– Нет. – И когда вернется? – Я не знаю. – Где она? – Я не знаю, – повторил мальчик. – Ты не знаешь? – Она пропала. Джон изобразил удивление: – Пропала? Когда это случилось? – В середине ноября. Пятнадцатого ноября она ушла из дома. Это было воскресенье. – Ага. Значит, она собрала вещи, вышла из дома и больше не вернулась, так это было? Или как-то иначе? – Мы смотрели телевизор, мама и я. Она пила чай, я – какао с печеньем. – Только вы с мамой, папы не было? – Он сидел в своем кабинете. Работал. – Понимаю, и что произошло потом? – Папа ушел, потому что у него был ужин с клиентом. Мой папа адвокат. – Я знаю. – Мы с мамой не ужинали, потому что и без того наелись печенья. Я немного поиграл на компьютере и в девять должен был идти спать. – Тут Финли подозрительно посмотрел на Джона. – Зачем вам все это знать? – Я хороший друг твоей мамы. Мне нужно срочно ее увидеть, поэтому я и хочу выяснить, что произошло. – Я правда не знаю, где мама, – грустно повторил Финли. – На следующее утро папа разбудил меня и сказал, что мама ушла, но обязательно вернется. А потом я пошел в школу как обычно. Я так надеялся, что она будет дома, когда я вернусь, но… Финли пожал плечами. Джон внимательно посмотрел на него. Мальчик выглядел бледным и хрупким, но вполне здоровым. Он явно беспокоился за мать, но при этом вполне владел собой. В качестве тренера по гандболу Джон много работал с детьми из проблемных семей и замечал, что они далеко не всегда нервозны и гиперактивны. Дети, проживавшие в самых неблагополучных условиях, нередко излучали спокойствие, но особого рода. Стоило повнимательнее приглядеться, и становилось ясно, что за этим стоит крайняя степень замкнутости, полный уход человека в себя. У детей из вполне нормальных, в понимании большинства людей, семей поведенческие проблемы бывали куда заметнее. Джон задумался, как мог бы охарактеризовать Финли, при условии абсолютной беспристрастности – «на редкость неприметный». – В какой школе ты учишься? – спросил он мальчика. – Школа Уильяма Эллиса в Хайгейте. – И тебе нравится там? У тебя много друзей? Мальчик задумался. – Со школой всё в порядке. Друзей у меня немного. Мне нравится быть одному. – Понятно, – кивнул Джон и вернулся к тому, с чего начал: – Скажи, а раньше такое бывало? Ну, чтобы твоя мама исчезала, и никто не знал, где она? – Один раз, года два назад. Тогда она тоже ушла, но вернулась через десять дней. Выходит, исчезновение миссис Стэнфорд – не такое уж обычное дело. До последнего случая такое бывало всего один раз, и тогда она объявилась, можно сказать, в скором времени. Теперь же он нее ни слуху ни духу с пятнадцатого ноября. Сейчас одиннадцатое января – почти два месяца! – Полиция уже спрашивала о ней, – продолжал Финли. – В пятницу у нас был инспектор из Скотланд-Ярда. Вы тоже из полиции? – Нет, Финли, я не из полиции. – Тогда что это за допрос? Джон резко вскинул голову. Из дома вышел мужчина. Джинсы, свитер, тщательно зачесанные седые волосы – доктор Логан Стэнфорд. – Доктор Стэнфорд? – удивился Джон. – Что вы здесь делаете? – в свою очередь, спросил хозяин дома. – И о чем говорили с моим сыном? – Он мамин друг, – объяснил Финли. – Хотел ее видеть. – Вот как? И зачем? – Это личное, – ответил Джон. – Кто вы? – спокойно повторил Стэнфорд. – Джон Бёртон. Стэнфорд внимательно посмотрел на него. Этого мужчину легко было представить в зале суда. Взгляд не враждебный, но и не доброжелательный. Полный контроль над эмоциями. Было совершенно непонятно, что происходит внутри этого человека. Джон решил, что вилять хвостом не имеет смысла. – Ваша жена, мистер Стэнфорд. В пятницу у вас была полиция. Вы знаете, о чем речь. – Кто вы? – повторил Стэнфорд. – Две женщины убиты. И мужчина. Он, скорее всего, случайная жертва. Убийца метил в его жену, которая теперь в большой опасности. Вы хотите знать, кто я? Я – близкий друг этой женщины. Я беспокоюсь за нее. – Понятно. Но здесь я ничем не могу вам помочь. – Полагаю, детектив-инспектор уже объяснил вам, какая здесь связь. Вы знаете, почему полиция интересуется вашей женой. Она – единственное связующее звено между убитыми женщинами. На данный момент, во всяком случае. Мне нужно срочно с ней переговорить. – Я не знаю, где она. – Полагаете, это нормально? Не знать о местонахождении жены на протяжении почти двух месяцев? Стэнфорд пожал плечами. – Предоставьте мне решать, что для меня нормально, а что нет, мистер Бёртон. – Ваша жена страдает тяжелой депрессией. – Мистер Бёртон… – Так, во всяком случае, вы сказали полиции. – Полиции – да. Но не первому встречному, который перехватывает моего сына у садовых ворот и ведет форменный допрос, мотивируя свое поведение только личным знакомством с семьей убитого. На этом я считаю наш разговор оконченным, мистер Бёртон. Некоторое время мужчины смотрели друг на друга. Джон понял, что большего он сегодня не добьется. Стэнфорд неуязвим. Его невозможно ни разговорить, ни спровоцировать, ни – тем более – вытянуть из него неосторожное замечание. Из него вообще ничего невозможно вытянуть. – До свидания, доктор Стэнфорд, – сказал он. – До свидания, – все так же невозмутимо попрощался Логан Стэнфорд и обнял сына за плечи. Джон развернулся и направился к своей машине, припаркованной на противоположной стороне улицы. Он почти не сомневался, что Стэнфорд запишет номер его машины, сверит имя владельца и наведет о нем дополнительные справки. Даже если так, сдаваться он не собирался. Единственной возможностью Джона оставался мальчик. Стэнфорд не мог держать сына под круглосуточным наблюдением. Школа Уильяма Эллиса в Хайгейте, там его легко будет перехватить. Мальчик – слабое место Стэнфордов, и не только потому, что он в пределах досягаемости. Финли знает все. Он научился справляться с собой, играть в игру под названием «Счастливая семья» – возможно, самое лживое шоу из всех, что когда-либо устраивались в этом городе. Вторник, 12 января 1 У Джиллиан складывалось впечатление, будто она не останавливалась ни на минуту с того самого момента, когда обнаружила тело Томаса в столовой. Почти буквально, если не считать ночей, когда под воздействием сильных снотворных падала на кровать, как срубленное дерево, и просыпалась наутро, словно после наркоза, без малейшего намека на воспоминания о тягостных снах. Это можно было считать удачей. Ночи Джиллиан были темными и абсолютно пустыми. Вставая утром, она чувствовала себя белкой в колесе. Но если зверек в клетке убегал от скуки и одиночества заточения, то Джиллиан преследовало внезапное понимание происходящего. Кошмарный момент осознания истины грозил настигнуть ее в любую секунду. Она уже поняла, что дальше так продолжаться не может. Джиллиан убралась в доме, упаковала в бесчисленные сумки и отнесла в секонд-хенд одежду Тома. Разобрала детские вещи Бекки, убрала свои, которые давно не носила. Достала с чердака старые газеты и пустые картонные коробки, наполнила ими бак для твердых отходов и заказала машину для вывоза мусора на начало следующей недели. В подвале хранилась мебель с первых дней их с Томом совместной жизни. С ней Джиллиан так и не решилась расстаться, поэтому добавила в список вещей, которые хотела забрать с собой.