— Не знаю, но мне она кажется подозрительной. И фамилия у нее… Как будто специально выдуманная: Елизавета Петровна Романова. — Нормальная фамилия, — сказал Павел, — вот у меня вообще бандитская. Как в песне поется: жили двенадцать разбойников, был Кудеяр атаман… А тут Романова. — У бывшего владельца этого заведения фамилия была тоже Романов, — напомнил Николай, — ему все точки общепита здесь, в Ветрогорске, принадлежали. Или почти все. И у них названия похожие: «Мама Рома», «Романсеро», «Ромовая баба», рюмочная «Ромашка». А этот ресторан поначалу назвали «Ромул», но народ сразу окрестил его «Вертолет», потому что, как ты можешь заметить, под потолком расположен большой вентилятор: летом он охлаждает воздух, да и комары его боятся. И название поменяли на то, что выбрал сам народ. Вот такая у нас тут демократия. Ведь так? Последнее уже относилось к подошедшей к столу светловолосой женщине лет сорока пяти. — Полностью согласна, — улыбнулась женщина. — Я, правда, не слышала, о чем вы говорили. — Вот наш гость из городского следственного комитета восхищается нашим городом — объяснил Францев, — а я сказал, что когда он попробует то, чем вы, Варвара Семеновна, будете нас сегодня потчевать, то вообще уезжать не захочет. Николай обернулся к Егорову и представил даму: — Это Варвара Семеновна Краснова, или, как ее называет весь город, — Варвара Краса. Она хозяйка ресторана. Наверняка она приготовила для нас сегодня что-то очень вкусное. — Да у нас сегодня все очень просто, а вот если бы вы заранее предупредили, мы бы постарались приготовить вам что-нибудь эдакое. А так только греческий салат, рыбная солянка, котлетки по-киевски… — Рыбная солянка? — встрепенулся Егоров. — А как вы ее готовите? Я почему интересуюсь, потому что сам рыбак. А у каждого рыбака на это блюдо есть свой рецепт. — Очень простой у нас рецепт, — начала объяснять Краснова. — Туда входит два вида рыбы: семга и судачок, еще рачьи хвосты, мидии, картошечка, морковка, лучок, зелень, оливки, томатная паста, соленые огурчики. А перед подачей на стол в каждое блюдо по желанию можно положить кругляшок лимона. Варвара замолчала и посмотрела на Францева. — Вы ведь не случайно сегодня сюда заглянули? — поинтересовалась Краснова. — Это как-то связано с тем вчерашним случаем… Мне Алена уже рассказала, что вчера в городе случилось с мужиком из коттеджного поселка. Глаза Егорова округлись. — Что? — едва вымолвил он. — Это мог знать только убийца или человек, связанный с ним: даже в утренние сводки это убийство не попало. Что за Алена? Где она сейчас? Мне ее срочно допросить надо! Ничего себе — какая удача! Краснова посмотрела на Павла, ожидая от него решения. — Ладно, — произнес он, поднимаясь, — я сам с ней поговорю, — а ты, Борис Ильич, скушай что-нибудь. Но подполковник юстиции рвался в бой. Он тоже начал подниматься. — Я должен допросить такого важного свидетеля, и потом, а вдруг это не свидетель, вдруг… Но Францев потянул его за рукав и усадил обратно на стул. — Садись! Алена говорить с тобой все равно не будет. И со мной, наверное, тоже. А Павлу Сергеевичу выложит все, что знает. Николай посмотрел на Краснову. — Варвара, как называются закуски, которые подают перед основными блюдами? — Закуски и называются. — Нет, есть какое-то специальное слово. Мне Лена говорила, но я не запомнил. — Аппетайзеры, — подсказала подошедшая официантка. — Точно! — обрадовался Францев. — Вы пирожки с лисичками по рецепту моей жены делаете? Краснова кивнула. — Ну тогда прикажи, чтобы принесли тарелочку с пирожками. И нам с товарищем по рюмочке «Биттера». — Чего? — не понял Егоров. — Вы что, издеваетесь надо мной? Словечки у вас… — «Биттер» — горькая настойка, которую пьют перед едой для возбуждения аппетита, — произнес Кудеяров, поднимаясь, — пойду поговорю с Аленой. Павел подошел к барной стойке, где его уже поджидала буфетчица. — Тебе Санек позвонил и все рассказал? — спросил он. — Позвонил, сказал только, что Эдика убили. И все: вы же сами знаете, что из него слова и клещами не вытащить. Я уж сама позвонила диспетчеру, думала, что там Лиза, а ответила жена одного водителя, она и рассказала что знала. С утра в офис приехали полицейские и начали всех опрашивать… Но никто ничего не знал, разумеется. — А на самом деле? — Я тоже не знаю. Но Санек сказал как-то, что приезжали какие-то люди и с Эдиком вопросы решали. И он слышал, что ему угрожали. Мой-то предложил, если надо, Эдика охранять, но Дробышев сказал, что не надо. — Когда приходили эти люди? Алена пожала плечами, но тут же сказала, что, может быть, месяца два назад. — Лиза уже работала в фирме? — Не помню, то есть я даже не знаю. Вы ведь мужа моего знаете, он молчит всегда… сказал как-то, что теперь у них работает девушка Дробышева. Я с вопросами: что за девушка, как выглядит, интересно ведь, одну его любимую убили, а тут новая. Конечно, хотелось все разузнать, а он повернулся и пошел куда-то, будто я не к нему обращаюсь. — Ну что-то ты про нее знаешь? — Ничего, — дернула плечом буфетчица, — видела Эдика с ней. К нам в ресторан они приходили раза два, в магазине их встречала как-то. На вид она скромная вроде, хорошо одета. Но это Эдик о ней заботился… Саша сказал, что она к ним вообще в кроссовках пришла, а ведь уже зима была, а она холодная в этом году. — Так, выходит, муж все-таки что-то рассказывал по нее. Кроме кроссовок, что еще вспоминал? — А что он мог вспомнить? Саша в офисе появлялся в лучшем случае раз в день, да и то в самом конце, чтобы наличку в бухгалтерию сдать. Но наличными сейчас мало кто рассчитывается. Он может и не заезжать, если в офисе никаких других дел нет. — А бензин как он оплачивал? — Эдик всем водителям дает талоны на бензин. В понедельник с утра он проверяет пройденный за неделю километраж… То есть проверял. — Саша не говорил, кто теперь будет вместо Дробышева фирмой руководить? — Не говорил, но и без него все знают. Лиза будет директором, потому что сейчас она заместитель генерального. Мне-то все равно: она мне ничего плохого не сделала, и Сашке моему тоже… Пусть, лишь бы фирма не развалилась. — Лиза говорила, что она сидела на приеме заказов и собиралась перейти в бухгалтерию. — Не знаю, куда она хотела. Заказы принимала — это правда, но командует теперь как второй директор. — Много твой Саша сейчас зарабатывает? Сорокина задумалась, очевидно боясь сказать правду, но потом нашла выход: — Нам хватает. Раза в три больше, чем раньше. Теперь можно даже дочке учебу в колледже оплачивать. Она ведь школу окончит в этом году. Учиться в школе дальше не собирается, да и нам это не надо, а теперь она говорит, что хочет стать дизайнером одежды. Поступить туда на бюджет не получится у нее, а на платное берут всех. Ну чего уж — пусть идет на платное, сейчас мы с Сашей потянем. Кудеяров вернулся за стол, за которым уже не было Францева. Зато стояло блюдо с пирожками и пустые ликерные рюмочки. — Участковому позвонили и вызвали, — объяснил следователь, дожевывая пирожок с лисичками. — На местном рынке кто-то с кем-то что-то не поделил. Николай побежал туда, сказал, что он в городке не только страж порядка, но и третейский судья: решает — кто прав, а кто виноват. — Правильно считает. Подошла официантка с подносом, начала выставлять заказанные блюда. — Вы, Павел Сергеевич, не обижайтесь, конечно, — продолжил Егоров. — Участковый ваш приятель, можно сказать, даже друг. И он, пользуясь этим, все время ставит меня в неловкую ситуацию: то с латинскими афоризмами, то с этими аперитивами и ликерами. А я ж не просто так здесь, я на работе. Мне сорок четыре года, но я в хорошей физической форме. Еще когда учился в Академии прокуратуры, все преподаватели отмечали мои способности к интерпретации, а также умение оперативно применять новую информацию к ситуации. У меня самая лучшая отчетность в нашем отделе. Сейчас я исполняющий обязанности заместителя начальника отдела. Временно исполняющий, но я и эту должность давно уже перерос… Я бы мог столько пользы принести… — Погоди, Борис Ильич, — не дал ему договорить Кудеяров, — я не понял, чего ты все-таки хочешь сейчас от меня: или на Колю Францева с жалобой подкатил, или о своей пользе поговорить решил… Если просишь моего содействия в продвижении по службе, то я никак помочь не могу. Я тебя не знаю пока. А сам я начинал в этом городке участковым, причем сюда меня отправил мой дядя — генерал МВД, которого мне припоминают часто, будто он помог в карьере. Но он меня не взял к себе в управление, а отправил в Ветрогорск, чтобы я с самых низов начал, на земле поработал. Здесь я и пулю поймал, и двойное убийство в одиночку раскрыл, когда тут большая группа специалистов пахала. После чего меня перетащили в следственный комитет. Дядя, кстати, был против моего перехода… Я — молодой лейтенантик — передавал дела пришедшему меня сменить списанному из оперов майору Францеву — здоровяку с потухшим взором, лишенному всяких перспектив… Сейчас посмотри на него — светится весь… — Да я просто… — начал объяснять Егоров, — за дело болею. Не понял только: мы вроде все расследованием занимаемся, убийцу хотим вычислить, а у вас методы, мне непривычные… Вместо того чтобы опрашивать возможных свидетелей, мы сейчас в ресторане. Получается как во французском кино — детективы сидят в кафе… в смысле в бистро, разговаривают, а потом раз-раз — и все уже ясно. — Начнем с того, что никто нас не уполномочивал заниматься расследованием убийства Дробышева, которое, кстати, произошло на другой территории, и здесь вряд ли можно найти свидетелей. И друг мой Коля просто помогает нам. Он, так же как и я, даже лучше меня, знает городок и почти всех в нем живущих, в курсе, кто на что способен… И теперь оба мы убеждены, что никто из жителей к убийству Дробышева не причастен. — Я согласен с вашими выводами, — поспешил заверить начальство Егоров, — могу сказать, что я думал об этом с самого начала, как только пришло сообщение об убийстве предпринимателя Дробышева. То есть не с самого начала, а с тех пор, как я начал анализировать, а как только прибыл сюда, мое предположение превратилось в уверенность… Я увидел местного участкового, который проводит большую, просто огромную профилактическую работу, пользуется уважением у местного населения… — Находясь на посту участкового, он раскрыл три особо опасных преступления, — напомнил Кудеяров, — не считая множества мелких, а предотвратил еще большее количество. На этом заканчиваем разговор. Мой совет вам, подполковник юстиции Егоров: назначение вас на новую должность в компетенции только вашего руководства, которое лучше меня знает ваши возможности и представляет, где их можно лучше всего применить. Не сомневаюсь, что раскрытие особо тяжкого преступления окажет влияние на принятое вашим руководством решение. — А сейчас что мне делать? — Заниматься расследованием убийства Дробышева: опыт у тебя большой, и ты и без меня знаешь свои действия. От меня только один совет: свяжись с участковым по месту регистрации и проживания Елизаветы Романовой. Узнай, как ее соседи характеризуют и вообще, что у нее за окружение, с кем она общается, встречается, как ведет себя в быту. То есть вела, потому что последние месяцы она, как я понимаю, проживает здесь. — Обязательно свяжусь. А вообще спасибо вам. — За что? — За совет, за справедливый выговор. — Какой еще выговор? Выговор в учетную карточку заносят. А я просто побеседовал по старой дружбе. Мы с тобой уже пять лет знакомы, забыл разве? Я еще тогда был начальником районного управления.