Это было… даже не знаю, что такое. Определенно живое, размерами с крупного кабана. С когтистыми лапами, бочкообразным телом, неистово бьющим по земле длинным хвостом… а вот где у этого нечто голова, сразу понять даже не удалось. Не потому, что темно – просто тело у странного существа, несмотря на двойной удар тагора, все еще продолжало жить, трепетать, дергаться и… меняться. Прямо на моих глазах у него сначала вырос, а затем и отпал второй хвост. Затем на жестоко опаленном, почти обуглившемся боку вздулся и зашевелился уродливый нарыв. Еще один нарост стремительно образовался на другом конце тела, но третий выстрел из тагора решительно разнес эту штуку на куски, забрызгав траву, деревья и мои и без того грязные сапоги красно-коричневой жижей. – Я же сказал: держись за мной, – неестественно спокойно сказал Дол, подходя ближе. Я нахмурился: – Что это? – А сам как думаешь? – криво усмехнулся каратель, всаживая в дергающуюся тварь еще один заряд из тагора. Только после этого непонятная живность перестала скрести когтями землю и я смог более или менее ее рассмотреть. На первый взгляд это выглядело как почерневшая от огня, отменно смердящая и дымящаяся куча подгорелого шашлыка, из которой совершенно неуместно торчали четыре жутковатые лапы и целых два хвоста. Лапы описанию уже не поддавались – шерсть (или что там на них было) полностью сгорела вместе с кожей, а обнажившееся мясо опознанию не подлежало. Разве что когти, острые, длинные, длиной с мою ладонь, выглядели подозрительно знакомо. Та штука, что должна была быть у твари головой, тоже выглядела непрезентабельно. Однако когда каратель небрежно пнул сапогом неопрятный нарост на боку странного зверя, тот неожиданно лопнул, и оттуда, словно сдувшийся мяч, на оплавленный бок упала еще одна… вторая… покрытая слизью и чешуей, до боли знакомая треугольная голова. По которой я с содроганием и признал в звере самого обычного нурра. – Первый раз так близко к форту их вижу, – сплюнул Дол, пока я неверяще рассматривал существо. – Обычно южнее на них натыкаемся. Да и то уже на раненых или умирающих. А этот вон как… еще сохранил силы на прыжок. Тебе повезло, что он промахнулся. Почувствовав на себе чрезвычайно острый взгляд карателя, я встряхнулся и отвел глаза от почти что родича. – Да, – подтвердил Дол, когда мы встретились взглядами. – Ты шустрый. Я-то думал, с твоей спины снимать тварь буду, а ты вон как, упал чуть ли не быстрее, чем я его подстрелил. – Что с ним? – после небольшой паузы кивнул я на зверя. – Почему он… такой?… – Такой изменчивый? Да кто ж его знает. – Дол снова сплюнул. – С этими лесами все не так. И деревья ненормальные. И некко ведут себя неправильно. И даже нурры превращаются в таких уродин, что я бы тоже не поверил, если бы не видел, как они это делают. – Это что, магия? – нахмурился я. Но каратель лишь с горечью отмахнулся: – Да какая магия? Магию всю деревья сжирают. А это… не знаю. Но что-то есть в этих лесах, Таор. Что-то непонятное. То, что меняет и живых, и мертвых. Причем совсем не в лучшую сторону. Я помолчал, а затем подошел к мертвому нурру вплотную и присел на корточки. Зверь и впрямь выглядел неправильно. Нет, нурры действительно довольно изменчивы. Вернее, они гораздо более подвержены изменениям и способны приспосабливаться даже там, где это кажется невозможным. Но все же задействованные ими механизмы обычно работали так, что изменения выглядели если не естественными, то как минимум обоснованными. Шерсть в холодных горах. Жабры в воде. Чешуя в жаркой пустыне. А здесь с животным произошло что-то совсем уж невообразимое. Его туловище было непропорционально большим. Лапы, напротив, казались слишком худыми для такого массивного тела и при этом, как выяснилось, одна короче другой. Второй хвост после смерти у него тоже отпал. В смысле отвалился, как ненужная запчасть у автомобиля. И это при том, что перед смертью в этом не было ни малейшей необходимости. Что же касается того жутковатого преображения, что я видел, то оно совсем не походило на то, что зверь собирался меняться ради удачной охоты. Логично это было сделать до прыжка. Но никак не во время и тем более не после. А нурр менялся и потом. Причем менялся бесконтрольно. Неправильно. Я такое видел однажды. В кино. Где как-то показывали фантастический фильм с похожими явлениями и называли их результатом спонтанной, то есть неконтролируемой мутации. – Они все здесь такие, – хмуро ответил на мой невысказанный вопрос Дол. – Нормальных просто не бывает. Старик считает, что где-то неподалеку обитает их стая. Но больных они изгоняют, поэтому мы и видим их совсем страшными, а не такими, какими они обычно бывают. – И сколько таких нурров ты увидел за полгода? – Шесть. – Сколько? – озадачился я, поднявшись на ноги. Дол снова усмехнулся: – Мертвыми – шесть. А живыми и того больше, только мы не всех убили – слишком уж за ними нелегко угнаться. Я нахмурился еще сильнее и отступил от тела. Шесть? Не многовато ли больных для такого короткого периода? И нет ли связи между тем, что тут так много здоровенных, невесть как и зачем видоизменившихся некко, и тем, что в этих же самых местах стало так неоправданно много смертельно больных нурров? А ведь мы стихийной магии не поддаемся. Тогда что же, действительно мутации? С такими последствиями? Прямо скажем, маловероятно, чтобы эти изменения могли быть вызваны естественными причинами. Но тогда, выходит, на них воздействует что-то другое? Что-то, что прячется в этих странных лесах и, возможно, воздействует не только на нурров, но и вообще на все вокруг? – Пойдем, – так же хмуро бросил Дол, настороженно обшаривая глазами притихший лес. – Больные нурры стаями не ходят, но рисковать я не хочу. В последний раз взглянув на мертвого зверя, я отвернулся. А затем по-быстрому окинул окрестности сначала магическим, а потом сумеречным зрением и удивленно замер, обнаружив, что шагах в двадцати от нас, среди листвы, вяло ворочается бледно-зеленый комочек. – Таор, стой! Ты куда? – удивленно воскликнул каратель, когда я быстрым шагом направился в ту сторону. Но я только отмахнулся. А когда дошел до нужного места и заглянул под корягу, то не поверил своим глазам – там, под прошлогодними листьями, наполовину засыпанный ветками и лесным мусором, рядом с двумя крохотными трупиками лежал исхудавший, грязный и жалобно попискивающий котенок. При виде его у меня что-то екнуло в груди. Да и Изя не на шутку разволновался. Поэтому я необдуманно наклонился и, выпутав малыша из веток, взял его на руки. Он был совсем маленьким. Даже меньше Пакости. С тусклой серо-зеленой чешуей, худыми лапами, совсем уж тощим чешуйчатым хвостиком и неестественно горячим носом. Правда, в отличие от матери, которую Дол недавно убил, он выглядел совершенно нормально. Быть может, именно поэтому я не стал осторожничать и, заслышав за спиной громкий хруст веток, позволил себе на мгновение отвлечься. Все остальное случилось практически одновременно. Подошедший каратель, увидев у меня в руках маленького нурра, мгновенно ощетинился и вскинул тагор. Я непроизвольно отпрыгнул и принял защитную стойку. Изя, вырвавшись на изнанку, гибкой змеей устремился к горлу незадачливого парня, посмевшего угрожать мне, а задно и крохотному сироте у меня на руках. Причем, вероятно, резкое движение встревожило малыша и заставило его вынырнуть из беспамятства. Потому что именно этот момент он выбрал, чтобы с трудом приоткрыть слезящиеся глаза и, грозно зашипев, изо всех своих невеликих сил вонзить зубы в мой палец. – Ах ты, зараза! – выругался я, непроизвольно тряхнув пострадавшей конечностью. Котенка я убивать, разумеется, не хотел. Да мне и больно-то совсем не было – детские зубы оказались не в состоянии прокусить мою усиленную минералами шкуру. А резкое стряхивающее движение я совершил именно что машинально. Однако маленького нурра это совершенно не смутило – вцепившись в мою ладонь не только клычками, но и всеми четырьмя лапами, он только вонзил зубы глубже и злобно заурчал, вперив в меня пристальный взгляд ярко-желтых, на удивление разумных глаз. Я от такой наглости аж растерялся, после чего поднес болтающегося кошака к самому лицу и недоверчиво в него вгляделся. Мелкий, злобный, дикий, наверняка голодный… но бояться он меня точно не боялся. Котенок тем временем заурчал громче. А потом неожиданно осекся, замолчал. И, потаращившись на меня несколько бесконечно долгих тин, вдруг закрыл глаза и обмяк, так и не соизволив выпустить из пасти мой палец. – Вот дерьмо! – с чувством произнес я, снова попытавшись стряхнуть его на землю. – Бесполезно, – странным голосом отозвался Дол, вынудив меня обернуться. – Новорожденные нурры перемещаются у матери на спине, держась зубами за специальный сосок. До тех пор, пока не смогут ходить самостоятельно. – Я ему не мать! – Да, мать он только что потерял. Но что-то мне подсказывает, что звереныш нашел себе другого родителя. И, судя по всему, им теперь являешься ты. * * * Первое, что потребовал Дол, когда перед нами открылись ворота форта, это воды. А как только ему дали пузатую фляжку, от души к ней присосался, даже не подумав, что не только он полночи страдал от жажды. И все же флягу отжать у него я не смог – мне вместо этого принесли другую. А когда воды в ней не осталось, между встречающими, которые смотрели на нас как на выходцев из преисподней, протолкался незнакомый, сурового вида мужик в кожаном пальто и хмуро бросил: – Дол! К начальнику форта. Живо. И вы, господин маг… вас тоже просили зайти. Просили так просили. Поправив висящий на локте плащ, который весьма удачно скрыл от посторонних глаз болтающееся на моей руке (к счастью, притихшее) недоразумение, я последовал за обоими карателями, ловя на себе недоуменно-растерянные взгляды. Народу в коридоре, правда, было немного. Всего два стража, которые после недолгих препирательств впустили-таки нас внутрь, несколько бледных, не отошедших после вчерашней бойни рабочих и один-единственный пожилой, сморщенный весь, сухонький и седой как лунь целитель, который, ненадолго выглянув из-за какой-то перегородки, при виде нас с Долом укоризненно покачал головой. А затем снова занялся пострадавшими, которых в этот день, вернее ночь, у него появилось немало. Идя по коридору, я почти в каждой комнатушке видел обессиленных, уставших, откровенно измученных людей, которые пережили сегодня такой стресс, что, наверное, уже завтра подадут на расчет, невзирая ни на какие неустойки. Многие, получив помощь целителя, не нашли в себе сил даже на то, чтобы покинуть предназначенную для оказания первой помощи клетушку и дойти до своей комнаты. Кто-то спал прямо там, где упал. Кто-то сидел у стены, вперив невидящий взгляд перед собой… Люди были напуганы. И я, проходя мимо, искренне посочувствовал тем, кто сегодня потерял друзей и коллег. Оказавшись в большом полукруглом помещении со множеством дверей, где так же потерянно бродили люди, я покрутил головой, но проводник направился сразу к лестнице, которая крутым штопором уходила на нижний этаж. Там оказался почти такой же полукруглый холл, где уже не было никакого народу. Потом мы спустились на минус второй этаж с аналогичной планировкой. И только внизу, добравшись до неприметной, ничем не выделяющейся металлической двери, не соизволивший представиться каратель остановился. – Заходите, – сухо отозвались изнутри в ответ на осторожный стук. Каратель молча отворил тяжелую, сильно смахивающую на сейфовую дверь. Мы с Долом так же молча зашли и вопросительно уставились на собравшихся внутри людей. А народу было прилично. Во-первых, мастер Ноос, который уставился на меня со смесью злости, подозрения и недоверия. Во-вторых, тот самый мастер, которого Дол называл не иначе как Стариком и который почти точно так же зло, как Ноос, воззрился на своего подчиненного. Третьим в этой компании оказался крепкий мужчина довольно-таки преклонных лет в простом, но искусно сшитом камзоле. Ну а последним на нас из-за письменного стола воззрился невысокий худощавый тип с довольно-таки необычной внешностью. Он-то, скорее всего, и являлся самым главным начальством, в присутствии которого никто до сих пор не присел. Впрочем, присесть тут было ровным счетом некуда, поскольку в кабинете начальника форта имелся только один стул, и он, как вы понимаете, был уже занят. Мастер Старик и второй джентльмен, несмотря на возраст, смирно стояли у стеночки. И только Ноос раздраженно мерил шагами кабинет в ожидании нашего появления, а как только мы переступили порог, недовольно обернулся. Начальника форта, как мне успел сообщить по дороге Дол, звали Катерс, и принадлежал он к довольно известной в Архаде фамилии потомственных лордов, из которой вышло немало военных. В свое время господин Катерс, естественно, тоже служил. Потом вышел на заслуженную пенсию. Но вместо того, чтобы тихо-мирно наслаждаться покоем на гражданке, решил и дальше приносить пользу стране, заняв довольно неудобную, сложную и крайне ответственную должность в форте «Южный», о котором по Гоару ходило так много нехороших слухов. Выглядел он, как я уже сказал, несколько странно. Не знаю, как сейчас, но в молодости небольшой рост и тщедушное телосложение наверняка доставляли лорду Катерсу немало проблем. Ярко-рыжие (сейчас изрядно с проседью), прилизанные на затылке волосы достаточно резко контрастировали с черным мундиром и тоже наверняка служили поводом для насмешек. Небольшой клок волос над верхней губой, по какому-то недоразумению называющийся усами, наряду с высоким лбом и такими же клочковатыми бровями делали его подозрительно похожим на Гитлера. Но цепкий, умный, прямо-таки насквозь пронизывающий взгляд заставлял воздержаться даже от мысленных комментариев необычной внешности начальника форта. А когда этот самый взгляд остановился на мне, я вообще счел за лучшее сделать морду кирпичом и коротко поклонился. – Лесс Саррато? – неожиданно низким хрипловатым голосом спросил господин Катерс. А когда я наклонил голову чуть ниже, издал странный смешок. – Наслышан о вас. Хотя никак не думал, что знакомиться с вами придется посреди ночи. Что вас так задержало? Я пересекся взглядом с этим необычным человеком и мысленно крякнул. Ну да. Правилами этикета я грубо пренебрег, когда вместо того, чтобы сначала отметиться у коменданта, с ходу помчался в смертельно опасный лес. Ноос, я так полагаю, такой наглости себе не позволил и, ненадолго исчезнув из поля моего зрения, наверняка доложился начальству сразу по прибытии. Много времени это не заняло – о нашем появлении господина Катерса наверняка известили заранее. Но все же порядок есть порядок. А я, если помните, не успел уладить формальности. Сперва просто не сообразил, отвлекся, а потом слишком уж быстро каратели собрались на охоту. И теперь господин комендант деликатно интересовался, по какой причине господин наблюдатель наплевал на все мыслимые и немыслимые правила, заставил господина коменданта ждать и явился на встречу лишь глубоко за полночь. Более того, ради этой самой встречи ему, лорду, пришлось прервать свой ночной сон исключительно ради того, чтобы узнать причины такого неуважения. Понятно, что спать в эту ночь он скорее всего не собирался, но все же упрек был обоснованным. Поэтому в ответ на вопрос лорда мне осталось лишь покаянно вздохнуть. – Прошу меня извинить. Нас задержали обстоятельства непреодолимой силы. Начальник форта бросил быстрый взгляд на неловко мнущегося у двери Дола. – Не далее как несколько ринов назад мне доложили о вашей смерти… – Полагаю, вас ввели в заблуждение ненамеренно, милорд. У мастеров-карателей были для этого веские основания, – спокойно отозвался я. – И все же информация о вашей гибели оказалась преждевременной… – с задумчивым видом откинулся на спинку комендант. – Это интересно. Но еще более интересен тот факт, что вы не только выжили во время нападения некко, но провели за пределами форта поразительно много времени, да еще и сумели самостоятельно вернуться. – Это не только моя заслуга, милорд. – Понимаю, – едва заметно улыбнулся комендант. – И надеюсь, вы не откажетесь поделиться с нами подробностями. Но прежде все-таки позвольте представиться: несс Арэно Катерс. Волею его величества Унгера Третьего в настоящее время именно я исполняю обязанности коменданта форта «Южный». Мой заместитель по хозяйственным вопросам – несс Рео Тойри… Выразительный взгляд в сторону молчаливо стоящего в сторонке пожилого джентльмена.