— Как думаешь, сколько их там? — взглянув на Тахо, спросил Гаспар. — Не меньше пятнадцати, — спокойно ответил индеец. — Сколько бы ни было, ублюдки оттуда не выйдут, — со скрипом сжимая сырую перчатку, сказал конкистадор. — Я сполна поквитаюсь за Барта. — Только не теряй голову, — шагнув в тёмный коридор, произнёс Гаспар. Следом за крестоносцем в пирамиду вошли Тахо и Веласкес. Спуск был точно таким же, как и прошлый. Обнажив оружие, мужчины не спеша спускались всё ниже и ниже, готовясь оказаться в круглом зале, подобному тому, где погиб Эстебан. Однако, к их удивлению, спуск окончился развилкой с тремя проходами, каждый из которых уводил ещё глубже. — Куда теперь? — осветив факелом каждый проход, спросил Гаспар. — Гипогей! — воскликнул Веласкес, уперев свой колючий взгляд на высеченную над одним из спусков глубокую надпись. — Боже милостивый, — выдохнул Гаспар. — Мы нашли его. — Надеюсь, Кобылин выбрал эту же дорогу, — проведя кончиком эспады по каменному своду, произнёс Веласкес. — Не терпится вспороть его жирное брюхо. — Идёмте! — сказал Гаспар и, пригнувшись, шагнул в каменный проём. Уходя всё ниже, отлогий спуск становился шире и вскоре привёл мужчин в огромный каменный зал, с уходящими в разные стороны мрачными галереями. — Святой Доминго! — раздался голос Веласкеса. — Это ещё что? — с удивлением глядя на разбросанные повсюду трупы солдат и странного вида монахов, добавил испанец. — Кажется, этот храм обитаем, — оглядывая древние стены и окровавленное одеяние убитых монахов, произнёс Гаспар. — Но сражаться эти святые отцы явно умеют, — перевернув ногой одного из солдат с перерезанным горлом, сказал Веласкес. — Не думаю, — покачивая головой, произнёс Гаспар. — Просто их было много, и они не были рады осквернению святыни, — пихнув носком сапога ритуальный кинжал, добавил крестоносец. Перешагивая ковёр из тел, мужчины двинулись дальше. — Здесь чертовски холодно! — выпуская пар изо рта, заметил Веласкес. — Эти пещеры глубоко под землёй, было бы странно, если здесь было тепло, — поёжившись, ответил Гаспар. — Эти чаши с огнём вдоль стен, у них довольно мощное пламя, — произнёс Веласкес. — Думаю, если бы их тут не было, мы точно окоченели. — Едва ли эти светильники способны обогреть такие галереи, они их даже освещают с трудом, — бросив взгляд на коптящие языки пламени, сказал Гаспар. — Здесь какие-то надписи, — раздался голос Тахо, освещающего факелом стену. — А ну-ка, подвинься, друг, — отстраняя индейца, произнёс Веласкес и коснулся процарапанных в камне символов. — Что там, Хуан? — обернувшись, обеспокоенно спросил Гаспар. — «Добро пожаловать в бездну», — прочитал Веласкес и, неожиданно найдя в памяти отголосок этой надписи, хмуро опустил глаза. — Действительно, бездна, — со вздохом произнёс Гаспар, осматривая танцующие по сводам зловещие тени. — И мы, видимо, на самом её дне, — угрюмо добавил он и, шаркая ногами, двинулся дальше. Продвигаясь вглубь подземелья, Тахо оборачивался, прислушивался и смотрел вверх — туда, где из-под тёмных сводов на него смотрела пугающая темнота. — Что с тобой, дружище? — заметив беспокойство индейца, спросил Гаспар. — Он всё ближе. Я чувствую его присутствие. Чувствую его дыхание, — с лёгким помешательством в глазах произнёс Тахо. — О ком ты говоришь?! Это «Всевидящий»? Где же он? — озираясь по сторонам, сказал Гаспар. — Я никого не вижу. Здесь только мы. — Ты не поймёшь, крестоносец. Его здесь нет, но он всюду. Смотрит. Освещает наш путь своими глазами, — проведя костлявой рукой по воздуху, произнёс индеец. — Эти залы похожи на нескончаемый лабиринт, — опустив плечи и нервно выдохнув, заметил Веласкес. — Мне кажется, мы бродим по кругу в этих катакомбах. — Здесь ещё надпись! — протерев перчаткой закопчённую стену, произнёс Гаспар. — «Истину познает смотрящий в зеркала». — Очередной бред, — поёжившись, сказал Веласкес. — Смотрите! Снова трупы! Ещё тёплые! — добавил он, склонившись над одним из лежащих на полу монахов. — Кажется, эти даже не сопротивлялись, — взглянув на несчастных, произнёс Гаспар. — Должно быть, Кобылину просто нравится убивать. — Там, вдалеке! — махнув рукой вглубь каменного коридора, воскликнул Тахо. — Что-то похожее на алтарь. Вглядевшись в полумрак, Гаспар увидел очертания хорошо освещённого плоского камня, окружённого уходящими в потолок массивными колоннами. — Надеюсь, «Всевидящий» ждёт нас там, — затягивая ремешок шлема, произнёс Веласкес. — Я безумно устал от всех этих странствий. — Будем надеяться, что это так. И да будет он милостив и вернёт нас туда, откуда призвал, — сказал Гаспар и, освещая факелом путь, направился к светлому пятну в конце коридора. Глава 39 — Сраные монахи! — сплёвывая кровью, выругался Барзола. — Сколько их ещё здесь? — перешагивая через убитого, спросил он. — Сколько бы ни было, нужно добраться до той реликвии, за которую они так отчаянно бьются, — вытирая рукавом разбитый нос, сказал Кобылин. — Мы идём почти вслепую! Там, в конце, вполне может оказаться какая-нибудь золотая статуя их нелепого Бога, а не выход из этого подыхающего мирка, — заправляя саблю в ножны, нервно выпалил Барзола. — Может, и так, — облизывая на губах запёкшуюся кровь, произнёс Кобылин. — Только выбор у тебя невелик. Либо вперёд с надеждой на лучшее, либо назад — плавать разбухшим среди рыбной тухлятины. — Пошёл ты, вонючий ублюдок, — вытирая выпачканные в крови подошвы о труп монаха, сказал Барзола. — Капитан! Взгляните сюда! — раздался голос сержанта. — Тут какая-то книга. Двинувшись к горстке солдат, столпившихся у освещённого каменного постамента, Барзола увидел лежащую на камне широкий фолиант. Открыв книгу, капитан перелистал неудобные, большие листы и, натужно наморщив лоб, стал читать одну из страниц. Капитан вдруг изменился в лице, озарившая его лицо улыбка сменилась удивлением, а после — негодованием. — Что ты там читаешь? — расталкивая солдат, спросил Кобылин. — Стой, где стоишь, урод! — вдруг зло заорал Барзола. — Ты на кого рычать вздумал, сука? — зычно выпятив челюсть и выпучив глаза, зашипел Кобылин. — Ах ты шкура! — презрительно протянул Барзола. — А я-то наивно полагал, что ты не знаешь, где мы и куда идём. Кобылин, растерявшись, вдруг замялся. — Что ты несёшь, идиот? — криво улыбаясь и нелепо ища поддержки в лицах окруживших его солдат, спросил Кобылин. — Да здесь всё о тебе написано, гнида, — кивнув на книгу, произнёс Барзола. — И то, как ты в доме у Массара Годо нашёл рукописи об этом месте и карту. И то, что выбраться из нашего гибнущего мира сможет всего один. Ты всё это знал, сука, и даже патроны свои дьявольские посчитал и не тратишь, бережёшь на случай, если придётся нас отстрелять как собак, — оскалив свои лошадиные зубы, добавил Барзола. — Что за чушь?! — криво усмехнувшись и нервно осматриваясь, воскликнул Кобылин. — Там написан чей-то больной бред, а ты принял его на веру. Очнись, Барзола! — Да, я очнусь и даже извинюсь перед тобой, если ты вывернешь сейчас свой нагрудный карман, — с обезумевшим взглядом шагнув в сторону Кобылина, выпалил капитан. — Если там нет карты этого места, как написано в этой странной книге, то всё будет как прежде. Обещаю. — Какая карта? Идиот, — усмехнувшись, сказал Кобылин и, потянувшись к нагрудному карману, вдруг отскочил и выхватил наган. — А ну назад, сучьи потроха! Завалю! Только дёрнетесь, падлы! — Побереги патроны, крыса! — холодно глядя на комиссара, произнёс Барзола. — Уходи своей дорогой! Удачи желать не стану, очень надеюсь, ты отсюда живым не выберешься. — Захлопни пасть, паскуда! — пятясь, ответил Кобылин. — Я-то выберусь. А вот вы все смертники, и пуль на вас действительно жалко, — с ухмылкой добавил он и, поправив фуражку, скрылся во тьме каменного коридора. Глава 40 Шагая на свет, Тахо пристально скользил взглядом по густому полумраку. Казалось, индеец чувствовал что-то неладное там, впереди, но звуки шагов, эхом разносившиеся по каменному коридору, не давали ему сосредоточиться. Подойдя ближе к залитому светом камню, на котором лежала большая книга, точно такая же, как в том злополучном зале, где погиб Эстебан, Тахо поднял вверх руку, призывая друзей остановиться. Окинув взглядом широкие колонны, уходящие вершинами в темноту храмовых сводов, индеец вдруг натянул лук и направил его в сторону одной из массивных каменных чаш, в центре которой горело пламя. Раздался хлёсткий свист стрелы, пронзившей торчащий из-за каменного укрытия чей-то сапог. Послышался вопль, а из-за каменной чаши, схватившись за ногу, вывалился солдат. Вместе с криком товарища из-за колонн повыскакивали и остальные люди Барзолы с оружием наперевес, бросившись на незваных гостей. Завязался бой. Тяжело бронированные Веласкес и Гаспар, закрывая спиной Тахо, отступили к стене. Свист мечей, лязганье доспехов конкистадора и звон кольчуги крестоносца смешались с треском натянутой тетивы индейца. Отбив атаку и сразив несколько нападавших, Гаспар и Веласкес уже сами перешли в нападение. Срубив тяжёлым ударом гарды одного из врагов, крестоносец схлестнулся с Барзолой. Защищаясь, капитан отступил к залитому светом алтарному камню. Бывалый военный казался явно подавленным, сабля в его руке мелко дрожала. — Остановись, Гаспар! — вдруг опустив оружие и выставив вперёд открытую ладонь, закричал Барзола. Ошарашенный сдачей врага крестоносец замер и, помедлив, всё же опустил оружие.