— Наверное, таран готовят, — блеснул осведомлённостью Толлен, так же как и мы услышавший хруст упавшего дерева. — Надо здесь расставить лучников. Вы поможете нам, примо? — Конечно, помогу, — спокойно ответил я, пытаясь рассмотреть вдали хоть какое-то движение. Костры горели ярко и я заметил несколько человеческих фигурок в свете этих костров. — Каталам, — обратился я к сотнику. — Я пойду один. Пойду один и разберусь. — Но… примо, — взволнованно произнёс он. — Вы не можете! Вы же… Вы же примо! — Если я не разберусь сейчас, вся деревня не сомкнёт глаз. — В чём не разберётесь, примо? — Элотан Толлен, ни тебе, ни жителям ничего не грозит, — сказал я. — Это не за вами пришли. Вас они не тронут. — Иван, — настойчиво ко мне обратился Каталам, впервые за долгое время назвав по имени. И теперь его не волновало, что я Фелимид, а не Иван. — Пусть с тобой пойдёт Иберик. Он поможет, если вдруг… — Нет, Каталам. Я всё сделаю один. Ты говорил, они не представляют для меня угрозу. Вот сейчас я это выясню. — Что происходит? Я не понимаю, — недовольно нахмурился Толлен. — Но нам нельзя… Мы же… — Всё, сотник, хватит! Это закончится сейчас. — А если они… — Поверь, Каталам. Я не только умею строить из себя того, кто я не есть. Я способен на большее… Это должно быть сделано, и это будет сделано! Элотан, прикажи открыть ворота. Я пойдут к ним один. Толлен словно воды в рот набрал. Пока мы шли к воротам и пока их открывали, он не сказал ни слова. Вдвоём с Каталамом они отодвинули засов под неодобрительное молчание. — Примо, позвольте… — под скрип ворот ко мне кинулся Иберик. Я остановил его и уставился в преданные глаза. Но ещё я рассмотрел в них испуг. Он действительно опасался, что с анираном может что-то произойти. — Иберик, если ты сможешь сделать так, чтобы они тебя не заметили, если сможешь затаиться в темноте и не попасть на глаза, иди за мной. Но постарайся не спровоцировать их. — Да кого «их»!? Кого «их»-то! — воскликнул растерянный Толлен. — Это «эсты», — сказал я, как настоящий знаток. — Фанатики. И они пришли за анираном. Оставив растерявшегося элотана, я пересёк линию ворот и направился в сторону пылающих костров. Добротные кожаные башмаки практически сразу начали утопать в перекопанной земле. Я двигался вдоль борозды и не спускал глаз с огней. Сновавшие между ними фигурки вырастали на глазах. Мельтешили и бегали. Когда раздалось пугливое лошадиное ржание, я приблизился достаточно, чтобы они смогли меня разглядеть. Я услышал короткий свист. Очень знакомый свист. Этот свист развеял мои сомнения окончательно; это действительно были те, кто нас преследовал. Я увидел, как плохо одетые люди вскакивали с земли, хватали оружие и выстраивались в ряды. Я шёл вперёд и видел в свете огня, как один из них торопливо взобрался на лошадь, а ему в руки всунули лук. «Эсты» увидели опасность и готовились встретить её лицом к лицу. Но я не представлял для них опасности. И хотел убедиться, что они не представляют её для меня. — Меня зовут Иван! — громко выкрикнул я, когда до линии костров оставалось не больше полусотни шагов. — И я — аниран! Под аккомпанемент последней букве «н» я сжал кулаки. Щит сформировался у левой руки и я прикрылся им моментально, опасаясь, что из темноты прилетит стрела. Энергетические лезвия заняли своё место у правой руки. А нить, как хищная змея, вновь выгнулась над головой. Я услышал непонятное мычание. Увидел, как некоторые из тех, кто готовился встретить меня стройной шеренгой, падают на колени. Я шёл вперёд, смотрел на них, смотрел на разгорающиеся костры и был готов ко всему. Даже к тому, что придётся рубить щитом направо и налево. Разрубать тела, сносить головы с плеч. Когда оставалось метров десять, я вновь услышал короткий свист. Свет костров уже освещал достаточно, чтобы я мог увидеть всех, кто меня ждал. Это были мужчины. Самые обычные мужчины. Разного возраста, разного роста, и внешне тоже абсолютно разные. Свист привёл их в чувство. Их было около пятидесяти, и они дружно раздались в стороны, образовав молчаливый круг. Круг, внутри которого меня ждали двое — те самые, кто ранее восседал верхом на лошадях. Кони храпели. Они боялись или огня, или меня. Я не опустил левой руки и всё так же прикрывал щитом тело. А потому, когда приблизился, лошади заволновались и едва не сбросили обоих. Предводители «эстов» одновременно потрепали своих лошадок по шеям, успокаивая. Затем один из них выставил руку ладонью вперёд. Я понял этот знак и остановился. — Я - аниран, — вновь сказал я. — И я вам не враг. Я не враг вашему миру. Я пришёл, чтобы его излечить. Не погубить, не сжечь, не уничтожить. Два наездника, несомненно, поняли, что я говорю. Их молчаливая паства молчала, но не сводила с меня глаз. Пока я смотрел на каждого, энергетическая игла делала тоже самое — опасным кончиком направлялась на того, на кого смотрел я. И некоторые из этих молчунов не выдерживали, вновь падали на колени и начинали что-то мычать себе под нос. Наездники спешились. Опять это проделали одновременно, словно однояйцевые близнецы. Но ко мне навстречу вышел лишь один. Я рассмотрел уродливое лицо, изрезанный чудовищными шрамами рот, и щёки, в которых были проделаны глубокие разрезы. Отразившись в свете оранжевого пламени, сверкнули коренные зубы. Хоть такую жутко изуродованную рожу я видел впервые в жизни, смог сдержать эмоции под контролем. Я подумал, что если такое с ним сделали представители королевской власти, неудивительно, что он не питает к этой власти никакой симпатии. Уродец подошёл ко мне практически вплотную и впился взглядом. Я собрал мужество в кулак, нащупал метки и деактивировал щит. Он исчез с тихим шумом. — Если вы знаете кто я такой, вы должны знать зачем я здесь. Если вы не несёте мне угрозы, подтвердите это. Но я ещё раз хочу повторить: я тот, кто не боится ничего. Тот, кто пройдёт свой путь до конца. Я видел, что он слушает меня. Видел, что понимает. Его глаза реагировали на каждое слово. Хоть его лицо представляло собой уродливое месиво, ушей он не лишился. Значит, понимал мою речь. Его глаза изучали меня. Искали что-то такое, что помогло бы поверить в мои слова. — Я - надежда для вашего мира, — произнёс я, когда молчаливая пауза затянулась. — Я хочу получить заверения, что завтра же утром вас здесь не будет. Вы перестанете идти за мной следом, будто разбойники. Если вы знаете кто я, для чего прибыл в ваш мир, вы не станете мне мешать и вернётесь обратно в лес. — Ы-ы-ва-вы-ы-ва, — промычал уродец. Для этого ему потребовалось открыть рот. И только тогда я увидел, что у него нет языка. Я судорожно сглотнул и постарался взять себя в руки. В моём понимании, так поступать с человеком, так уродовать, могли только звери. Но я был уверен, что его изуродовали звери в человеческом обличье. — Примо Тантал понимают тебя, посланник небес, — второй наездник решил принять участие в беседе. Он передал вожжи одному из мужиков и вышел на свет. И, в отличие от первого, это молодой блондин был женственно красив. — Они не желают тебе зла. Они желают тебя защитить. Я впился в него взглядом, когда он остановился рядом с первым. — От всей души благодарю примо Тантала, — я прикоснулся к груди слегка согнул голову в поклоне. — Но в этом нет необходимости. Я и так нахожусь под защитой. Со мной идут верные солдаты Равенфира. Они поклялись доставить анирана в столицу. Уродливый и смазливый переглянулись. Затем уродливый захлопал глазами, будто сообщал какую-то важную информацию смазливому, и вновь промычал. — Примо Тантал считают, что более достойны стать защитником посланника небес, чем живодёры сумасброда, — блондин перевёл на человеческий язык непонятное мычание. — У них больше воинов. Эти воины умелы и не страшатся смерти. Посланнику небес незачем идти туда, где его будут испытывать. Ему лучше остаться с теми, кто готов умереть с именем его на устах. С именем его, и пророком его — Элианом. После того, как блондин произнёс имя, всё молчаливое воинство одновременно замычало. Одновременно, дружно и протяжно. Окружившие меня мужики выставили ладони к небу, а затем совершили характерное движение, будто омывали лицо. Скрестили руки у сердца и вновь что-то промычали. Примо Тантал дождался окончания короткого представления, а затем совершил приглашающий жест рукой, указывая на место у одного из костров. Но меня это гостеприимное радушие не интересовало. — Спасибо за доверие, — спокойно сказал я. — Спасибо за приглашение. Но я всё же вновь попрошу вас прекратить преследование. Вы нервируете меня, нервируете моих провожатых. А поскольку, как я понял, вы не доверяете друг другу, лучше не провоцировать конфликт своим присутствием. Окружавшие меня мужики недовольно замычали. И недовольство в этом мычании я хорошо расслышал. Тантал нахмурил брови. В свете костров его изуродованное лицо стало выглядеть зловещим. Он скосил глаза на блондина и попытался что-то сказать. Но вместо слов вновь раздалось лишь мычание. — Примо Тантал недовольны, — перевёл блондин. — Я это вижу, — стараясь сохранять спокойствие, произнёс я. — Но у меня есть более важные дела, чем доставлять удовольствие примо Танталу. Я иду в Обертон. Иду не один, а с теми, кто мне верен. Кто, я точно знаю, не нанесёт удар в спину. Этим людям я могу доверять… Вас же я в очередной раз благодарю за желание взять меня под опеку. Но, в очередной раз скажу, в этом нет нужды. Ступайте своей дорогой. — Погоди, посланник! — едва я повернулся, чтобы сделать первый шаг прочь, блондин схватил меня за руку. — Я всё сказал, — сквозь зубы произнёс я. Посмотрел на блондина, посмотрел на уродца, посмотрел на тех, кто окружал меня. Они сурово хмурились и молча наблюдали за тем, как будет развиваться ситуация. Блондин отпустил мою руку. — Опасно идти в Обертон, — протараторил он. — Твой недруг ждёт тебя. Он знает о твоём пути. Птица рассказала об этом. Я замер. Затем натурально встряхнул головой. Прыгал взглядом с уродливого лица на смазливое и пытался понять, что происходит. Какой недруг меня ждёт? Где ждёт? В Обертоне ждёт? Кто может знать о моём пути? Какая птица? Неужели сирей? Неужели кто-то перехватил сирея и теперь знает маршрут? — Я нарушил обет, посланник небес, — прислонив руку к сердцу, продолжил говорить блондин. — Но пророк простит меня, если ты позволишь ему стать рядом с тобой, когда триединый Бог спустится с небес оценить дела твои. Потому спешу предупредить: твои враги повсюду. Только познав, кто настоящий друг, а кто враг, ты сможешь встретиться с НИМ. Если же не справишься ты, на встречу отправится кто-то другой. Потому не отвергай помощь тех, кто не враг твой, а друг. Кто вместе с тобой желает дождаться пришествия ЕГО. Я вновь огляделся: суровые молчаливые мужики смотрели всё так же сурово и молчаливо. Несомненно, они понимали всё, о чём мы говорили. И то, о чём мы говорили, им не нравилось. — Какая птица рассказала кому? Кто мой недруг? — я пропустил мимо ушей слова про «настоящих друзей». Уверен, эти сектанты таковыми не являлись, если сравнивать с теми, кто вместе со мной уже двадцать дней идёт по дороге. — Что ты ещё знаешь? Прости, не знаю твоего имени… — Моя имя давно перестало мне принадлежать, посланник небес, — склонил голову блондин. — Прошу, не надо вопросов. Я не могу сказать больше, чем сказал. Мне и так придётся расплачиваться болью. А большей боли я могу не выдержать… Мы пойдем вслед за тобой, хочешь ты того или нет. И узрим дела твои воочию. — Но подожди! О чём ты! Кто мой недруг!? Кто ждёт меня!? — Ы-ы-ва-вы-ы-ва-ы-ы, — вновь промычал нахмурившийся примо Тантал. Затем коротко свистнул. Собравшиеся вокруг меня мужики пришли в движение. Они опускались на колени, выставляли перед собой руки, издавали звуки, похожие на мычание их предводителя, и вновь будто омывали лица. Последними преклонили колено двое: красавец и чудовище. Они сложили руки у груди, а красавец сказал: — Мир тебе, посланник небес. Не дай тебе помешать тем, кто хочет тебе помешать. Спаси нас. Признаться, я немного растерялся. Слишком много вопросов так и остались без ответа. Но, насколько я понял, больше блондин не скажет ни слова. Он нарушил обет молчания и за это, как он сказал, будет расплачиваться. Расплачиваться болью. Но зато теперь я знал наверняка две вещи: эти странные сектанты не враги мне, как и предполагал Каталам. И они будут идти за мною следом. Как бы я не настаивал на обратном. Я долго смотрел на этих коленопреклонённых фанатиков. Многое хотел сказать, но понимал, что толку не будет. — Те, кто идут со мной — верны мне, — наконец решился я. — Если вы не враги мне — они не враги вам. Их мечи, их стрелы, их копья не будут грозить вам. А ваши не должны грозить им. Мир вам. Я резко развернулся и пошёл обратно к деревне. Факелы над частоколом я видел очень отчётливо и был уверен, что не пройду мимо. Спина подозрительно ныла. Видимо, она опасалась, что внезапная стрела, которая вылетит из темноты, пронзит её, как ранее пронзила стрела Бриона. Но умом я понимал, что не стоит ожидать подлого удара от тех, кто только что тебе кланялся. Отныне — они мои последователи. За пару сотен метров до частокола я услышал тихий свист, а затем заметил мелькнувшую в темноте лысую голову. Иберик неслышно подкрался и дальше шёл рядом со мной. — Ты слышал? — спросил я у него. — Слышал, что они говорили? — Нет, аниран, — ответил он. — Они очень опасны. Когда я бродил в отдалении, видел, как некоторые из них оборачиваются, словно слышат меня. Это действительно были «эсты»? — Да, я думаю, они. У их предводителя изуродовано лицо. Порезаны щёки и вырван язык… А Каталам рассказывал, что ни церковь, ни королевская власть не клеймит вырыванием языков. Кто так мог с ним поступить?