— Простите, я запамятовала, как к вам надо обращаться, — обратилась к Порываеву Нина, — товарищ полковник или… — Конечно, или, — обрадовался тот, — лично вы меня можете называть Петр Иванович или просто дядя Петя. Он задумался, как будто пытаясь что-то вспомнить, вспомнил и засмеялся еще громче. И почти сразу ему позвонил водитель и доложил, что освободился, потому что к вдове Оборванцева прибыл ее водитель. Когда прощались, Николай, наклонившись к плечу майора Щеглова, спросил: — Почему у тебя начальник такой веселый? — Потому что он редко выпивает, пьет разве что только по праздникам, — еще тише ответил Валентин. — А праздников у нас много. — На самом деле он очень веселый человек, а на службе смеяться нельзя, вот он и раскрепощается в неформальной обстановке, но обязательно с проверенными людьми. — Почему шепчемся? — закричал полковник ФСБ. — Что еще за заговоры за моей спиной? И засмеялся. После отъезда гостей Николай с Кудеяровым вернулись в кабинет. — Для расследования потерянный день, — подвел итоги Францев. — Я бы не сказал, — возразил Павел, — по крайней мере, одним подозреваемым, то есть подозреваемой, стало меньше. Беате смерть мужа ничего не дает, а, наоборот, лишает многого. Теперь, без поддержки мужа-чиновника, ее бизнес загнется очень быстро. — А ты ее подозревал? — Конечно. Убийство Оборванцева явно заказное, значит, мотивов может быть два: личная жизнь и коммерция. Если, конечно, не ошиблись окном, что вряд ли. В моей практике были похожие случаи, когда не старые еще женщины на излете второй молодости хватаются за любую возможность удержать ее: муж надоел как вчерашний суп. Это раз. Во-вторых, я проверил кое-что… Не я, а сотрудники следственного комитета, конечно. У Семена Ильича была секретарша… Секретарь-референт, если уж быть совсем точным. Девушке двадцать четыре года. Молодая женщина, не замужем. Четыре года она у него в помощницах, то есть пришла еще совсем никакая, без опыта и умения работать. Были только длинные ноги и пушистые ресницы скромницы. Но теперь она не только незаменимый работник для него, но и советница во многих делах. Через год оканчивает университет, станет бакалавром. Симпатичная и одевается с большим вкусом, а значит, живет не на одну зарплату. А где она получает другую? Вот в чем вопрос. А еще кто-то ей оплачивает учебу. Сотрудники департамента не утверждают, но намекают вполне определенно на то, что между начальником и его референтом сложились какие-то отношения. Сегодня девушку с утра допрашивали, и я завтра узнаю, что она сказала. Скорее всего, подтвердила, что между ними была близость. Но меня это не особо интересует, потому что она тоже не имеет никакого отношения к убийству. — Так сразу про нее все и узнали? — удивился Николай. — Все, конечно, не узнали. И еще сотрудники комитета собирались со вдовой побеседовать, но их остановили, сказав, что сегодня с утра у нее будут другие визитеры. Но они, в том числе и ты, ничего толком не узнали, насколько я понял. — Потому что Беата все время плакала и прикрывалась платочком, — сообщил Францев. — Значит, было что скрывать. Разные, конечно, бывают вдовы, большинство, несмотря на горе, стараются помочь следствию, что-то вспоминают. А эта толком ничего не сообщила, а ведь про секретаршу знала наверняка, потому что когда у пятидесятилетнего мужика под боком каждый день длинноногая красотка, поневоле начнешь подозревать и наводить справки. А если он, отправляясь в командировки, брал с собой и референтшу, то сомнений у жены уже не остается. — Так он брал ее с собой в поездки? — Сотрудники показали, что бывало и такое. Да и потом все говорят, что она командует в департаменте больше, чем обычная помощница начальника: от его имени отдает распоряжения, о которых сам начальник и не знает. То есть не знал. Какая-никакая, но это уже информация к размышлению, а вообще побегать операм и следователям еще придется. — Ну вот, — обрадовался Николай, — смотри сколько информации уже набралось. Можно уже что-то предполагать. Но вообще заниматься расследованием, сидя в кабинете, — не дело, конечно. Рассуждать, включать какие-то логические построения можно, когда у тебя под рукой все данные, которые можно добыть. — Столько народу этим делом занимаются: можно не сомневаться, что преступление будет раскрыто. — Суток не прошло, — напомнил Францев. — Так что побегать еще придется. И вообще ты прав, когда говорил, что следака ноги кормят, конечно, но теперь есть и технические возможности. У меня Лена, например, в социальных сетях так шарит, что я и сам удивляюсь, откуда в ней это. Но я попросил что-нибудь узнать, и она наверняка узнает. Это я про убийство Дробышева. Там у меня хоть что-то начало складываться… Не то чтобы складываться, но есть какие-то мысли. А здесь я ничего не понял. Два чекиста приехали с утра к вдове, толком ничего не расспрашивали… Павел помолчал. — Вообще-то убийство Оборванцева не наше с тобой дело, и лезть туда не надо. Но есть моменты, которые меня заинтересовали. Семен Ильич утром убыл на службу, поздравил сотрудниц и вернулся домой. По дороге заскочил в магазин, приобрел по твоему совету упаковку кошачьего корма, зашел к соседке, извинился перед ней, тут же сел в подкативший автомобиль жены и вместе с Беатой поехал в Ветрогорск, решив посетить местный ресторан. Не по рангу, конечно, чиновнику такого уровня посещать провинциальные кабачки, но ладно… Едва он успевает сделать заказ, как ему поступает звонок от предположительно старого приятеля Луценко, который теперь возглавляет принадлежащее Оборванцевым предприятие по производству брусчатки… Разговор происходит на повышенных тонах и заканчивается угрозами, судя по всему, с обеих сторон. После чего Семен Ильич говорит жене, что забыл в служебном кабинете мобильный, и вызывает водителя… И тут возникает сразу несколько вопросов. Кудеяров посмотрел на друга: — Ты заметил наверняка, а вот оба чекиста как-то спокойно отнеслись к этой информации. У них, судя по спокойным лицам, никаких вопросов. — Я понял тебя, — ответил Николай. — Водитель был неподалеку и как будто ждал этого вызова. Следовательно, у Семена Ильича уже была назначена встреча, и спор с кем-то по телефону — не что иное, как спектакль для жены. Если он и в самом деле забыл в кабинете телефон, мог позвонить в мэрию, чтобы аппарат забрали и передали подъехавшему водителю для доставки владельцу. Скорее всего, Оборванцев не стремился на службу, он рвался совсем в другую сторону. Тут и к гадалке ходить не надо: нам понятно, и Беата наверняка знает, куда он поехал… — К любовнице, — кивнул Кудеяров, — я думаю, что дядя Петя с майором Щегловым очень быстро это поймут и приедут к девушке с вопросами. А пока они пропустили еще один немаловажный факт: Беата Александровна, оставшись одна, в скором времени стала скучать, начала звонить мужу, но тот не отвечал. Муж или не забрал из кабинета свой телефон, или не хотел с ней говорить. Около пяти она решила заскочить в городскую квартиру, дождаться его там… — Но они не договаривались там встретиться? — Нет… Но она сказала сегодня, что хотела заодно взять что-то из одежды. Вошла в квартиру, заметила свет в гостиной, заглянула туда и увидела лежащего на полу мужа. Лежал он лицом вниз, и в его спине, по ее словам, была дырка и везде кровь… Она закричала, бросилась к соседям… А те сразу позвонили в полицию, сообщили, кто убит, из полиции сообщили в ФСБ… Вот что мне известно. — Из какого оружия был произведен выстрел? — спросил Францев. — Вот, — сказал Павел и поднял вверх указательный палец, — и здесь большой вопрос. Спецы заявляют с высокой степенью вероятности, что Оборванцева застрелили из снайперской винтовки «Выхлоп». Пуля попала в спину, прошла рядом с сердцем, вышла из груди, задев верхнюю полую вену. Шансов выжить не было. Калибр винтовки двенадцать и шесть. — Я и не слышал про такую винтовку, — удивился участковый. — Разработана недавно по заказу ФСБ. Она бесшумная, прицельная дальность шестьсот метров. Пробивает легкую броню, не говоря уже о всех видах бронежилетов. Стреляли в окно квартиры Оборванцевых метров с четырехсот. Место, откуда велась стрельба, установлено: крыша дома на Потемкинской. Думаю, что стрелка уже засекли по камерам видеонаблюдения. Длина винтовки без глушителя шестьдесят два сантиметра. В чем-то киллер должен был ее нести. — В специальном чехле, а может, в большом рюкзаке, в свернутом мешке, под пальто можно или под длинной курткой, — подсказал Николай. — Длинный широкий пуховик — идеальный вариант, если винтовку привязать сзади, надеть пуховик и прикрыть голову капюшоном. — Разберутся, — уверенно заявил Кудеяров. — Интересно, где киллер взял винтовку? Потому что купить ее невозможно. — Купить можно все, — опять возразил Францев, — просто надо знать, где покупать. Меня другое удивляет. Мы провели достаточно времени с двумя офицерами ФСБ, и они практически ничего нам не сообщили. Не обязаны, конечно, но полковник Порываев и вовсе дурочку включил, начал притворяться пьяным. Зачем? Таким образом пытался вывести на откровения тебя? — Не знаю, — ответил Павел и пожал плечами. — Но пока мы общались, дяде Пете несколько раз звонили, и он выходил из-за стола в другую комнату, чтобы мы не слышали, что он там обсуждает и с кем. Но понять его можно: в городе создана специальная группа из представителей правоохранительных органов, и мы с тобой туда не входим. А вообще Порываев считается одним из лучших следователей городского управления ФСБ, если не самым лучшим. — Да и хорошо, что мы ни в какую группу не входим, — согласился Николай, — у нас и своих дел хватает, и убийство Дробышева тоже не наше дело. Хотя убийца, скорее всего, Диденко: только как это доказать? А еще я хочу проверить проживающую на моей территории невесту Дробышева. А ведь о том, что она невеста, мы знаем с ее слов. Ведь всякое бывает в жизни: люди сходятся, расходятся, не имея желания связывать себя узами брака. А ведь кто-то из них, возможно, строил планы. Возьмем хотя бы данный случай. Эдик, измученный одиночеством, берет на работу девушку, которая тут же переезжает к нему. Она видит вокруг богатые дома, шикарные автомобили, дамы в дорогих шубах по вечерам выгуливают собачек… Девушке хочется такой же красивой жизни. Влюбленный Эдуард оформляет на нее свой дом, надеясь, что это удержит ее. И не понимает, что он ей не нужен. — Не надо ничего выдумывать, — попросил Кудеяров, — фантазия в нашем деле только мешает… Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянула Нина. — Иван Андреевич пришел, — сообщила она. Писатель сидел за столом и сокрушался, что явился в гости всего с одним букетом. Он видел, что вся гостиная заставлена цветами, но все равно укорял себя за бездушие. Судя по всему, он уже посетил какой-то дом, может быть, даже не один, и «напоздравлялся» прилично. Францев обнял гостя, то же самое сделал Кудеяров. После чего Павел поинтересовался: — Над чем работаете? Иван Андреевич задумался, словно припоминая, а потом мотнул головой. — Стыдно признаться, но ни над чем, ничего не лезет. — Карсавин постучал себя по голове, словно демонстрируя место, куда ничего не лезет. — Есть, правда, одна мысль: написать роман-расследование убийства американского писателя Джека Лондона. — А разве он не сам себя? — удивилась Нина. — Нет, конечно, — встрепенулся Иван Андреевич. — И мне казалось, что он застрелился, — включился в разговор Францев. — Ну, во-первых, не застрелился, а отравился морфием, который ему прописал врач, — уверенно заявил писатель. — Такова была официальная версия: якобы не рассчитал дозу. Так сказали врачи и полицейские, а потом уж газеты стали трындеть о его самоубийстве. А с чего ему себя убивать? Высокий, красивый, сильный сорокалетний мужчина, который только что расстался с нелюбимой женой, которая ему изменяла и даже не скрывала этого. Чарми к тому же была некрасива, но в свое время завалила его любовными письмами. Потом они переспали, и Джек, как честный человек, просто обязан был на ней жениться. А вообще он был заражен социалистическими идеями, мечтал о революции. Социалистическая партия, в которой он состоял почти двадцать лет и был одним из ее лидеров, становилась все популярнее. А потом все партийные руководители стали гибнуть. Кто-то утонул, кто-то под поезд попал, кто-то покончил с собой. Джек Лондон тоже. И партии, популярной у рабочих и особенно в студенческой среде, не стало. А через год случилась революция в России, оплаченная, кроме других вложений, и американскими деньгами. Представляете, какой революционный подъем был бы в Штатах! Вот я и хочу написать книгу о том, что было и что могло бы быть… Американские банкиры в 1913 году по тогдашним американским законам не могли вложить золото в создаваемую федеральную резервную систему и попросили это сделать Николая Второго. И он им помог, вложив в ФРС почти девяносто процентов уставного капитала, став фактически владельцем. — Сегодня женский праздник, — напомнила Лена. — Так и есть, — согласился Карсавин, посмотрел на стол, на опустошенную более чем наполовину бутылку «Хеннесси» и вздохнул. — Тогда я хочу предложить тост за основательниц международного женского движения Клару Цеткин и Розу Люксембург. Он протянул руку к бутылке «Хеннесси», но вдруг замер. — Я же грузинский принес, — вспомнил он, — в дубленке оставил. Иван Андреевич быстро поднялся и поспешил в прихожую. — Не надо с ним пить, — шепотом обратилась ко всем Лена, — он же уже пьяный. Сейчас добавит, и ему будет совсем плохо: он ведь старенький уже. — Согласен, — шепнул Кудеяров, — только совсем плохо будет нам, а он из дома еще бутылочку принесет. Вернулся радостный Карсавин и поставил на стол бутылку. — «Энисели», — объявил, — не хуже раскрученных французских марок. А в чем-то даже и превосходит их. Единственный коньяк, за который его создатель получил Сталинскую премию… — Давайте лучше о Джеке Лондоне поговорим, — предложила Нина. — Хорошая тема, — согласился Иван Андреевич. Неожиданно громко прозвучал сигнал мобильного. Францев достал из кармана аппарат и отошел в сторону. Посмотрел на номер телефона вызывающего и ответил. — Подполковник Францев, слушаю вас. — Привет, — прозвучал в трубке счастливый мужской голос, — если честно, забыл, как вас там по имени и отчеству… Это Николай Второй с Васильевского. Вы там интересовались насчет Елизаветы Романовой… — Погоди, — не дал договорить участковому Францев, — начнем с того, что я тоже Николай. Подполковник полиции Николай Францев из Ветрогорска. Романова теперь проживает на моем участке, и меня интересует, есть ли на нее чего-нибудь. — Подполковник? — удивился Николай Второй. — А чего же ты в участковых делаешь? У нас в районном управлении майоры, и то это край…