– До завтра, – сказал Бартек и исчез в квартире, с особой тщательностью притворив за собой дверь. Самсон повернулся, чтобы идти. Ступни налились свинцом. Гэвин советовал ему самому явиться в полицию. «Ты только усугубишь ситуацию, если пустишься в бега. Сходи к ним и расскажи все как есть. Прятаться бесполезно. В конце концов тебя поймают, и ты будешь выглядеть глупо». Конечно, Гэвин был прав, но… Самсон боялся. Панический страх блокировал все возможные варианты поведения, кроме одного – следовать природному инстинкту и бежать в безопасное место. Только вот где оно? Самсон начал медленный спуск по лестнице. Одиннадцать часов, скоро полночь. Следующий год с самых первых минут обернется для него кошмаром. Пятница, 1 января 2010 года 1 Детектив-инспектор Питер Филдер знал, что требует от жены слишком многого, но так уж получилось, что именно 31 декабря дело приняло катастрофический оборот. Провести 1 января и следующую праздничную неделю дома у камина было исключено, даже если это и способствовало бы укреплению брака. Вместо этого в то темное холодное утро Филдер собрал экстренное совещание в Скотланд-Ярде, куда добрался до смерти уставший, после того как смог привести в рабочее состояние свою обледенелую машину. Не последнюю роль сыграло и празднование Нового года с женой и друзьями. Но Филдер надеялся, что кофе, приготовленный руками Кристи, вернет его к жизни. Инспектор не знал никого, кто варил бы кофе так же хорошо, как это делала детектив-сержант Макмарроу. Кроме того, она входила в число самых умных и проницательных его коллег. Филдер понимал, что играет с огнем, но сам никогда не нашел бы в себе смелости вывести их отношения за границы профессионально-деловой сферы. И при этом очень боялся, что первый шаг в этом направлении может сделать она. Совещание получилось утомительным, так как уставшие после новогоднего похмелья коллеги не проявляли особого желания работать. Детектив-констебль Кейт Линвилл обронила, что теперь, когда личность преступника установлена, остается только найти и задержать его. – Вы полагаете? – переспросил Филдер. – И кто же он? Молодая женщина неуверенно огляделась. – Самсон Сигал, кто же еще. Я думаю… – А я вот думаю, что мы должны быть осторожнее с Самсоном Сигалом, – перебил коллегу Питер Филдер. – Понимаю, что чтение его дневниковых записей наводит на мысль, что у Самсона Сигала не все в порядке с головой. Но не более того. На сегодняшний день, во всяком случае. – Но его высказывания в адрес Томаса Уорда… – не сдавалась Кейт. – А он где-нибудь высказывался насчет Карлы Робертс и доктора Энн Уэстли? – Самсон Сигал целыми днями слоняется по округе и шпионит за совершенно незнакомыми людьми, прежде всего женщинами. Я не удивлюсь, если это он ездил вверх-вниз на лифте в многоэтажке в Хакни. – Именно это нам и предстоит проверить, – сказал Филдер. – Но пока у нас нет ничего конкретного, давайте будем воздерживаться от поспешных выводов, констебль Линвилл. Кейт Линвилл покраснела. Собственно, она была не так молода и давно должна была получить повышение, но так и осталась в чине констебля, как забытый на полке старый чемодан. Кейт была надежным и очень добросовестным сотрудником, но для следственной работы не имела абсолютно никаких природных задатков. Плохо разбиралась в человеческой психике и почти никогда не выдвигала действительно конструктивных предложений. Скорее от нее можно было ожидать высказываний вроде того, что она только что сделала о Самсоне Сигале. Только для того, чтобы не сидеть молча во время совещания, как подозревал инспектор. Следствие развивалось по обычному сценарию. Группа криминалистов побывала в Торп-Бэй, где собрала большое количество отпечатков пальцев в доме Самсона Сигала, которые теперь сравнивали с неопознанными отпечатками из квартиры Карлы Робертс в Хакни и бесчисленными отпечатками из лифта. К сравнению привлекли и криминалистические следы из дома Энн Уэстли. Наличие совпадений выводило работу следственной группы на новый уровень. После совещания Питер Филдер отправил констебля Линвилл побеседовать с Милли Сигал – женщиной, накануне появившейся в отделении полиции в Саутенд-он-Си с компьютерными распечатками дневников своего деверя, в котором подозревала опасного психопата и убийцу. – Это он убил Томаса Уорда, – утверждала Милли Сигал. – Я не знаю никого, кто еще мог бы это сделать. Прочтите – и сами все поймете. Филдер внимательно посмотрел на заметки, нацарапанные на множестве листков бумаги, разложенных на столе по системе, которую никто из коллег так и не смог разгадать. Час от часу история становилась все более запутанной, а раскрытие преступления с каждым днем отдалялось на несколько световых лет. Сегодняшнее совещание ничего не дало, хотя, возможно, инспектор ждал слишком многого от своих людей после новогодней ночи. Кристи в соседней комнате говорила по телефону. Остальные либо разошлись по заданиям, либо отправились домой отсыпаться. У Филдера было время подумать – весь долгий, холодный день. Взгляд инспектора цеплялся за имя Томаса Уорда, неоднократно обведенное красной ручкой и отмеченное множеством вопросительных знаков на полях. Как вписывался Томас Уорд в серию убийств одиноких пожилых женщин? На первый взгляд – а также на второй и третий, – никак. Томас Уорд был мужчиной, причем далеко не одиноким. Он был убит, когда в доме находилась его двенадцатилетняя дочь, а тело обнаружила его жена несколько часов спустя. И умер он не оттого, что подавился клетчатой тряпкой, которую затолкали ему в горло. Томас Уорд был застрелен. Убийца произвел два выстрела. Первая пуля задела висок и вызвала сильное кровотечение, но не убила мистера Уорда. Вторая разорвала ему сонную артерию. Даже если б его нашли раньше, у него не было бы шансов. Компьютерный анализ пули и перекрестная проверка с другими недавно обследованными боеприпасами и орудиями убийства были обычным делом. При этом эксперты Скотланд-Ярда выявили неожиданное совпадение, которое было немедленно подтверждено последовавшей тщательной проверкой. Томас Уорд был застрелен из того же пистолета, при помощи которого убийца Энн Уэстли взломал замок ванной комнаты, где укрылась жертва. Так дело об убийстве Томаса Уорда легло на стол инспектора Питера Филдера. Ему же были переданы дневниковые записи Самсона Сигала из Торп-Бэй, который жил по соседству с Томасом Уордом и, как видно, сильно его недолюбливал. Все это послужило поводом для созыва экстренного совещания 1 января, нисколько не развеявшего растерянность следственной группы, скорее наоборот. Что общего между Томасом Уордом и двумя убитыми женщинами? Кристи Макмарроу озвучила ключевую мысль: – Что, если дело не в Томасе Уорде? Может, преступник собирался убить его жену, но той не оказалось дома? Филдер кивнул в задумчивости, медленно обводя фамилию Уорда еще одним кружком. Он разговаривал с Джиллиан Уорд на следующий день после убийства, и то, что она сказала, подтверждало предположение Кристи. Со слов Джиллиан Уорд выходило, что Томас каждый вторник после работы посещал теннисный клуб, откуда редко когда возвращался раньше десяти-одиннадцати часов. Любой мало-мальски знакомый с жизнью семьи мог ожидать в тот вечер застать дома Джиллиан, но не ее мужа. Миссис Уорд во всем винила себя, потому что в день убийства отправилась повидать любовника, оставив Томаса одного – точнее, с Бекки. Обо всем этом Джиллиан рассказала сама, что далось ей тяжело. У инспектора не сложилось впечатления, что она что-то утаивает. Джиллиан Уорд. Это имя тоже мелькало в его записях, не раз обведенное кружком. Теперь инспектор провел от него стрелку к другому имени, которое написал черными чернилами и подчеркнул жирной чертой, – Джон Бёртон. Инспектор был ошеломлен, наткнувшись на это имя в материалах расследования убийства. Детектив-инспектор Джон Бёртон, бывший коллега, чья карьера в столичном отделении Скотланд-Ярда закончилась так глупо… Филдер недолюбливал его с самого начала и сам не знал почему. Иногда он подозревал, что причина неприязни – та беззаботность и безоглядность, с которой Бёртон шагал по жизни и на какую Филдер никогда бы не решился. Джону понравилась молодая женщина, и он с головой бросился в любовную авантюру, не задумываясь о последствиях. А когда последствия все же вынудили его подать в отставку, сделал это с такой невозмутимостью и хладнокровием, словно хотел внушить коллегам мысль, что выходит наконец на свободу, оставляя их прозябать в серых стенах полицейского отделения. Даже из этой ситуации Бёртон умудрился выйти победителем, а ведь для кого-то увольнение из Скотланд-Ярда стало бы самой большой трагедией в жизни. «Может, это и возмущало меня в нем больше всего», – подумал Филдер и тут же осекся. То, что он переживает за Бёртона, представляло сейчас наибольшую опасность, поскольку мешало инспектору сохранять объективный взгляд на вещи. Так или иначе, теперь Джон Бёртон взялся за Джиллиан Уорд, муж которой только что найден мертвым. Это казалось странным, тем более с учетом того, что Бёртон до конца жизни обречен носить клеймо сексуального насильника, несмотря на оправдательные отчеты медиков и выводы прокуратуры, не нашедшей достаточно оснований для предъявления обвинения. В комнату вошла Кристи. – Есть новости. Найдена машина Самсона Сигала. Парк Канониров в Шоберинессе. При этом никаких следов самого Сигала. И второе. Я говорила с криминалистами. Отпечатки пальцев из его комнаты сличили с найденными в квартире Карлы Робертс и в лифте многоэтажки в Хакни – ни единого совпадения. С Танбридж-Уэллс пока не все ясно – там криминалисты еще не закончили. – Полагаю, мы поспешили записать Самсона Сигала в убийцы, – начал Филдер, но Кристи оборвала его: – Извините, сэр, но я догадываюсь, что сейчас с вами происходит. Вы переключились на Бёртона, а Самсон Сигал со своими странными записями отошел на второй план. Но с какой стати Джону Бёртону… – …убивать Томаса Уорда? – закончил за нее инспектор. – Хотя бы потому, что у Джона Бёртона роман с его женой. – И ради этого он убивает мужа? Если он хочет связать свою жизнь с Джиллиан Уорд, она могла бы и развестись. – А что, если Бёртон хотел убить Джиллиан? По ее словам, он не знал, что в тот вечер она собиралась его навестить, и вместо этого допоздна просидела в индийском ресторане в Паддингтоне. У Бёртона были все основания ожидать, что в тот вечер Джиллиан была дома. Одна. – А дочь? – Бёртон тренирует ее по гандболу. Вполне возможно, он знал о запланированной поездке Бекки к дедушке с бабушкой. – Но зачем ему было убивать Джиллиан? Филдер поднялся и подошел к окну. Над городом низко нависали тяжелые тучи. – Не забывайте, сержант, что Бёртон и раньше совершал преступления на сексуальной почве. Собственно, что мы о нем знаем? Этот парень может быть очень опасен. Неадекватен психически и совершенно без тормозов. В тот раз он легко отделался, тем не менее сразу подал рапорт по собственному желанию. Зачем? Чтобы предотвратить продолжение расследования? Не дать неудобным для него фактам всплыть на поверхность? – Каким фактам? – Откуда мне знать? Но в том, что касается секса, Бёртон совершенно неадекватен. – Сэр, я и в самом деле не имею намерения его защищать. Когда-то мы с Джоном были одной командой и отлично ладили. Я знаю его сильные и слабые стороны. Бёртон не может просто так пройти мимо симпатичной женщины, но я бы не назвала это сексуальным расстройством. Никто из нас ни на секунду не поверил, что он изнасиловал ту девушку. Не поверил в это и прокурор, и еще несколько экспертов, причем независимо друг от друга. Тем не менее остаться Джон не мог. Потому что каждый коллега мужского пола в глубине души радовался его падению и не упускал случая это продемонстрировать. Было ясно, что этого пятна Бёртону не смыть. Любой преступник или адвокат преступника мог с ухмылкой поинтересоваться, не тот ли он детектив, который когда-то находился под следствием по делу об изнасиловании. Не самое выгодное положение для высокопоставленного инспектора Скотланд-Ярда. Поэтому в том, что касается отставки, я его хорошо понимаю. – Но мы должны быть объективны, Кристи. Я знаю, что Бёртон имел репутацию хорошего полицейского. Теперь же, когда его имя всплыло в расследовании убийства, нам ничего не остается, как избавиться от предубеждений. – Хорошо, но вы забыли о Карле Робертс и Энн Уэстли. Их-то за что? Одной шестьдесят с лишним, другой почти семьдесят. С ними у Джона точно не было никаких романов. – Что же касается Томаса Уорда, – продолжал настаивать Филдер, – у Бёртона нет алиби на момент совершения преступления. Инспектор уже отправлял одного коллегу поговорить с Джоном Бёртоном, и тот показал, что во вторник во второй половине дня находился в своем охранном бюро. До восемнадцати часов консультировал заказчика, который хотел установить у себя на вилле систему безопасности. Разговор подтвержден заказчиком. Но потом Бёртон остался один и занимался тем, что подбирал оборудование для заказчика и просчитывал затраты. Кроме того, взял на себя ответы на телефонные звонки до двадцати двух часов. После чего его на этом посту сменил сотрудник, а сам Бёртон, по его словам, отправился домой. К сожалению, в тот вечер на телефон бюро не поступило ни одного звонка, поэтому между восемнадцатью и двадцатью часами Джон Бёртон мог съездить в Торп-Бэй и вернуться, так чтобы этого никто не заметил. – Не каждый, у кого нет алиби, преступник, – возразила Кристи. – Кроме того, Бёртон не стал бы брать на себя дежурство на телефоне, если б собирался кого бы то ни было убить в тот день. Он не настолько глуп, чтобы так рисковать. Филдер отвернулся от окна. – Я не зацикливаюсь на Бёртоне, – сказал он. – Просто стараюсь не особенно привязываться к Самсону Сигалу. У меня такое чувство, что с ним все слишком очевидно, понимаешь? Нам подают преступника как на блюде, так не бывает. Вдруг появляется женщина, которая утверждает, что ее деверь убил соседа, и в качестве доказательства предъявляет кипу бумаг, буквально черным по белому подтверждающих это обвинение. У меня в голове загораются сигнальные огни. Это рефлекс – ничего не могу с этим поделать. – Но он в бегах, – напомнила Кристи. – Хотя это тоже ничего не доказывает… – Она покачала головой. – Понимаю, о чем вы, шеф. Но иногда все именно так и бывает. Преступник попадает к нам в руки только потому, что кто-то больше не в силах молчать. И вы должны признать, что Сигал идеально соответствует профилю нашего убийцы. Здесь все как по учебнику. По словам его невестки, у Сигала серьезные проблемы с женщинами, и это отражено в его дневнике. Они его отвергают, и Сигал пишет о женщинах с неприкрытой ненавистью. Следит за ними, отмечая все до мелочей. Он знал, что Томаса Уорда не бывает дома по вторникам. И что Бекки собралась к бабушке с дедушкой. У него была вся необходимая информация. – Не вся. Ничто не указывает на то, что Сигал знал о том, что у Джиллиан Уорд роман на стороне. По крайней мере, ничего конкретного. – Конечно, любая женщина на месте Джиллиан сделала бы все возможное, чтобы сохранить эту историю в тайне. – Допустим. Но, несмотря на пристальное наблюдение за домом, от Сигала ускользнуло, что Бекки осталась дома. – Она осталась, потому что у нее болело горло. В тот день он не видел Бекки, вот и решил, что ее нет дома, – предположила Кристи. – Каждый год после Рождества Бекки уезжала к бабушке с дедушкой, об этом знали все соседи. – Сигал не такой, как все, как вы сами только что заметили. – То есть он решил, что Джиллиан Уорд одна, и вломился в дом, чтобы убить ее, так? Женщину, которую он боготворил? – Эта женщина ему не принадлежала, – объяснила Кристи. – Даже не знала его. Она не встала на его сторону, когда ее муж на него набросился. Сигал чувствовал, что Джиллиан пренебрегает им так же, как и Томас. И возненавидел ее, о чем сделал запись в дневнике. Божество оказалось низвергнуто с пьедестала, и разочарование Сигала было очень сильным.