– У нас с Элин все в порядке, – сообщил он, вернувшись на место и решив, что встречная информация – самый легкий способ вызвать Робин на откровенность. – Я смотрю на вещи спокойно, и меня это устраивает. У нее дочь, и Элин не хочет, чтобы она ко мне слишком привязалась. Развод был тяжелым. – Ясно. – Робин поморгала, сжимая в руке стакан колы. – Как ты с ней познакомился? – Через Ника с Илсой. – А они откуда ее знают? – Они ее не знают. У них были гости, и Элин пришла со своим братом. Он – врач, коллега Ника. До этого никто ее не видел. – Ясно, – повторила Робин. Она даже забыла о собственных проблемах, отвлеченная этими скупыми сведениями о личной жизни Страйка. Так стандартно, так пóшло! Был в гостях, увидел симпатичную блондинку, разговорился. Женщины тянулись к Страйку… Робин не сразу пришла к такому выводу. Вначале она не видела в нем никакой привлекательности. Страйк и Мэтью настолько разные… – А Илсе нравится Элин? – вдруг вырвалось у Робин. Страйка поразила ее мгновенная проницательность. – Ну, думаю, да, – слукавил он. Робин потягивала колу. – Ладно, – продолжил Страйк, с трудом подавляя раздражение. – Теперь твоя очередь. – Мы расстались, – сказала она. Техника ведения допроса подсказывала ему, что здесь нужно промолчать, и примерно через минуту правильность его решения подтвердилась. – Он мне… кое-что сказал, – пробормотала она. – Вчера вечером. Страйк выжидал. – И теперь уже нельзя делать вид, что ничего не случилось. Больше такое не пройдет. За ее бледностью и сдержанностью Страйк разглядел душевную боль. Нужно было еще выждать. – Он переспал с другой, – процедила она сквозь зубы. Повисла пауза. Робин взяла свой пакетик чипсов, увидела, что он уже пуст, и швырнула его обратно на стол. – Паршиво, – сказал Страйк. Его удивило не то, что Мэтью переспал с другой, а то, что он в этом сознался. Когда Страйк представлял себе молодого привлекательного финансиста, ему виделся мужчина, который понимает свой интерес и умеет обстряпывать житейские дела. – И не один раз, – все так же сквозь зубы добавила Робин. – Он изменял мне на протяжении нескольких месяцев. И я ее прекрасно знаю. Сара Шедлок. Они старые университетские друзья. – Господи! – вырвалось у Страйка. – Могу только посочувствовать. Ему на самом деле было жаль, искренне жаль, что она сейчас так страдает, и вместе с тем это открытие пробудило в нем ряд других чувств, которые он сейчас подавлял, проверял на прочность и всячески сдерживал, – чувств, которые он привык подчинять жесткому контролю, считая, что они ошибочны и опасны. Не будь мудаком, приказал он себе. Даже не думай. Капитально испоганишь все, что только можно. – И что же подтолкнуло его сознаться? – спросил он вслух. Робин не ответила, но вопрос опять вызвал в ее воображении ту отвратительную сцену. Их светло-бежевая гостиная была чересчур тесна для разъяренной пары. Весь путь из Йоркшира домой они проделали на нежеланном для Мэтью «лендровере». По дороге возмущенный Мэтью заявил, что рано или поздно Страйк начнет подкатывать к Робин; более того, он подозревал, что она будет совсем не против. – Мы друзья, и только! – выкрикнула она, стоя возле недорогого дивана. Сумки, которые они брали с собой на выходные, оставались нераспакованными в прихожей. – Как можно предположить, что он меня заводит, только потому, что его нога… – Какая наивность, черт побери! – проорал он в ответ. – Вы друзья до тех пор, пока он не затащил тебя в постель, Робин… – Ты по себе судишь? Ждешь момента, когда сможешь запрыгнуть на какую-нибудь из своих сотрудниц? – Ничего подобного, но ты на нем зациклилась: он мужчина, вы работаете вдвоем… – Он мой друг, как и вы друзья с Сарой Шедлок, но ты же никогда… При взгляде на Мэтью ей все стало ясно. Такого выражения лица, промелькнувшего мимолетной тенью, она никогда прежде у жениха не видела. Чувство вины явственно отразилось в его высоких скулах, точеном подбородке, в карих глазах, которые она обожала многие годы. – Ты же не?.. – произнесла она вдруг вопросительным тоном. – Ничего же не было? Мэтью задергался. – Нет, – проговорил он с трудом, как в фильме, воспроизведенном после паузы. – Еще не хватало… – Врешь! – перебила Робин. – Ты с ней переспал. У него все было написано на лице. Мэтью не верил в дружбу между мужчиной и женщиной – такого понятия для него не существовало. Он переспал с Сарой. – Когда? – спросила она. – Нет… это случилось тогда? – Я не… Она услышала слабый протест мужчины, который знает, что потерпел поражение и даже сам хотел проиграть. Всю ночь и весь день ее преследовало это ощущение, и в какой-то момент Мэтью решил, что Робин должна все знать. Ее странное спокойствие, в большей степени от ошеломления, чем от обиды, подтолкнуло его к признанию. Да, это случилось тогда. От этого он до сих пор переживает; в то время у них с Робин не было интимной близости, и как-то вечером Сара утешала его, ну и все получилось как-то само собой… – Она тебя утешала? – взорвалась Робин. От гнева она в конце концов вышла из ступора. – Она утешала тебя? – Знаешь, мне тоже пришлось нелегко! – выкрикнул он. Страйк наблюдал, как Робин бессознательно трясла головой, пытаясь избавиться от воспоминаний, но только покраснела, и в ее глазах вновь сверкнула искра. – Что-что? – переспросила она в растерянности. – Я спросил: с чего вдруг он решил признаться? – Сама не знаю. Мы поругались. Он считает… Робин глубоко вздохнула. Две трети бутылки вина на пустой желудок – и она готова была посоперничать с Мэтью в своей прямоте. – Он не верит, что мы с тобой просто друзья. Для Страйка это не было новостью. Мэтью всегда смотрел на него с подозрением, а в каждом брошенном в адрес Страйка комментарии слышалась настороженность. – Ну и… – неуверенно продолжала Робин, – я доказывала, что мы правда всего лишь друзья и что у него самого тоже есть платоническая привязанность – драгоценная многолетняя подруга Сара Шедлок. Тогда-то все и обнаружилось. Он замутил с Сарой в университете, пока я… пока я сидела дома. – Так давно? – удивился Страйк. – По-твоему, если дело было семь лет назад, нужно смотреть на это сквозь пальцы? – наседала Робин. – Притом что все эти годы он мне лгал, а Сара Шедлок постоянно терлась рядом с нами? – Меня просто удивило, – без эмоций ответил Страйк, не позволяя втянуть себя в перепалку, – что он признался после стольких лет. – Ах вот оно что, – протянула Робин. – Да его просто совесть замучила. Из-за того, в какое время это случилось. – Во время учебы в университете? – в замешательстве уточнил Страйк. – Как только я ушла в академку, – ответила Робин. – Вот оно что, – пробормотал он. Они никогда не обсуждали, почему она забросила психологию и вернулась в Мэссем. В планы Робин не входило делиться со Страйком, но сегодня вечером все ее решения бултыхались в озерце алкоголя, которым она утолила голод и восполнила силы. Так ли уж важно, откроется она ему или нет? Страйку нужно это знать, чтобы составить полную картину и посоветовать, что делать дальше. В глубине души она понимала, что рассчитывает на его помощь. Нравилось ей это или нет – нравилось это Страйку или нет, – но в Лондоне он был ее ближайшим другом. Раньше она никогда не смотрела в лицо этому факту. Алкоголь поднял настроение и открыл ей глаза. In vino veritas[39], так ведь говорится? Кто-кто, а Страйк должен знать: у него есть необъяснимая привычка время от времени цитировать латинские изречения. – Я вовсе не собиралась бросать универ, – неспешно заговорила Робин, покачивая головой. – Но после одного случая у меня возникли проблемы… В этих словах не содержалось информации. Они ничего не объясняли. – Возвращалась я от подруги, жившей в другом общежитии, – продолжала она. – Было не так уж и поздно… около восьми… и я услышала, как в местных новостях… передавали о нем… И это прозвучало столь же невразумительно. К чему такие детали? Ей нужно было просто озвучить сам факт, а не вдаваться в подробности, как требовалось в ходе судебного процесса. С глубоким вздохом она посмотрела на Страйка и прочла на его лице понимание. Робин стало легче оттого, что необходимости в объяснениях больше нет. Она спросила: – Можно мне еще чипсов? Вернувшись от барной стойки, он молча протянул ей пакет. С таким выражением лица, какое ей не понравилось.