Жмот. — Вер… — А пойдём купаться, Катюш? — перебила я Кира, не желая ничего слушать. Ну что он мне может сказать-то? «Прости, я дебил»? Хотя… нет, Кирилл так никогда не скажет, он слишком любит себя. — С пеной? И с мыльными пузырями? — Да-а-а-а! — восторженно завизжала дочка, вскочила с моих колен и умчалась в ванную. Я, естественно, пошла за ней, едва не чертыхнувшись, когда Кирилл с виноватым лицом проследовал за нами. 28 Вера Виноватая физиономия мужа преследовала меня следующие полчаса, пока я мыла Катю, старательно затягивая купание, чтобы расслабить разыгравшуюся дочь, и потом, пока переодевала её в пижаму, а Кир маячил рядом и пытался поймать мой взгляд. Противно было до ужаса, но я старалась не обращать внимания, сосредоточившись на Кате. Когда укладывала дочку, завибрировал телефон. Скорее всего, это был Хэнг, и я бы с удовольствием ответила, но Катя висела на руках — пришлось повременить. Хотя после сегодняшнего дневного общения поговорить с ним как-то особенно хотелось. Он меня тогда здорово встряхнул и успокоил. Без двадцати одиннадцать Катя, допив молоко из бутылки, всё-таки задремала. Я переложила дочку в кроватку, выключила ночник и рухнула на кушетку, укрывшись пледом с головой. Потянулась ладонью к подушке, под которой лежал телефон, — думая ответить Хэнгу… Но не успела. Дверь в детскую открылась, впустив в комнату полоску неяркого света из коридора, а заодно и Кирилла. Я едва не зашипела на него рассерженной кошкой, сдержалась только из-за Кати. Придурок! Так секса хочет, что совсем мозги в член утекли?! — Верунь, — прошептал муж, сев на кушетку рядом со мной, и попытался погладить меня по голове. Я дёрнулась, уходя от прикосновения. — Не сердись… Пойдём, а? Ну хватит уже здесь спать… Признаю, я накосячил. Прости меня, а? — Ты за что просишь прощения? — прошипела я сквозь зубы. Как же хотелось врезать ему! Не до смерти, но хорошенько — чтобы очень больно было. Больнее, чем мне! — Я не понимаю. Кир замер. Сглотнул. Он и сам, видимо, не понимал, за что просит прощения. Просто отыгрывал роль. Не совсем искренне, поскольку построена она была на вранье. Но талантливо. — Я тебе с подарком не угодил, Верунь… — зашептал Кир, наклоняясь и пытаясь поцеловать меня. — И в целом мы мало общались… Даже не помню, когда у нас в последний раз был секс… О, я помнила прекрасно. Секс у нас был до того, как в отдел Кира пришла работать Милена. Больше полугода назад. Потом он начал жаловаться Косте на то, что я стала свиноматкой и запустила себя, и я отправилась ночевать сюда. — Пойдём, а? — Муж запустил ладонь под одеяло и принялся оглаживать мою грудь. Точнее, то, что от неё осталось. — Ну пожалуйста. Очень тебя хочу… — С чего вдруг? — хмыкнула я, отталкивая его руку. — Я же плохо выгляжу. Не соблазнительно. Без макияжа и чулок. И вообще у меня ноги небритые. Кир замер. Да… на эти «небритые ноги» я обиделась чуть ли не сильнее, чем на свиноматку. Даже не знаю почему. Может, потому что это было абсолютно несправедливое замечание? И Кир, на мой взгляд, написал это Косте просто так, чтобы что-нибудь написать. Чтобы оправдать своё залипалово на Милену. Вот только это его не оправдывало, скорее наоборот. Отягчающее обстоятельство. — Верунь, ну что за ерунду ты говоришь… — И месячные, — добила я мужа, подняла ладонь и ткнула его в грудь, спихивая с кушетки. — Поэтому иди. И Катю не разбуди, а то я её с трудом уложила. Кир ещё несколько мгновений недовольно сопел, и я была уверена, что, если бы не мой последний аргумент по поводу месячных, он обязательно пошёл бы в более активную атаку. Но кровушка мужа не возбуждала. Даже у Милены, что уж говорить обо мне — свиноматке с небритыми ногами, без чулок и макияжа. Ушёл всё-таки. Хмурый и сердитый, но ушёл. А я запустила руку под подушку, достала телефон и ответила Хэнгу на последнее сообщение, написав, что я здесь, и поставила смайлик. Но шло время, а сообщение оставалось непрочитанным… Жаль. Тогда я, поразмыслив ещё немного, написала Косте: «Привет! А ты помнишь, какие у меня любимые цветы?» Увы, но и он молчал. Спят они оба, что ли? Не дождавшись ответа ни от Хэнга, ни от Кости, я в итоге уснула сама. 29 Вера Утром я поняла: нужно что-то делать. Если так пойдёт и дальше, то через несколько дней, когда у меня якобы закончатся месячные, Кирилл начнёт настаивать на близости, а я к ней не готова. Варианта, как её отсрочить, было два: либо признаваться мужу, что я всё знаю, либо… куда-то уезжать подальше от него хотя бы на некоторое время. Первый вариант мне не нравился от слова совсем. Я понимала, разумеется, что когда-нибудь придётся обсудить связь Кира с Миленой, но всё ещё не желала этого разговора. По той же причине, что и раньше: у меня не имелось окончательного решения, что делать с нашим браком. Я знала, что Кир попросит шанс для себя, но, хочу ли я давать этот шанс, не имела понятия. Пока скорее нет, чем да. Вариант с отъездом… Он нравился мне гораздо больше варианта с откровенным разговором. Сбежать, чтобы подумать, остыть, принять решение… Да, это было бы отлично. Но куда я могу уехать? Попроситься с Катей в какой-нибудь санаторий? Ну, попроситься-то я могу, вот только фиг Кир меня отпустит. Я уже заводила с ним разговор на подобную тему — давно, ещё до Милены и её «пупсика». Муж тогда сказал, что не отправит нас с Катей вдвоём никуда, потому что: «Мало ли». Я пыталась уговорить на поездку свекровь, но Антонина Павловна категорически не желала ехать куда-то на две недели с Катей. — Я очень устаю от неё даже за полдня, когда приезжаю к вам, — так она мне тогда объяснила. — А если целыми днями, ещё и надолго… Боюсь, что домой я вернусь полутрупом. Вот так я и осталась без отдыха — к полнейшему удовлетворению Кирилла. Ему было нисколько меня не жаль. И разве сейчас что-то изменилось? Единственной возможностью уехать и отстраниться от мужа хоть на какое-то время были свёкры. И я бы, может, ещё поразмышляла над этим… но Кирилл, с утра пораньше приготовивший завтрак — впервые за пять лет семейной жизни — и сваривший кофе, явно показал, что решил брать меня штурмом, а значит, надо поторапливаться с отъездом. Яичница была пересолена, кофе, наоборот, слишком сладкий, но сам факт того, что Кир поднялся раньше, чтобы позаботиться обо мне, говорил о многом. Нет, не о любви, естественно. А о том, что Кир хочет, чтобы я перестала морозиться, вновь перебралась в супружескую постель и «всё было как раньше». Он ещё не в курсе, что как раньше точно никогда уже не станет, и пока у меня не было сил ему об этом сообщать. — Не нравится? — огорчённо поинтересовался муж, когда я решительно отодвинула в сторону тарелку и отправилась к плите, чтобы приготовить нормальный завтрак. Ладно я — мне сойдёт и пересоленная яичница. Но Кате такое нельзя. — Плохо получилось? — В следующий раз лучше просто не соли вообще, — пробурчала я, доставая из холодильника творог и яйца. Сделаю Кате сырники, она любит. — Когда не солишь, меньше риск что-то испортить. Кир промолчал, вздохнул только. А когда я сделала сырники, умял больше половины, несмотря на то, что до этого вроде как поел и я на него в принципе не рассчитывала. Даже не поинтересовался, а что я-то буду есть, если они с Катей всё слопали? Заботливый. Как слон в посудной лавке. Зато впиться своим ртом в мои губы Киру ничего не помешало. Хотя я всего лишь отошла на секунду, чтобы закрыть за ним дверь. — Пахнешь зубной пастой, — усмехнулся он, отпустив вяло сопротивляющуюся меня, и, к моему полнейшему омерзению, лизнул уголок моих губ. — Ням. — Это потому, что ты съел мой завтрак и у меня во рту за всё утро кроме зубной пасты больше ничего не было! — огрызнулась я, вырвавшись из объятий. У Кира вытянулось лицо, взгляд вновь стал виновато-несчастным, но на меня это давно уже не действовало. — Пока! Я поспешила скрыться на кухне, где Катя доедала последний кусочек сырника, увлечённо размазывая его по тарелке. Дочка была уже сыта, поэтому у неё начался период игры с едой — как у кошки с мышью. — Гулять пойдём? — поинтересовалась я, покосившись на окно. За спиной хлопнула входная дверь. Ушёл всё-таки! — Погода хорошая, смотри, солнышко. — Дя! — кивнула Катя и подняла ко мне улыбающееся лицо, перемазанное в сгущёнке до самого лба. 30 Вера Я позвонила свекрови уже на улице, после того, как прочитала Костин ответ на своё сообщение. Жаль, что он не пришёл ещё вчера… может, было бы не так обидно, что Хэнг тоже молчал. «Помню, конечно, — ответил друг на вопрос, помнит ли он, какие у меня любимые цветы. — Ты же их каждое Первое сентября с собой притаскивала. Герберы». Вот так. Костя помнит, а Кир — нет. А у меня, между прочим, даже свадебный букет был из белых гербер. Как можно было забыть? Костя же не забыл, когда дарил мне в тот день свой букет… Ответ от Хэнга пришёл почти одновременно с Костиным, но я пока не стала его читать, зная себя — сразу захочется написать ему что-нибудь, а я пока не могла сосредоточиться — Катя требовала внимания. Но свекрови я всё же позвонила, решив не откладывать разговор в долгий ящик. Тем более что Катя занялась важным делом — перекладыванием снега лопатой из одной кучи в другую. Антонина Павловна, услышав мою просьбу приютить нас с Катей на две-три недели, отказывать, к моему облегчению, не стала. Даже сообщила, что сама хотела предложить нечто подобное. — Тебе нужен покой сейчас, а Кир его не даст, — вздохнула она и неожиданно поинтересовалась: — Хочешь, я сама с ним поговорю? — О чём? — я вздрогнула, подумав, что Антонина Павловна желает обсудить с Киром его связь с Миленой. — О том, почему ты хочешь временно пожить отдельно. Не бойся, про измену ни слова не скажу. Скажу, что ты устала, тебе нужна помощь, а я не могу ездить к вам каждый день. Поможем тебе с Катей, ты хоть немножко отдохнёшь. Кир же не соглашается отпускать тебя в санаторий. Вот пусть теперь пожинает плоды. Я подумала пару секунд… и согласилась. Действительно будет лучше, если Антонина Павловна сама объяснит всё Киру. Если я возьмусь за эту сложную задачу, то потрачу на уговаривание целый вечер, а свекровь — пять минут. Положив трубку, не удержалась, заглянула в сообщение Хэнга. И хихикнула, увидев откровенное: «Извини, я вчера нахрюкался и уснул. Как у тебя дела, Луна?» Покосилась на Катю. Дочь стояла возле горки и, задумавшись, колотила по ней пластиковой зелёной лопатой, наслаждаясь звучанием этого «музыкального инструмента». Хорошо, что рядом нет никаких домов — гулять с Катей я сегодня пошла в ближайший парк, — поэтому можно было не волноваться, что мы кого-то беспокоим. Если только птичек. Кстати, о птичках… — Катюш, пошли к пруду, уток покормим? Я с собой хлебушек взяла. Дочка приостановила своё занятие и, секунду поразмыслив, ответила: — Гага! Так она называла практически любых птиц, кроме ворон — те были «каг». Значит, пойдём к птичкам… 31 Вера