— Кто хоть убийца? — Анализ крови, что нашли на обивке «Бентли», сделали? Так вот, сопоставишь с той кровью, что я передам тебе, и сам поймешь. Раньше приедешь, раньше узнаешь, как говорится. А я уже в пути. — Да-а, — вспомнил Егоров, — криминалисты обнаружили на рукояти ножа микрочастицы ткани. — Ткань хлопковая, — согласился участковый, — как раз я ее тебе и везу со следами крови. Он сел в «Ниву», завел двигатель и, не давая ему прогреться, тронулся с места. Потом набрал номер жены. — Ты уж прости, что задерживаюсь, но через часок с небольшим вернусь, просто надо до города добраться. Доеду и сразу обратно, только передам кое-что. Глава двадцать первая Он возвращался домой, ехал по улице поселка, а по тротуару навстречу ему шли жители, выгуливающие своих собак. Процессию возглавляла Люба Гуревич со своим вольфшпицем. Увидев «Ниву» участкового, она махнула рукой, останавливая машину, потом подозвала других людей. Но первыми подбежали собаки, и какой-то наглый бульдожка тут же пометил переднее колесо. Францев вышел к народу и, посмотрев в лица людей, спросил: — Ко мне есть какие-то вопросы? — Когда это все прекратится? — обратился к участковому кинопродюсер Дорофеев, выгуливавший своего миттельшнауцера. — Что прекратится? — изобразил непонимание Николай. — Преступления эти, — отозвалась дама, прижимающая к груди чихуа-хуа. Францев пригладил волосы, задумался и пожал плечами. — Точного ответа дать не могу, но все преступления закончатся, когда в человеческом обществе не будет зависти, ненависти и злобы. Когда люди будут любить друг друга и помогать друг другу: я так думаю. А если, задавая мне этот вопрос, вы имели в виду убийства наших соседей Дробышева, Оборванцева и Синицы, с которым вы даже не успели еще познакомиться, то все причастные к этим преступлениям задержаны и сейчас дают показания. — Это все Кудеяров! — провозгласила Люба Гуревич. — Приехал — и сразу все раскрыл. И все зааплодировали. А некоторые собачки тут же затявкали и загавкали. — Ну да, — подтвердил Николай, — это все он. Вернулся за руль, но некоторое время не трогался с места. Толпа любителей собачек ушла уже на почтительное расстояние. Тогда он набрал номер и сказал: — Это участковый. Вы подготовили то, о чем мы договаривались? — Подготовила, — ответила Елизавета Романова, — могу хоть сейчас поднести. — Сейчас не надо, — остановил ее Францев, — давайте с утра. Часиков в девять подходите. Я вас с женой познакомлю. И Лушку захватите с собой, пусть дети с ней поиграют. Они захотят подарить ей какую-нибудь игрушку: ведь у бедной собачки никогда не было игрушек. — Не было, — подтвердила Лиза, — завтра мы придем. «Нива» въехала во двор. Светились окна дома, за одним стояла Лена, а на подоконнике Степик и Руся махали руками отцу. И когда он вошел в дом и расположился на диване в гостиной, все облепили его, то есть Лена сидела рядом, дочка на коленях, а Степик на шее, и все были счастливы, особенно Николай. — Какие новости? — не выдержала жена. Спросила шепотом, чтобы не отвлекать детей от важных дел. — Особых новостей нет, — так же тихо ответил Николай, — разве что Кириченко позвал к себе работать. — Несерьезное предложение, — улыбнулась Лена. — Как сказать: работы меньше, ответственности почти никакой, а по деньгам — тысяч на тридцать больше, чем сейчас. — Ого! — удивилась жена. — Но все равно как-то… А по убийствам что? — Завтра с утра будет ясно. Кстати, утром в девять часов к нам зайдет невеста Эдика Дробышева, мне надо переговорить с ней. Придет с собакой — дети могут с ней поиграть. В восемь утра позвонил Павел, и Францев разговаривал с ним очень долго. Лена пыталась понять, о чем идет разговор, но муж больше слушал, чем говорил, точнее только слушал, иногда произнося «понятно» или «ну что же, раз такое дело». И после, когда закончился разговор, Лена не решалась спросить, но потом Николай сообщил ей, что его к полудню вызывают в главк, а потому надо хорошо побриться и нагладиться. Когда же он был полностью готов для встречи с высоким начальством, пришла Елизавета с собакой. Лушка очень обрадовалась подарку — пищащей резиновой курице, не понравилось ей только то, что дети отнимают у нее эту курицу и приходится за ними бегать. Николай ознакомился с документами, которые принесла Лиза, и удивился, как грамотно они составлены. — Сейчас в интернете можно найти форму любого документа, — объяснила Романова. И спросила: — А это поможет? — Разумеется, хотя… Молодая женщина почувствовала неуверенность в его голосе и встревожилась: — Неужели она уйдет от ответственности? Деньги ведь решают все. И я даже не узнаю, кто убил Эдика. — Деньги не все решают, — возразил Францев, — а Дробышева убил водитель Оборванцева. Убил по просьбе своего босса, который не хотел, чтобы рядом в поселке жил человек, хорошо знающий его прошлое. А вообще Оборванцев решил убить сразу двух зайцев: избавиться от свидетеля своего темного прошлого, а потом и от жены с ее любовником. Конечно, водитель на следствии мог бы уверять, что убил незнакомого ему Дробышева по просьбе Семена Ильича, но кому бы поверили больше: ему или уважаемому человеку? К тому же Валентин, перед тем как отправиться на преступление, посоветовался с Беатой. Она и подсказала способ убийства, чтобы запутать следствие. Сам же киллер собирался Дробышева застрелить. А потом, уже после убийства Эдика, ему пришло эсэмэс-сообщение с незнакомого номера с текстом следующего содержания: «Шеф собирается тебя сдать ментам за то, что ты залез в его постель». И это сообщение сейчас прочитано следователями. Они пытались определить, кто мог послать это предупреждение, но ничего у них не вышло, — Николай посмотрел на девушку, — и, как мне кажется, уже не узнают. — Так и написано было «в постель»? — удивилась Елизавета. — Нет, написано было иначе, — вспомнил участковый, — залез не в постель, а на его шконку. Тот, кто отправил эсэмэску, видимо, хотел, чтобы Валентин понял, что сообщение пришло от уголовников, с которыми водил дружбу Семен Ильич, и поверил в серьезность намерений. А потому застрелил Оборванцева, рассчитывая в дальнейшем сожительствовать с Беатой Александровной уже в открытую. На вчерашнем допросе он показал, что любит жену своего босса и мечтает… то есть мечтал на ней жениться. За убийство Дробышева он взял миллион рублей аванса, а еще должен был получить столько же в течение двух дней после праздника. Аванс был изъят у него дома, хотя само по себе наличие этих денег еще не доказательство. Нужны показания свидетелей или чистосердечное признание. Но раскололся Валентин только вчера, а до этого молчал как рыба. Вчера ему в следственный изолятор доставили для очной ставки Беаточку… Которая сначала будто бы не признала его, потом начала истерически хохотать, когда водитель ее мужа заявил, что между ними была любовная связь… Она кричала своему любовнику: «Какая связь? Ты, нищеброд, свою рожу в зеркале видел?» — Выкрутится, — вздохнула Романова, — нутром чую. За большие деньги откупится. Не просто за большие, а за огромные деньги! — Продолжаю, — не стал возражать участковый, — Курицыну задержали, предъявили обвинение в убийстве Аркадия Борисовича Синицы. Беата стала ржать. Называла всех уродами, кричала, что можно ее расстрелять или даже повесить, потому что она убила всех: мужа, Аркашу Какаду и недоумка Дробышева, который не Дробышев даже, а всего-навсего Чирик зачуханный. И еще кучу людей она замочила. Все эти истеричные признания происходили в присутствии ее адвоката, пытавшегося ее остановить, но Курицына на него орала. Она пыталась продемонстрировать неадекватное поведение, но на самом деле была явно в невменяемом состоянии. Адвокат потребовал врача. Врач сделал ей укол, и Беату увезли в камеру предварительного заключения. Что же касается водителя Оборванцева, то ему уже бесполезно было отпираться: его опознали по записи с камер видеонаблюдения, хоть он и прикрыл лицо медицинской маской. Орудие убийства он хранил в гараже, который снимал. Винтовку, по его словам, он приобрел для охоты в даркнете, где можно купить все, что угодно. — А Беата? С нее, получается, все как с гуся вода? — не выдержала Лена. — Я же сказал, что ее задержали. Кстати, когда к ней вечером приехали следователи, увидели ее с перевязанными запястьем и кистью правой руки. Вдова Оборванцева заявила, что на нее на улице напала бродячая собака. Беате сделали анализ крови, и обнаружилось полное соответствие ее крови с пятнами, оставленными убийцей в машине Синицы, и теми, что были на полотенце Лизы. И потом отпечатки пальцев на рукоятке ножа сохранились, хотя она и пыталась их стереть. Непонятно только, за что она убила Синицу. Разве что в состоянии аффекта: не удалось убить вас, да еще собака покусала — вот и подвернулся ей старый знакомый Аркаша Какаду. Не так сказал, не так посмотрел. Подвернулся под горячую руку, как говорится. — Вы про состояние аффекта серьезно? — удивилась Елизавета. — Я-то знаю, что она психически больная, но, кроме меня, никто и никогда не сомневался в ее психическом здравии. — Про состояние аффекта заявил адвокат, и ей собирались назначить судебно-психиатрическую экспертизу. И, может быть, уже сегодня была бы… — Все это хорошо, конечно, — не дала ему закончить фразу Романова, — только эта гадина все равно вывернется: ее адвокаты придумают, как это сделать. За деньги они вытащат кого угодно. — Не вытащат, — покачал головой Францев, — просто вы меня не дослушали: Курицына ночью покончила с собой в камере. Вскрыла себе вены, вероятно уверенная, что ее откачают и переведут в тюремную больницу. С той же целью она пыталась изобразить нервный припадок на допросе. Ей нужно было попасть в больницу, потому что тогда судья не назначил бы ей содержание под стражей, а отправил бы под домашний арест. И тогда можно было бы пустить в ход огромные деньги, которые имелись в ее распоряжении. Перед тем как отправить ее в камеру, у нее, как водится, забрали все украшения, все колющие и режущие предметы. Однако сотрудница, проводившая досмотр, очевидно, плохо выполнила свою работу. Под повязкой на кисти, скорее всего именно там, была спрятана заточенная пилка для ногтей. Наверное, Беата предполагала в крайнем случае использовать ее в качестве оружия. Мне кажется, что вы и в самом деле правы: Курицына была не в себе. — Она была психически больна: я никогда не сомневалась в этом, — подтвердила Романова. — Так вот она вскрыла себе вены, подождала какое-то время и попыталась кричать. Но это у нее получилось плохо, потому что она сорвала голос во время задержания и потом на допросе, когда орала во всю мощь своей глотки. Сокамерница сообщила, что, когда Курицыну привели в камеру, она едва шептала, скорее даже тихо хрипела, так, что слов было не разобрать. Кричать не получилось, и тогда она решила стучать в дверь. Но сил сделать это у нее уже не было. Сокамерница обнаружила ее утром у дверей, а весь пол был залит ее кровью. — Ужас какой! — не выдержала Лена. Елизавета ничего не сказала, она вышла в гостиную и стала смотреть, как дети чешут живот ее собаке, а та дергает лапкой от удовольствия. Эпилог Николай вошел в дом, снял куртку, потом опустился на стул и начал разуваться. В прихожую вышла Лена. Францев наклонился и поцеловал ее живот. — Как там наш парень? — тихо спросил он. — Спокойно, как всегда, — ответила Лена. И спросила: — А что у тебя с телефоном? Почти целый день не могла дозвониться. — Разрядился. — А служебный? Я звонила раз десять и оставила сообщение. — Я же предупредил, что в городе буду, — напомнил Николай, — начальство вызывало для разговора. — Тебя не ругали?