– Что ты задумала? – спросила Тара. – Вылезти через окно в туалете? Джиллиан старалась казаться уравновешенной, но услышала сама, как неестественно это прозвучало: – Нет, конечно. С чего ты взяла? – Не пытайся держать меня за дуру. Ты хочешь вылезти наружу. Ты дрожишь от страха, Джиллиан. И все только потому, что этот придурок, – она кивнула на автоответчик, – прокричал свое предупреждение на весь дом. – Это не так. Я… – Ты уже в машине вела себя странно. Я не была уверена на все сто процентов и не вполне доверяла своим предчувствиям, и все же… если б ты вела себя умнее, Джиллиан, я дала бы тебе уйти. Но после такого недвусмысленного предупреждения… Неужели ты думаешь, что я отведу от тебя взгляд хотя бы на мгновение? Перед глазами Джиллиан замелькали радужные круги, в ушах зазвенело, но она взяла себя в руки. Сейчас, как никогда, было важно сохранять самообладание. – Но почему, Тара? – спросила она. – Что произошло? Что я тебе такого сделала? Тара с интересом наблюдала за Джиллиан, которая смотрела на нее с ужасом. Тара – лучшая подруга. Лицо, к которому она так привыкла за много лет. И все-таки… сейчас оно стало чужим. Плюс голос, которого Джиллиан не узнавала. В нем не слышалось совершенно никаких эмоций – ни радости, ни страха, ни гнева. Странно бездушный, нечеловеческий голос… – Ты ничего не сделала мне, Джиллиан. Как и Карла Робертс, и Энн Уэстли. Теперь в ее словах звучала ненависть. Джиллиан вздрогнула. – Карла и Энн… – повторила она. – Так это ты… Тара пожала плечами. – Без них мир не особенно обеднел. – А Том? – Он не входил в мои планы. – Тара, я не понимаю, что происходит, – прошептала Джиллиан. – Пожалуйста, объясни мне… Тара рассмеялась. – Нет, дорогая. Я знаю, что ты задумала. Вовлечь меня в долгую, приятную беседу, в надежде, что тем временем кто-нибудь успеет подъехать… Забудь об этом. Будем делать то, что должны. Знаешь, что самое обидное? Я действительно хотела пощадить тебя. Сама не знаю почему. Может, потому, что я так привыкла к тебе за эти годы… Или из-за того, что я дважды потерпела с тобой неудачу… «Это она была тенью, которая мелькнула на кухне, – догадалась Джиллиан. – Поэтому и знает фамилию риелтора. Тара уже дважды пыталась меня убить». Но почему? Почему? – Просто я больше не могу видеть тебя, Джиллиан. Поскольку ты боишься оставаться одна в этом доме, я подумала, что небольшой отель где-нибудь подальше от Лондона был бы подходящим вариантом. Оттуда ты переехала бы в Норвич, и мы, надеюсь, больше никогда не встретились бы в этой жизни. Но теперь я не могу отпустить тебя. Думаю, ты сама это понимаешь. – Прошу тебя, Тара… почему? Тара полезла в карман зимней куртки, и секунду спустя в ее руке оказался пистолет, который она направила на Джиллиан. – Для начала нам надо перебраться в безопасное место. Парень, который оставил сообщение на автоответчике, может вызвать полицию, с него станется. Так что делаем отсюда ноги, Джиллиан. Потом я решу, как с тобой поступить. – Она указала пистолетом на входную дверь. – Сейчас перебираемся в гараж, ты идешь впереди. И не вздумай бежать. Одно неверное движение – и получишь пулю в голову, ясно? Это первое и последнее предупреждение. Джиллиан сглотнула. Она чувствовала себя героиней абсурдной пьесы. Вот-вот Тара рассмеется, и не так злобно, как только что, а тепло и раскованно, и снова превратится в прежнюю Тару. Опустит руку с пистолетом и скажет: «Ну что, испугалась? Это была шутка, Джиллиан. Надеюсь, ты не обиделась». Но Джиллиан знала, что этого не произойдет. Тара не шутила. Она никогда не любила такие шутки и вообще была серьезным человеком. Она говорила то, что действительно думала. Джиллиан медленно пошла к входной двери. Тара отступила в сторону, пропуская ее. Потом схватила моток упаковочного скотча, который лежал на ящиках у входа. Когда они вышли, Джиллиан сказала: – Тара, я не знаю, что ты имеешь против меня, но подумай о Бекки. У нее никого больше нет. Тара снова рассмеялась – все тем же жутким, механическим смехом. – Ты не поверишь, Джиллиан, но я только о ней и думаю. Это Бекки причина всему, если хочешь знать. Некоторым детям лучше расти без родителей. Любой детский дом для них предпочтительнее семьи. Я знаю, о чем говорю, поверь. – Но… – Закрой, пожалуйста, рот и ступай в гараж. Тара накинула зимнее пальто Джиллиан и спрятала пистолет в его складках, чтобы случайный прохожий ничего не заподозрил. Но им никто не встретился. Улица лежала безлюдной в сгущающихся сумерках. – У нас будет время поговорить, но позже. – Тара кивнула в сторону гаража. Джиллиан медленно пошла по садовой дорожке. 10 – Я знала, что вы вернетесь. Лайза Стэнфорд долго не реагировала на звонок. Джону пришлось несколько раз пройтись перед ее окнами, в надежде, что она выглянет в окно и увидит, что он пришел один, без ее мужа, полиции или кого она там еще боялась. Он звонил снова и снова, пока наконец дверь не открылась с характерным зуммером. Лайза стояла наверху, у дверей квартиры, и ждала его. – Хотите чаю? – спросила она, когда Джон вошел. – Нет, спасибо. Лайза, вы знаете Тару Кейн? Джон внимательно наблюдал за ней, задавая вопрос. Лайза испугалась, зрачки ее расширились. – Тару Кейн? Да, я знаю ее… – Вчера я просил вас рассказать мне все, – с упреком напомнил Джон. – Но вы не спрашивали о ней, – чуть слышно возразила Лайза. Она прошла в гостиную, опустилась на стул за обеденным столом. Джон прошел следом и встал посреди комнаты. – Ваша машина зарегистрирована на нее. Полагаю, за квартиру тоже платит она. Лайза кивнула. – Это она снабжает вас деньгами? Ваш муж давно заблокировал счета, которыми вы могли бы воспользоваться… – Она открыла счет на мое имя и дала карту. Я могу снимать деньги сколько нужно. – Неслыханная щедрость. Она платит за квартиру, дает вам деньги на жизнь… Это нормально, по-вашему? – Я все верну. Так мы договорились. – Ясно. И когда же? – Пока не знаю. Все произошло так быстро… трудно было строить какие-то планы. – Что произошло быстро? – Мне пришлось уйти из дома, скрыться. Все это время Лайза смотрела в стол перед собой. Когда же подняла голову, Джон увидел в ее глазах гнев и слезы. – Вам этого не понять… Никто не поймет, пока сам не испытает. Много лет я жила в страхе… отчаяние, унижения, физическая боль… и душевные муки. Я знала, что однажды он убьет меня… просто знала. – Он не зашел бы так далеко, – возразил Джон. – Хотя, положа руку на сердце… ваш муж подонок, Лайза, но не дурак. Не думаю, что он так стремится попасть за решетку. – Он не попал бы туда, можете мне поверить. Выставил бы все как несчастный случай, нашел бы лазейку. Я знаю его достаточно давно, он всегда выйдет сухим из воды. Ну вот, опять двадцать пять… Мантия всемогущества, которой Лайза с таким удовольствием окутывает своего мужа. Он – превыше закона и порядка, недосягаемый и неподсудный, что бы ни делал. Возможно, подумал Джон, вероломство таких мужчин, как Логан Стэнфорд, в том и заключается, что они втаптывают жен в грязь, а самих себя превозносят до небес. Хуже физического насилия эмоциональное – то, что сотворил Стэнфорд с рассудком несчастной Лайзы. Она ведь умная, образованная женщина. И все же Стэнфорд заставил ее раз и навсегда усвоить, что она – никто, а он – бог. Ей не нужно даже вступать в борьбу с ним, чтобы проиграть. Одна мысль об этом – сокрушительное поражение. Джон покачал головой. Разводить философию было некогда. Он сам не знал почему, но не мог избавиться от ощущения, что время дорого. Опасность следует за ними по пятам. – Оставим эту тему, – сказал он. Убеждать Лайзу Стэнфорд в том, что ее муж может с тем же успехом оказаться за решеткой, что и любой другой преступник, было бесполезно. – Как давно вы знаете Тару Кейн? – С октября прошлого года, – ответила Лайза. – С тридцать первого октября, если точнее. – То есть не так давно?