына: — Мама, что с бабушкой? — Все будет хорошо, милый! Она жива. — У тебя ноги в крови, мама! Соня взглянула на разбитые колени и махнула рукой: — Со мной тоже все будет хорошо. Пойдем домой. Я переоденусь, а потом поеду в больницу. Виталий, отвезешь? ГЛАВА 19 Еще один шанс Трофим налил на ладонь шампунь, втер в волосы и взбил пену. Она залила лицо, защипали глаза. Вечно он так, неловко. Струи душа ударили по плечам и груди, он повернулся и подставил спину. За неделю так устал, что даже спать расхотел. Врач сказал, что это бывает при перенапряжении. И желание потерял. Смотрел он на голую Вику и совершенно ничего не ощущал, хотя прежде заводился быстро. Когда он спал с ней последний раз? Месяц назад? Два или вообще три?.. И ведь она же молчит, без претензий… или есть кто-то у нее на замену. Последнее Трофима ну ни капельки не заботило. — Вам надо отдохнуть, уехать куда-нибудь, сменить обстановку, увидеть других людей, — советовал врач, выписывая снотворное и витамины. Он бы с радостью, только на носу новый проект, от которого много зависит и на фирме, и в его жизни. Пора наконец разобраться с браком. Наладить нормальную жизнь… или развестись. Слово "развод" до сих пор пугало. Он отодвигал его в дальний угол сознания, но оно возвращалось снова и снова, особенно после появления в его жизни Вики. Подумал — и она нарисовалась в дверях с яблоком в одной руке и с сотовым в другой: — Трофим, тебя. — С фирмы? — Нет. Какой-то Владимир Кузьмич… кто это? Сердце ухнуло вниз. Трофим выключил воду, схватил трубку. Неужели что с Соней или с Пашкой? Жить вдали от них, не видеть, не знать ничего — это его кара за два месяца глупого счастья. Трофим взял телефон дрожащими руками. — Я слушаю. — Здравствуй, Трофим. Я это, дядя Володя, — просипел Сонин отец. — Ты меня слышишь? Он точно прилип к трубке! Вика потянулась к его бедрам, но получила по рукам, обиделась и ушла. — Здравствуйте, Владимир Кузьмич. Что-то случилось? Вы никогда мне не звонили, кроме… Дня, когда родился его сын. Все годы он жил, словно на другой планете — мать с ним не общалась, Соню он потерял, сына не видел. Разве это жизнь? — С Соней все хорошо? — Нормально, — просипел старик. — С матерью твоей, вот, плохо. — С мамой?.. Он едва не выронил сотовый. Сердце схватило до слез — такое случалось все чаще. Думал о ней постоянно, столько раз хотел поехать, забрать сюда, но она отказалась от него, не желала видеть, слышать. — Что с ней? Он зажал телефон плечом, дотянулся до полотенца и обвязал вокруг бедер. — Диагноз я тебе не скажу — что-то мудреное. Операцию надо твоей матери делать. Срочно, а она ни в какую — не хочу, говорит, чтобы меня резали. Твое согласие на операцию нужно. — А Соня, что она говорит? — Оперировать и как можно быстрее! Приедешь, что ли, или не ждать? Трофим не обиделся на "занозу". Поделом ему! — Ждать! Он вышел из ванной, как в сомнамбулическом сне, привалился плечом к арке между комнатами. Вика лежала на софе, болтала в воздухе ногами, читала книгу и ела все то же яблоко. — Мне надо уехать. Она обернулась, взглянула на него и пожала плечами: