– Наконец-то, – прямо-таки мурлыкнул он, бережно погладив большим пальцем неровную поверхность монеты Олерона Аввима. – Не зря я дал тебе время побегать по подземельям. Не зря терпел, давая возможность еще немного подрасти. У старика Ноя ее было бы не выпросить, пришлось бы действовать грубо, а ты сам мне ее принес. И это – вторая причина, по которой мы еще разговариваем. Правда, времени на разговоры почти не осталось. Но я, так и быть, не буду тебя усыплять, чтобы ты мог увидеть все своими глазами. Увидеть что?! Орли вдруг отвернулся и, отойдя к мерцающему в сумраке кубу, как-то по-особенному повел плечом, после чего за его спиной один за другим распахнулось три таких же странных портала, как те, которыми мне уже доводилось пользоваться. – Здесь царят совсем другие законы, – вскользь обронил собиратель, по-видимому уловив мой молчаливый вопрос. – Нет времени, нет барьера и нет магии, за исключением той, которую порождает вот эта поганая штука. Он с отвращением покосился на куб, но тут же отвлекся, чтобы встретить появившихся из портала гостей. – Ойн[5], дорогой, ты что-то припозднился на этот раз, – завораживающе томным голосом произнесла ослепительно красивая, правда, уже немолодая леди в роскошном платье, едва выпорхнув из портала. – Я устала ждать! У меня морщинки появились! Как тебе не стыдно заставлять леди томиться в неопределенности? Я устала бесконечно омолаживаться за чужой счет, поэтому… ой! Ее бесстрастный, никак не вяжущийся с внешним кокетством взгляд неосторожно зацепил меня и тут же стал острым, как бритва. – Какой у тебя, оказывается, здесь интересный мальчик, – растягивая слова, произнесла она, а я с отвращением почувствовал, что в мой разум снова вторгается что-то чужеродное. – И ты не усыпил его? Хм. Забавно. Молодой, сильный, с такими возможностями… действительно, прекрасное тело. Надеюсь, ты приготовил его для меня? Она, обернувшись, по-глупому похлопала ресничками, однако Орли лишь сокрушенно покачал головой: – Прости, дорогая. Это для шефа. – Ну вот, как всегда… – Не дуйся, про тебя я тоже не забыл, – мягко улыбнулся он своей… я так полагаю, коллеге. После чего повернулся ко мне и почему-то счел правильным представить: – Олег Каменев. Изоморф. Нурр. Маг. И очередная обреченная на провал попытка контролера прояснить сложившуюся ситуацию. Олег, это Диа… «Вторая», – отстраненно перевел я. – Прекрасная женщина, отличный стратег, опытный собиратель и по совместительству довольно известная на западе леди, которая уже не первое столетие удерживает в своих цепких ручках контроль над княжеством Дарийским и прилегающими к нему территориями. Когда дама, прекратив изображать наивную дурочку, иронично хмыкнула, я предпочел на нее не смотреть. Слишком тяжелый взгляд был у этой «леди». Намного тяжелее, чем у того же Орли. Причем давила она не специально. А если и специально, то лишь самую чуточку. Чтобы, так сказать, расставить приоритеты. Но я и без ее помощи пришел к выводу, что она намного старше и опытнее Орли. Хотя и не была той, кто меня в действительности интересовал. – А вот и мастер Сэн[6], – вежливо поклонившись, пропустил Орли второго гостя, показавшегося из другого портала на пол-уны позже дамы. – Еще один наш коллега, отвечающий за Лоор и все северные территории на Ирнелле. Рад, что ты не заставил себя ждать, брат. Вошедший мужчина, уже изрядно в годах, но все еще достаточно крепкий и явно немало времени уделяющий собственной внешности, окинул нас пристальным взором. После чего небрежно кивнул леди, вскользь мазнул взглядом по мне. Слегка поморщился, словно увидел что-то неприятное. Сделал вид, что не заметил, как меня при этом перекорежило. Затем подметил лежащее на полу второе тело. Поморщился еще сильнее, но так же быстро глянул в сторону безучастно лежащих девушек и только тогда облегченно выдохнул: – Отлично. А то второй сезон ношу один и тот же костюм, который уже порядком поизносился. – Верхняя моя! – тут же заявила леди, с вожделением глядя на Наоми. Мужчина пожал плечами: – Да забирай. Мне и эта подойдет. Приятно видеть, что на этот раз Ойн учел мои пожелания и наконец-то добыл подходящее вместилище. В этот момент поверхность третьего портала тоже заволновалась, однако довольно долго из него никто не выходил. Собиратели, правда, все равно умолкли, выжидательно посматривая в сторону нервно трепещущей «водяной» пленки. Судя по бросаемым друг на друга взглядам, они даже общались. Когда же в комнате вдруг повеяло холодом, а внутри портала проступила неясная тень, так же одновременно отступили, освобождая дорогу существу, которое я так долго искал. Наблюдатель Ирнелла оказался стар, неимоверно, просто чудовищно стар, поэтому добирался до нас так долго и с таким трудом. Его сгорбленная фигура казалась уродливой пародией на человека. Почти облысевшая макушка с редкими седыми волосками и многочисленными бородавками тоже выглядела преотвратно. Морщинистые руки, с усилием опирающиеся на трость, смотрелись так, словно рассыплются от любого неосторожного движения. А медленная шаркающая походка тем более подсказывала, что ее обладатель доживает последние дни. Махнув рукой, Орли поспешно выудил из воздуха большое мягкое кресло. Леди и второй мужчина почтительно подхватили надсадно дышащего старика под локти. Втроем они аккуратно подвели его к креслу, так же аккуратно усадили. После чего оставили в покое, тогда как я откровенно усомнился в том, что правильно понимаю происходящее. А потом старик поднял лысую, сморщенную, как прошлогодняя слива, голову, и меня словно под дых ударили. Мать твою ж так… Сила его ментальной атаки была такова, что меня скрючило и едва не вывернуло наизнанку. Старик не посчитал нужным соблюдать осторожность, вороша мои и без того уже выпотрошенные воспоминания. Ему было абсолютно все равно, что в это время со мной творится. Больно мне или страшно. Хочу ли я отвернуться, или же меня блевать потянуло при виде его изрезанного глубокими морщинами и почти потерявшего человеческий облик лица. Ощущать его разум внутри себя оказалось до отвращения мерзко. Словно громадная пиявка присосалась к моей душе, пытаясь вместе с воспоминаниями вытянуть ее наружу. Я даже сопротивляться толком не мог, когда наблюдатель, словно устрицу от раковины, равнодушно отдирал ее от моего тела. И смутно подивился, когда в какой-то момент боль ушла. Ворочающиеся в моей голове острые колья исчезли. А старик, сложив на коленях дряблые руки, вдруг скрипучим голосом уронил: – Благодарю, что ты учел мои пожелания, Ойн. Я доволен. Поэтому второго изоморфа, так и быть, можешь забрать себе. Орли с достоинством поклонился. – Приведи его ко мне, – велел старик, дернув в мою сторону узловатым пальцем. Собиратель поклонился еще раз. А меня тут же приподняло, протащив над полом, как подвешенную на крюке разделочного цеха свиную тушу. После чего опустило прямо перед жутковатым лицом, на котором, словно узкая щель в скале, появилась такая же жутковатая улыбка. Краешком глаза я успел подметить, как собиратели разошлись в стороны. Орли направился к Таре, которую такая же неведомая сила приподняла над полом и уложила в свободную нишу справа от меня. Остальные двое подошли к Наоми и Майене и почти одновременно наклонились над ними, словно хотели поцеловать. Причем Диа пришлось в буквальном смысле воспарить над полом, чтобы дотянуться до Наоми губами. Но она справилась. Дотянулась. И сразу после этого и без того едва живая аура девушки начала стремительно угасать. – Нет… черт вас задери… нет! Я безуспешно дернулся в своих путах, но процесс закончился очень быстро. Всего одна тина, и аура девчонки погасла, а над ней воспарил небольшой, но на удивление яркий огонек, который, как маленькое солнце, осветил это мрачное место. Диа, отмахнувшись от него, как от досадной помехи, склонилась ниже и резко выдохнула, словно стараясь выдавить из себя весь воздух. Ее тело при этом как-то подозрительно сгорбилось, усохло, задрожало. А затем соскользнуло на пол бесполезной тряпкой. Или же ненужным больше костюмом, вместо которого эта тварь нашла себе одежку получше. И я очень даже не зря назвал ее тварью – сейчас на месте эффектной дамы передо мной была… наверное, душа? Темная, похожая на поднятую из могилы дряхлую, одетую в остатки погребального савана безобразную старуху, которая с жадностью припала к умиротворенному лицу Наоми и начала с силой протискивать свою мерзкую душу сквозь плотно сомкнутые губы. Это было настолько отвратительно и тошнотворно, что я бессильно выматерился, будучи не в силах ничего изменить. А затем заметил выпорхнувший из второго тела еще один огонек, после которого в комнате стало светло как днем, и выматерился во второй раз. Майена… Чистая безгрешная девочка, которую угораздило влюбиться в подонка и подлеца. Пострадавшая ни за что. Поверившая человеку, которого я же ей и сосватал. А теперь в ее тело пыталась влезть гигантская жирная гусеница, которая была грязна и гадка настолько, что не имела никакого права касаться этой красивой и чистой кожи. – Орли! – в бешенстве зарычал я, видя, что и этот мудак готовится к переселению. Старая шкура с него уже слезла, обнажая такую же уродливую, как у остальных, душу, однако на старое имя он все-таки отозвался. – Не смей ее трогать! Не смей! – Она моя, – прошептал в ответ собиратель, затем склонился над выбранным телом, вытянул губы трубочкой и ненадолго застыл. Тара даже не пошевелилась, когда следом за этим он положил обе лапы, обзаведшиеся когтями, на ее неподвижную грудь. Правда, и ее душа не торопилась выпархивать из тела. Более того, спустя пару томительно долгих тин Орли вдруг сморщился и с удивлением бросил: – Надо же… она сопротивляется! Держись, Тара! Держись! Не дай этому ублюдку влезть в твое тело! Девчонка тихо вздохнула, а Орли, напротив, присосался к ее душе еще плотнее, огласив комнату чавкающими и чмокающими звуками. Сука! Тварь! – Ты прав, – хрипло каркнул наблюдатель, когда я отвернулся, будучи не в силах смотреть, как еще одна душа покидает тело, и уставился на старика мутными от ненависти глазами. – В человеческих телах наши возможности ограничены. Зато в них мы остаемся невидимыми для контролера. Поэтому, пока он считает нас погибшими, мы живы. А пока мы живы, этот мир принадлежит нам. Мне уже давно казалось несправедливым, что роль собирателей так велика и одновременно так мала. Мы могли бы сделать этот мир лучше, но дурацкие правила не позволяют вмешиваться. Вечные слуги… переносчики душ… уборщики… и это тогда, когда мы могли бы стать богами? Я свирепо выдохнул. Так вот ты в действительности к чему стремился?! К этому, да?! – Нет, мальчик, – качнул головой наблюдатель. – Не надо низводить нас до простых смертных. Ни власть, ни обогащение нас не интересуют. Ирония заключается в том, что благополучие мира – это залог и нашего процветания тоже. Но разве можно прожить несколько тысячелетий в клетке? И можно ли наслаждаться видами, открывающимися за стенами тюрьмы, если вся эта красота тебе недоступна? – И вы поэтому решили их разрушить? – прошипел я, остро жалея, что Изя у меня парализован и не способен вонзить свои иглы в сидящую напротив тварь. – Мы – узники в своем собственном мире, – едва слышно прошептал старик, когда я забился внутри своего кокона. – Заложники существующего порядка, запертые здесь без права на освобождение. – Да разве кого-то из вас тащили на эту должность силой?! – Иногда выбор невелик, – усмехнулся он. – Но я уверен, что тебе это знакомо. В каком-то смысле мы с тобой даже похожи. – Я хотел просто жить и стать здоровым, – зло выдохнул я, все еще тщетно пытаясь освободиться. – А чего добиваетесь вы?! – Мы стремимся вернуть то, чего нас лишили. К свободе спокойно перемещаться. К свободе принимать решения. Не только мечтать, но и воплощать пришедшие на ум идеи. Искать иной путь развития для мира, который нам передали на хранение. Не слепо подчиняться правилам, установленным невесть кем и невесть когда. А творить. Выбирать… – И убивать, – внезапно успокоился я. – Да, – так же спокойно признал наблюдатель. – Если этого потребует дело. Ни одно препятствие не стоит того, чтобы перед ним останавливаться. – А теперь такое препятствие для вас – я… – В твоем теле я смогу беспрепятственно перемещаться между слоями реальности, – не стал отрицать он. – Мы сможем вернуть контроль над ситуацией. Восстановить барьер. Мир снова будет цельным. Но за все нужно платить. Я только хрипло рассмеялся, когда он приблизил лицо вплотную и открыл морщинистый рот, чтобы высосать из меня душу. А потом увидел, как эта мерзкая харя тоже начала меняться, и понял, что времени у меня осталось совсем немного. Глава 22 Зрелище и без того дряхлой, а сейчас стремительно разваливающейся на куски плоти стало, пожалуй, самым мерзким за всю мою недолгую жизнь в этом мире. С наблюдателя старое тело не просто сваливалось – оно буквально разлагалось, видимо, и впрямь до конца исчерпав дарованный природой запас сил. То, что обнаружилось под ним, вообще не поддавалось описанию. Как именно оно сумело поместиться внутри дряхлого старика, тем более было непонятно. Потому что то, что из него вылезло, и впрямь было невероятно велико. Сплошная черно-бурая масса, растекшаяся по полу вонючей жижей. Причем с каждым мгновением она становилась все выше. Поднявшись волной почти до потолка, она, будто подкачиваемая невидимым насосом подушка, раздулась. Разрослась, заняв собой большую часть свободного пространства. Мне показалось, вокруг сгустился мрак, а над головой навис выпроставший в мою сторону щупальца самый обычный, только очень здоровый некко, в котором не только ничего человеческого, но и разумного уже не осталось. Наверное, мне еще никогда не попадалось настолько мутной, черной и древней души, один вид которой вызывал чувство безграничной брезгливости. Но именно глядя на нее, я вдруг осознал, что вижу перед собой не просто душу, а воистину мертвую душу, по-настоящему изжившую в себе то светлое и чистое, те самые крохотные осколки тепла, что даже от некко в той или иной степени, но все-таки оставались.