– Сожалею, Кейт, но я на это не настроен. – Почему нет? Или у вас есть кто-нибудь? – Нет. Именно сейчас в моей жизни такой период, когда мне не нужна женщина. – Я не буду предъявлять к вам никаких претензий, Джон. Почему бы нам не попробовать? Если ничего не получится, так тому и быть… «Как же», – усмехнулся про себя Джон. Если такой женщине, как Кейт, дать хоть малейшую надежду, она никогда не отстанет. Он хорошо знал это по своему опыту. – Это невозможно, Кейт, просто невозможно, – повторил он. – И дело здесь не в вас. Только во мне. – Но я подумала… – Что? – Ничего. Интересно, что она хотела сказать? Наверное, Кейт не верила, что интерес к ней Джона ограничивается получением секретной информации. Джон видел, как она чувствовала себя в тот момент, – как идиотка. Тем не менее рискнул спросить: – Вы как будто хотели еще что-то сказать? Кейт посмотрела на него потухшими глазами. Задумалась. В конце концов, она должна была понять, что отвергнута и дальнейшее нытье не совместимо с чувством собственного достоинства. И без того совершенно ясно, чего она ждала и какое разочарование испытала. – Да, – кивнула Кейт. – Есть еще кое-что, и это касается убийства тех женщин. Важная деталь, так и не просочившаяся в СМИ. Я говорю о способе убийства. – То есть их не застрелили? – Джон давно догадывался о чем-то таком по настойчивым намекам на необыкновенную жестокость преступления. – В случае с Уэстли убийца выстрелил в замок на двери, чтобы попасть в комнату, где укрылась жертва. Что касается Робертс, там оружие, похоже, если и применялось, то только для запугивания. Иначе как ему удалось бы связать ее скотчем по рукам и ногам, без заметного сопротивления? – И?.. – И той, и другой протолкнули в глотку клетчатое кухонное полотенце, довольно глубоко. Карлу Робертс от этого вырвало, и она захлебнулась собственной рвотой. – А Энн Уэстли? – С ней так просто не получилось. В конце концов убийца заклеил ей нос все тем же упаковочным скотчем. Она задохнулась. – Черт, – выругался Джон. Теперь он понял, что имелось в виду под «безумной агрессией». Женщинам была уготована не просто смерть, а долгая, мучительная агония. – Но Томаса Уорда все-таки застрелили? Джон задал этот вопрос на всякий случай. Потому что был уверен, что, если б дело обстояло по-другому, Джиллиан непременно ему об этом рассказала бы. – Да, – ответила Кейт. – И это подтверждает версию Филдера, что Томас Уорд – случайная жертва. Злоумышленник рассчитывал застать в доме женщину, а столкнулся с мужчиной. И не каким-нибудь. Томас Уорд был очень высокий, спортивный. Он ведь всерьез занимался теннисом. И защищался бы не так, как те две старушки, если б убийца не застрелил его сразу. – То есть женщины были задушены кухонными полотенцами? – Да. – И эти полотенца принадлежали жертвам? Я имею в виду, если преступник захватил их с собой… – Они принадлежали жертвам. Дочь Карлы Робертс узнала полотенце матери. А в доме Уэстли обнаружили такие же в ящике на кухне. Преступник нашел орудие убийства на месте преступления. Они дошли до вокзала Чаринг-Кросс как раз в тот момент, когда подошел поезд. – Ну что ж… – печально улыбнулась Кейт, бледнее обычного. – Желаю вам добраться до дома без приключений, – сказал Джон. – И спасибо за все! Кейт было так тяжело, что она даже не оглянулась, когда шагнула в вагон и выбрала место на противоположной стороне. Джон догадывался, что она плачет. Воскресенье, 10 января Впервые с того дня, как Том был убит, Джиллиан вошла в дом одна. В прошлый раз ее сопровождал Джон. В комнатах плохо пахло. Нужно было срочно проверить холодильник. Чемодан Джиллиан отнесла наверх, в спальню. Там все выглядело в точности так, как утром 29 декабря, когда они были здесь с Джоном. Аккуратно заправленная кровать с ярким покрывалом. Рядом на ночном столике открытая книга – детектив, который Джиллиан начала читать, – и потрепанный номер «Таймс». На стороне Тома – какие-то спортивные журналы. Его пуловер на стуле в углу. Галстук висит на дверце шкафа. «Вещи Тома, – подумала Джиллиан. – Какой смысл их хранить?» Чемодан она решила распаковать позже. Пока же просто открыла боковой карман, достала несессер, отнесла в ванную. Поставила зубную щетку в стакан, расческу положила на полку перед зеркалом. Старательно отводила глаза от вещей Тома – бритвы, лосьона после бритья, жидкости для полоскания рта, чистящего раствора для контактных линз. Пара черных носков висела на бортике плетеной бельевой корзины под раковиной. Все было как всегда, но именно это смущало и пугало. Воскресное утро, январь. За окном снег и низкое, зимнее небо. А здесь – грязное белье, книги, журналы, отложенные в сторону, как будто в ожидании того, что их будут читать… Дом как дом и совсем не похож на место убийства. Джиллиан поняла, что может выбрать одно из двух. Первое – сесть, дать волю переполнявшему ее изнутри ужасу и в конце концов закричать. И второе – с головой уйти в дела, которых много накопилось за время ее отсутствия. Она выбрала второе. Следующие четыре часа посвятила наведению порядка. Выстирала горы белья, которое развесила на просушку в котельной. Вычистила холодильник, выбросив почти все, что в нем было, и отнесла два больших пакета мусора в контейнер на улице. Разобрала елку, вынесла на террасу. Сняла с окон рождественские звезды и гирлянды, сложила в коробки и подняла на чердак. Выбросила наполнитель из кошачьего лотка – Чак уехал в Норвич вместе с Бекки и в ближайшие несколько недель не ожидается. Убралась в ванной и на кухне, пропылесосила весь дом, застелила кровати свежим бельем и основательно проветрила комнаты. Наконец затопила камин в гостиной, сварила себе большую чашку кофе, устроилась в кресле и глубоко вздохнула. Теперь в доме приятно пахло, было тепло, уютно потрескивали поленья. Три часа дня. Чем заняться? Джиллиан закурила, но тут же затушила сигарету. Она знала, что сидеть просто так, без дела опасно. Когда-то она рыдала в объятиях Джона, но у нее не было нервных срывов с того дня, когда она обнаружила в столовой тело Тома. Джиллиан понимала, что убийца может вернуться, что он где-то прячется и только выжидает удобного случая напасть. До сих пор она спасалась тем, что ни минуты не была одна. Тара и Бекки, если и отлучались, то на короткое время, когда дочери нужно было прогуляться. Но тогда им на смену заступал Джон. Кроме того, в квартиру Тары часто наведывалась полиция. Впервые Джиллиан оказалась совершенно одна в большом, пустом доме. Или она все-таки допустила ошибку, вернувшись сюда? Джиллиан пила четвертую чашку кофе, когда зазвонил мобильный – Джон. – Привет. Просто хотел знать, как ты. – Все хорошо. Я убралась в доме, выстирала тонны белья и теперь пью кофе. Это прозвучало весело и фальшиво. Джиллиан стало не по себе. – А ты как? – В каком доме? – послышался возмущенный голос Джона. – Ты дома, у себя? – Ну да. – Что ты там делаешь? – Убиралась, я же сказала. Стирала. – И это всё? – Вообще-то я здесь живу. Пока не подыскала ничего другого, во всяком случае. Сколько можно обходить собственный дом по широкой дуге? Некоторое время Джон молчал. – Что случилось? И Джиллиан решила, что хватит играть в прятки. Джон имеет право обо всем знать. – Я поссорилась с Тарой. В четверг, сразу после твоего отъезда. И с тех пор мне стало… неуютно в ее квартире. – Из-за чего вы поссорились? – Из-за тебя. Бекки устроила мне сцену, после того как увидела нас вместе в окно. Выбежала из комнаты и заперлась в ванной. А я оказалась настолько глупой, что… в общем, я рассказала Таре, почему ты ушел из полиции. – Ясно… – Ну да, тучи сразу сгустились. Принуждение к половому акту – большинство женщин воспринимают это болезненно. Я пыталась объясниться, но Тара так и не поняла, почему я сразу поверила именно в твою версию этой истории. И почему все еще встречаюсь с тобой. – Понятно. – Не то чтобы она потом возвращалась к этому, – продолжала Джиллиан, – скорее мы избегали этой темы. Но с тех пор мне стало как-то некомфортно в ее присутствии. Особенно когда ты звонил. Я выжидала, пока Тара куда-нибудь уйдет, чтобы позвонить тебе. В конце концов, она работает. – Но ты там совсем одна… Мне это не нравится. – Что ты предлагаешь? – Давай я приеду к тебе. Или ты ко мне. Прошу тебя, Джиллиан. – Только не сегодня, Джон. Мне нужно побыть одной.