— Первая работа. Цветок. В первый раз, — влез в разговор Зейн. Трейс поднял руку, останавливая его: — Спасибо, я понял. Как неудобно. — Эйприл здесь? — спросил Трейс, несомненно, весьма желая сменить тему. — Думаю, она в офисе, — ответила Паула. — Спасибо, — его ярко-синие глаза ещё мельком взглянули на меня, и он ушёл в офис. Я уткнулась в тарелку. Когда я снова подняла глаза, Зейн улыбался до ушей. — Что? — резко спросила я, защищаясь. — Что это было? Что происходит? — спросил он, кивнув в сторону Трейса. — Я чувствую нечто слегка неуловимое. — Это ты спрея для загара надышался. Он пожевал губы: — Хмм. — Я вечером встречаюсь с Домиником Хантингтоном, — выпалила я, надеясь развеять его подозрения, и внутренне съежилась от того, что перестаралась. С чего вдруг я решила, что должна оправдываться? От моей откровенности глаза Зейна округлились от восторга, который быстро испарился, стоило ему посмотреть на Паулу. Она тыкала вилкой в салат с непонятным выражением на лице перед тем как отодвинуть тарелку. — Извините, — сказала она, соскальзывая со стула, и убежала в сторону подсобки. Я была готова поклясться, что видела слезы в уголках её глаз. Я посмотрела на Зейна. — Я что-то не то сказала? Он перегнулся через барную стойку, будто вокруг были чужие уши. — Она была с ним. — С Домиником? — я отпрянула. — Где она с ним была? Его глаза уставились в потолок. — Была с ним, — повторил он внушительно. — В смысле встречалась, — он печально покачал головой. — Бедная девочка была от него без ума. Я не верила своим ушам. Они едва ли не горели огнём. Сколько они встречались? Это было серьёзно? Они спали? Не знаю, хочу ли я об этом знать. — Что произошло? — спросила я, не обращая внимания на свои переживания. — Он с ней переспал, вот что произошло. А затем выкинул, как поношенную Праду. — Но я думала, что он только недавно сюда переехал? — Может, это была ошибка. Может, он говорил о другом Доминике Хантингтоне. Ладно, это было маловероятно, но всё же возможно. — Так и есть, — сказал он, отодвинувшись от прилавка и вернувшись к кассовому аппарату. — Они даром времени не теряли. — Оу. — Как мерзко. Я передумала. Я больше не хотела это слушать. — У меня обед закончился, — сказала я, собирая наши тарелки со стойки. — До скорого, Зейн. — До скорого, Джем. Я убежала в подсобку, отстраняясь от разговора настолько, насколько только могла. *** Часы шли, словно не связанные между собой, и на то были причины. Моя голова была словно везде сразу и нигде конкретно. Я была уставшей и чувствовала себя хуже, чем хотелось. И хотя поначалу я объясняла это шоком от известия о Пауле и Доминике, по мере того, как шло время, и мне становилось хуже и хуже, я быстро поняла, что они не имеют к этому никакого отношения. Это произошло, когда я была в кладовке и искала бумажные салфетки. Словно вал крошечных иголок набросился на мою кожу, и, когда я оглянулась вокруг, вся комната пришла в неестественное движение, какое бывает в кривых зеркалах в комнате смеха. Плавящиеся стены и вспыхивающие черные точки было последним, что я увидела перед тем как упасть на землю. *** Честно говоря, по ощущениям я была без сознания доли секунды, но не было никакого способа в этом убедиться. Когда я пришла в себя, я лежала лицом вниз на холодном кафеле с разбросанными вокруг салфетками из открытой коробки. Секунды тянулись словно минуты, и прошла вечность, прежде чем комната перестала вращаться, и я смогла собраться с силами, сесть и облокотиться на спасительную стену. Даже сейчас желудок выворачивало наизнанку, а в голове громыхало громче, чем сотня индейских барабанов. Кожа была липкой, горячей, тело неприятно покалывало, и я не могла сказать, что опасность миновала. Дверь рывком открылась, когда через неё влетел Трейс. На его обычно невозмутимом лице отражалась тревога. — Я в порядке, — сказала я, когда он подбежал ко мне, и удивилась собственному голосу, который был слишком слабым и дрожащим, чтобы быть моим. — Не похоже, — сказал он, поднимая меня с пола на руки. Сил сопротивляться у меня не было, да и не хотелось. Я обхватила его рукой за шею и смирилась с неизбежным, пока он нёс меня из кладовки в служебную уборную. — Что случилось? Ты упала в обморок? — Не знаю, — вяло сказала я, когда он аккуратно опустил меня в кресло. Он вытащил полотенце из шкафчика, открыл кран и подставил его под струю холодной воды. В зеркале я видела его лицо, на котором отражалась целая гамма эмоций, которые я не могла понять. Он вернулся с мокрым полотенцем в руке и опустился на кафельный пол. Я отметила, что Трейс Макартур уже второй раз стоит передо мной на коленях. — Ты как? — спросил он, осторожно вытирая пот с моего лица. Прикосновение прохладного влажного полотенца к коже было приятным. — Более или менее, — вздохнула я, прикрыв глаза. — Что-нибудь болит? Я пожала плечами и посмотрела на туловище и конечности, повернув сначала левую руку, затем правую. Чёрт. Кровь. Моя кровь. — Господи, у меня кровь идет, — по-дурацки сказала я. Он обхватил мою руку ладонью и вытянул её, осматривая рану внимательным взглядом. Его кожа была даже горячее моей — если такое вообще было возможно — но даже если это тепло и должно было меня побеспокоить, этого не случилось. — Просто царапина, жить будешь, — тихо сказал он. — Я перевяжу. — Всё случилось так быстро, — заметила я больше для самой себя. — Думаю, я заболеваю. Простудой или чем-то ещё. Он поднялся и бросил полотенце в раковину. — Да, чем-то ещё, — сказал он удручённо. Я понятия не имела, почему мне стало плохо, но из-за этого я чувствовала себя неуютно, будто я была для него обузой. Это казалось смешным, поскольку я никогда не просила его о помощи. Я хотела что-то сказать об этом, но передумала, потому что он был сыном моего босса и все такое. Он открыл нижний шкафчик, достал аптечку первой помощи и вернулся ко мне, по дороге убирая волосы с глаз. Его иссиня-черные длинные волосы не доставали до широких плеч. — Дай руку, — сказал он, не смотря на меня. Его ресницы расходились веером, закрывая невероятные глаза. Я протянула ему руку и отвела взгляд, решая, чем бы себя занять, и, увидев на кресле, в котором сидела, выброшенные остатки перевязочных материалов, стала их собирать, пока он чистил и перевязывал мою рану. Никто из нас не произнес ни слова. — Это наверняка заклятье, — наконец произнес он еле слышным голосом. Он всё ещё стоял на коленях на полу, собирая разбросанные материалы из аптечки первой помощи. Мои глаза превратились в щёлочки: — Что ты сказал? Он посмотрел на меня взглядом, который невозможно было понять: — Я говорю, что это был обморок5, — пояснил он. — Наверное тебе лучше не работать сегодня.