- Abducet praedam, cui occurit prior*. После этих слов музыка, конечно же, сразу замолчала. В том числе и певица, сопрано которой резко оборвалось. Голос, подобно той самой птице, словно бы растворился в воздухе, и повисла звенящая тишина. Становилось душно. Сакура не знала, что предпринять. Она не понимала, что сказал Монаэль, но из его уст это выглядело устрашающе. Чтобы лучше всё видеть, девушка осторожно развязала ленту своей маски, стянув её и взяв в руку. Монаэль поспешил сделать то же самое, однако он её попросту сорвал, бросив на пол. Столь дерзкие и резкие движения заставили всю толпу нечисти разом отступить, будто вампиров от солнечного света. Кто-то заскулил, склонив голову перед всем существом виновника торжества, кто-то просто стал следить за тем, что происходит; но Кай стоял спокойно, даже не шелохнувшись. Как ни странно, на нём была маска жёлтого цвета, и он нагло улыбнулся, осторожно сняв её и уронив на пол тихим стуком. Сакура шумно сглотнула, отступив за широкую спину Монаэля – Кай ей не внушал доверия, она его боялась на данный момент. Особенно его глаз, которые светились очень странным янтарным сиянием. На данный момент он почему-то напоминал девушке сокола или ястреба - хищную птицу, готовую разорвать на куски. Но всё же… что Кай делает здесь? Кто его пригласил? И почему? Он же человек… или?.. - Я должен был подозревать, - прошипел Монаэль, чуть улыбнувшись и опустив глаза, оглядывая Кая. Одет он был в не менее богатые одежды, чем Монаэль, Фурфур или кто бы то ни был на празднике. Однако постепенно этот праздник превращался в нечто менее праздничное, и Сакура, как человек, предчувствовала беду. В ней начинало теплиться что-то странное. Нет, обычно в груди теплится надежда, а здесь уже нет… здесь что-то иное. Словно что-то дрожит в груди, трясётся, хочет вырваться наружу… ей действительно страшно. И это явно какой-то испуг или паника. Хотелось выбежать отсюда, глотнуть свежего воздуха, упасть прямо в ворох снега и охладить разгорячённую кожу, но… но нет, она ни за что не оставит здесь Монаэля, а уж тем более не убежит. Нужно вести себя смело, так, как её учил родной отец. - Конечно, Асмодей, стоило тебя увидеть здесь… а я-то думал, что пригласил только всех своих друзей. - Да, но ты совсем забыл про меня, - тихо зашипел парень, постепенно медленно надвигаясь на Монаэля. Тот явно напрягся, готовясь нападать. – Знаешь ли, негоже делить с тобой девушку, да и вообще я не за этим пришёл… кстати, разве тебе не хватило предыдущего опыта общения с земной девушкой? Со стороны раздался тихий смех некоторых демонов, а затем обсуждения на неведомом Сакуре языке. Она вытаращила глаза, оглядываясь. Неужели… как они могут смеяться над демоном, который позвал их на праздник? Все демоны такие подлые в душе… поджав губы, девушка сжала пальцы в кулаки и уже готова была оскорбить и ударить каждого, кто обидел Монаэля своим смехом, даже не боясь. Но демон только стоял и улыбался, даже не хмуря свои тонкие брови. Очевидно, Асмодей (теперь Сакура могла называть его именно так про себя) старался задеть его, но этого не вышло. Монаэль слишком твёрдый по характеру, кажется, его вообще невозможно чем-то задеть. Он продолжал улыбаться, глядя на демона перед собой. Оказалось, что Асмодей был ростом действительно с Монаэля, может, на пару сантиметров ниже. Сакура даже и не могла подумать о том, что Кай настолько высокий… но теперь уже нет Кая. Теперь Кай умер, и вместо него остался только этот чёртов демон. И Сакура вдруг поняла, кого она на самом деле любила всё это время… неужели… как она могла полюбить столь отвратительное существо?! «А как ты могла полюбить Монаэля?» - поинтересовалась совесть, справедливо глядя на Сакуру. Девушка не знала. Но Монаэль… Монаэль совсем другой, а этот… Асмодей. Нет. Это уже не тот, кого Сакура когда-то любила. - Не нужно вспоминать прошлое, - отмахнулся Монаэль, нахмурившись, - каждому своё… лично меня в данный момент устраивает всё. - А ты не боишься, что она может вырезать тебе другой какой-нибудь орган? – насмешливо спросил Асмодей, скрестив руки на груди и покосившись на Сакуру. Снова раздались отвратительные хихиканья нечисти со стороны и сзади Сакуры. Фурфур хмурился, приоткрыв губы, – он явно был возмущён поведением молодого демона. Да, он младше Монаэля на двести лет, все это знали! И как он может так вести себя со старшими?.. - Вообще-то, мне всё равно. Я всего лишь хотел тебя предупредить, Монаэль, чтобы ты не совался в дела со смертными. Сам знаешь, что это может плохо кончиться не только для тебя, но и для всего, так сказать, населения ада в целом, - после этих слов демона раздались одобрительные голоса и кивки, - девчонка слишком много знает. И ты сам прекрасно это понимаешь. Разве ты не знаешь, что, если она попадёт в ад, с ней будут долго разбираться? И её душу уже ничто не спасёт в таком случае, даже ты. И без тебя знаем, что всегда стараешься вытащить грешников из всякого дерьма. А всё почему? Из-за того, что ты наполовину демон? Монаэль, это никому не нужно, что ты всех отправляешь из ада. Скоро Господь будет жаловаться на то, что ты ему всех сбагриваешь, никого не спросив. Раздался дружный хохот, а Монаэль опустил чёрные глаза. Сакура и сама не понимала, но ей вдруг стало жаль его. Он старается спасти каждую душу в аду? Да что он за демон такой, который настолько добр, что это кажется странным? На глаза постепенно наворачивались слёзы. На его празднике его же сейчас и высмеивали все демоны, которые здесь собрались. Она хотела крикнуть, чтобы они перестали, однако не осмелилась – в горле встрял ком. Девушка шумно сглотнула, утешительно погладив Монаэля по плечу, так что тот вздрогнул. - Проще будет убить девчонку, - сделал вывод Асмодей, разводя руками. – Разве ты не можешь понять, что всё это глупо? Вся твоя защита, что ты на неё наложил… это глупо. Она никому не нужна, кроме тебя. И в аду она тоже никому не будет нужна. Если об этом узнает господин Люцифер, то ты и сам знаешь, как он может её покарать. К тому же тебе достанется больше, чем ей… сомневаюсь, что ты вообще выживешь после такого. Наконец Монаэль не выдержал – Сакура этого ждала довольно давно. Его кулаки сразу же сжались, и даже длинные пальцы громко хрустнули. Ей хотелось в то же время и успокоить его и хотелось, чтобы он постоял за себя. Ведь если подерутся два демона… едва ли Монаэль повернул голову к Сакуре, как она увидела, что его глаза стали цвета алой зари, да ещё и такого грозного оттенка, что она, вскрикнув, отступила назад. Из-за этого она, конечно, попала в руки других демонов, и Монаэль поспешил выручить её, зарычав на всех остальных и притянув девушку к себе. Из этого она сделала вывод, что его силы явно боялись в аду, даже если он и наполовину демон… отступая назад, Сакура тяжело дышала. Монаэль смотрел на неё, нахмурившись, а потом лишь коротко кивнул, давая понять, чтобы она скрылась куда-нибудь подальше. Ведь он может накинуться на неё, если не признает… чёрт возьми! Тяжело дыша, девушка попятилась к стене, а все демоны лишь хихикали над ней. Мешало это платье, такое широкое и такое большое, девушка поспешила поднять его юбку, пятясь к стенке. Монаэль, не успела она скрыться, сразу же стал обретать своё истинное существо. Губы его стали чернеть, и смотрелось это так, будто он вымазал их в саже или гуталине. Асмодей тоже не терял времени зря. Смотрелось всё это ужасно, но девушка завороженно наблюдала за тем, как Монаэль принимает истинный облик, трансформируясь. Кожа его стала полностью белой, прямо на глазах девушки слез слой его обычной бледной кожи. Она всхлипнула, глядя на столь ужасающее зрелище, и прислонила руки к губам, съехав спиной по стенке. Чёрт, что происходит? Почему праздник так обернулся? Она видела, как у него растут клыки. Длинные, острые, которые явно способны прокусить шею человека практически пополам, оторвав голову и выпустив наружу яркую кровь. Девушка тяжело дышала, глядя, как отрастают и когти на широких мужских ладонях, а затем из спины чешуйчатые крылья. Может быть, это было и ужасно, но… это была какая-то странная ужасающая красота. Сакура не понимала, что она и сама имеет в виду, говоря себе про это. Он был красив даже в виде демона. Даже в своём настоящем облике. Он не потерял былого шарма, всё осталось так же, как и есть, может быть, он только больше привлекал к себе. У него даже вырос хвост, который взвился в воздух, а затем опустился, махнув чёрной кисточкой на нём. Вытаращив глаза, Сакура смотрела, как чуть удлинились его волосы и обрели настоящую форму такие аккуратные и маленькие раньше рога, становясь длинными, похожими на рога дракона. Такими рогами он явно мог бы смести со своего пути кого угодно. В это время Асмодей только заканчивал обращение… И Сакура могла видеть, как Монаэль, рассчитав силу, ударяет противника в бок. Нет, не только в бок, затем в грудь, зарычав и едва ли не бросаясь на соперника. Асмодей отлетел к стене, едва ли не прошибив её своей спиной. И только сейчас он обратился в демона, и кожа его стала красного, даже кирпичного оттенка. Он посмотрел на Сакуру, улыбнувшись, оголяя острые белые зубы, и его глаза светились жёлтым странным огнём. Да, эти глаза жаждали смерти и битвы, Сакура это видела. Едва ли демон направился к ней, сверкнув когтями, Монаэль сразу же резко схватил его за одно крыло, едва ли не порвав его. Противник взвыл, а затем протяжно заскулил, пытаясь выбраться. Монаэль даже не думал отпускать крыло демона, нагло улыбнувшись и склонив голову набок. Из его горла слышалось гортанное рычание и тяжелое дыхание, сам он шумно сглатывал. Очевидно, ему нравился такой поворот событий. Он почти что с лёгкостью разорвал крыло соперника на две части, и сразу же кожа отлетела в сторону. Всё смотрелось отвратительно, Сакура буквально видела живое мясо. Красное, алое, такое, что на нём блестела кровь, вязко капая на бетонный пол. Тем временем остальные тоже не дремали, сцепившись между собой и принимая истинный облик в процессе битвы. Что на них нашло, Сакура не имела понятия. Рядом от такого грохота, шума и возни упала картина, на которой символически были изображены два сражающихся демона. Один из них был уродлив и молил о пощаде, валяясь в луже крови, а другой стоял над ним, но этот демон был совершенно красив, пытаясь сразить своего соперника и вгоняя свои когти прямо в грудную клетку оппонента. Сакуре казалось, что она потеряет сознание от происходящего: перед глазами всё начинало плыть, к горлу подступала тошнота. Уже ничего не было видно вокруг, кроме лужиц крови багрового оттенка и частей тела. Где-то промелькнул чей-то коготь, острый палец, затем хвост. И уже после этого на картину рядом с Сакурой брызнула струя алой крови из демона, который упал прямо рядом с ней, закатив зелёные потухшие глаза и приоткрыв рот, выставляя на обозрение пасть, раздвоенный язык, покрытый бугорками язвы, и прогнившие клыки. Девушка отвернулась, стараясь не видеть этого, и даже осторожно отпихнула демона от себя, тяжело дыша. Она уже не могла видеть Монаэля, однако вот уже только потом, спустя несколько минут, из толпы он отлетел прямо к стене в оборудование, разрушая все инструменты. Тело было изранено, практически полностью было в крови. Девушка ахнула и подхватила юбки, чтобы кинуться к нему и оказать помощь, однако не смогла сдвинуться с места – конечности онемели. Он хотел от кого-то отползти, словно скрыться, но нет, Сакура ошиблась – всего лишь готовился, чтобы нанести следующий удар, несмотря на все свои ранения. Ему хотелось мести. Всё помещение здесь пахло местью, ненавистью и презрением. Это ужасно… такого Сакура не видела никогда. Это был словно самый настоящий ад, только на земле. Ей казалось, что это никогда не закончится. Что никогда не закончатся крики, вопли, рычания, то, как скребут когти, то, как эти когти раздирают тело на куски, подобно мяснику. Единственное, что её напрягало, так это то, что никто не обращает на неё внимания. Это к лучшему, но рано или поздно они её заметят. Хотелось бежать, бежать и не оглядываться, но она не могла покинуть здесь своего демона. Она вскрикнула, обернувшись на звук удара тела – в это время как раз Монаэль преспокойно навис над Асмодеем и душил своего противника, вонзая кончики острых когтей в шею. Тот хрипел, пытаясь вырваться, из глаз катились кровавые слёзы. Девушка вытаращила глаза, глядя на тело Монаэля. Всё изуродовано… нужно его будет подлечить немного. Но самое прекрасное в этом – да, был и прекрасный момент – было то, как кровь катится по его обнажённому торсу, очерчивая все мышцы стройного тела. Наконец тело Асмодея обмякло, и его глаза внезапно потухли, перед этим заискрившись. Не выдержав, Монаэль, тяжело дыша, свалился рядом с ним, откатившись на спину. Затем он привстал, тихо поскуливая от боли. Тараща изумрудные глаза, девушка вскочила с места, кинувшись к нему и не побоявшись тех демонов, что всё ещё сражались между собой. Они действительно могли друг друга поубивать. Она подскочила к Монаэлю. Тот опустил голову, так что мокрые пряди чёрных волос свесились на белоснежное красивое лицо. - Монаэль… - тихо протянула Сакура, всхлипнув и осторожно коснувшись кончиками тонких пальцев его плеча, стирая кровь. – Тебе больно? Пойдём… пойдём домой? Дома всё будет хорошо, правда, я не обижу тебя… Монаэль… Демон поднял голову, посмотрев на Сакуру своими красными глазами. В них, кроме ярости и злобы, не читалось ничего. Сакура всхлипнула от ужаса. Глаза цвета спелого граната, царапина на гладкой щеке… чёрные губы, такие манящие, влажные от слюны и крови… он вдруг нахмурил тонкие брови, зарычав на Сакуру. Ей казалось, что он кинется на неё. Кажется, он даже приготовился для такого, а девушка заплакала, глядя на него и обхватив ладонями лицо. - Монаэль… - тихо пробормотала она, склонив голову набок и коснувшись его вспотевшего лба, осторожно поцеловав его и почувствовав солёный привкус пота и крови. – Неужели ты не узнаёшь меня? Монаэль… Она стала целовать его лицо. Осторожно, будто боясь причинить боль, так осторожно, что демон потихоньку затих. Он перестал рычать, а прислушался к её дыханию, такому сбитому сейчас и рваному, к её успокаивающему голосу, который всё ещё что-то говорил ему… и сейчас Монаэль начинал соображать… он обратился в монстра перед ней, и что теперь с этим делать? Тем более… он убил Асмодея. Чёрт с ним, давно он хотел это сделать… но как он мог не признать эту девчонку? Эту смертную, которую он действительно полюбил? Как?! Ей наверняка стало так страшно, а он показал свою истинную сущность. Всхлипнув, Сакура продолжала целовать его лицо, видя, как демон постепенно приходит в себя, опустив длинные ресницы. Она готова была перецеловать его всего, даже такого, всего в крови и поту… но… что больше всего её удивило, так это то, что раны регенерировались. Их почти что не осталось на его сильном теле, вместо них заживающие небольшие шрамы. Но ведь шрамы только украшают мужчину, разве нет? Сакура улыбнулась, оглядывая его, видя, как один глаз становится чёрным. Он действительно приходил в себя, и тот самый чёрный глаз теперь смотрел на Сакуру с каким-то сожалением и нежностью, может быть, с долей раскаяния. - Всё хорошо… - тихо сказала она, оглянувшись на рычание сзади. Ничего особенного, всего лишь снова кого-то откинуло в сторону. – Монаэль, пожалуйста, давай уйдём отсюда, я не хочу здесь больше находиться… прошу тебя… Он кивнул. Он не стал ничего говорить, всего лишь ласково и с нежностью коснулся своими чёрными губами её аккуратного ушка. Лёгкое дуновение, и вот она уже ничего не чувствовала, провалившись в сон… Как странно, что он даже в облике демона способен на такую ласку… Когда он вернулся домой, то тут же положил девушку на кровать. Он был уже в своём нормальном человеческом облике – рога вернулись на место в маленькие наросты, а в спину вросли крылья, да и хвост тоже пропал. Сакура почувствовала, как оказалась на чём-то мягком, и приоткрыла глаза. Он ведь усыпил её, почему она проснулась? Девушка чуть приподнялась на локтях, видя, как демон навис над ней. На его гладкой щеке всё ещё остался небольшой порез, и девушка осторожно, будто боясь, протянула к нему руку, коснувшись щеки. Улыбнувшись, Монаэль перехватил её тонкую ладонь, еле ощутимо сжав. Хотелось сказать ей о том, что она в безопасности, что всё хорошо и что теперь её никто ни в коем случае не обидит. Он продолжал улыбаться. И эта красивая, нежная улыбка успокаивала Сакуру… она не могла объяснить, почему, но всё же… даже демоны могут красиво улыбаться. - Всё позади, да? – тихо спросила она. Монаэль кивнул. Сразу же, едва ли он перехватил её ладонь, он стал гладить внутреннюю сторону тонкого запястья девушки кончиком большого пальца. И он сразу же понял, насколько нежна её кожа… да, именно в этом месте… в этом месте она даже какая-то бархатная, не то, что у демониц в аду – шершавая и неприятная на ощупь. А такой приятной кожи демон никогда не касался… для него было в новинку чувствовать такое нежное существо рядом с собой. Почему-то именно сейчас, в этот момент, он стал осознавать, насколько ценно то сокровище, что он нашёл. Или она его нашла? Это ведь так странно… ему почему-то казалось, что это Сакура нашла его. Что плохого в том, что он так случайно забрёл на территорию школы? Это ведь она первая к нему пристала и начала разговаривать, даже если он просто следил за ней. Всё это… странно. Странно и состоялось их знакомство. Наверное, она никогда это не забудет. Улыбнувшись, Монаэль опустил глаза. Она ведь не захочет, чтобы состоялась их близость, он уже это подозревал. Кому охота отдать свою невинность демону? - Монаэль… я так и не подарила ничего тебе… - Я же сказал, что… - начал он, однако девушка, густо покраснев, покачала головой, опустив длинные ресницы, а затем снова подняв их, глядя на него исподлобья. Он шумно сглотнул, и вот уже Сакура потянулась другой рукой к его красивым пухлым губам. Такие красивые, некогда чёрные, но всё равно наверняка нежные и такие… любимые? Да, сейчас именно любимые. Она выдохнула, когда коснулась его губ кончиком пальца. Такие тёплые, может быть, даже горячие. Почему ей так хочется того, в чём она боится ему признаться? Наверное, он не станет принимать её подарок… Сакуре так казалось. Какому демону нужна смертная? Девушка чуть улыбнулась. В его чёрных глазах она почему-то видела небывалую нежность и заботу о ней, но Монаэль вовсе не собирался уходить, как Сакуре сначала показалось. Он преспокойно сидел на уголке кровати, оперевшись на один локоть и склонившись к девушке. Если бы он наклонился ниже, то смог бы почувствовать вкус её губ на своих… - Знаешь… я не знаю, понравится ли тебе мой подарок… - снова заговорила Сакура, продолжая водить тонким пальцем по его нижней губе. Он чуть улыбнулся – видимо, было щекотно. Ей почему-то невообразимо хотелось, чтобы этот подарок был лучшим за всего его четыреста лет. Это казалось бредом, наверняка у него были подарки и получше, но… но почему-то ей действительно этого хотелось. Она чуть потянулась к нему, привстав на локте… вот уже почти. Почти что она коснулась его губ. Так тепло и так маняще… так хочется поцеловать его, его губы… внутри разгорается какое-то адское нетерпение. Но ей обязательно нужно, чтобы он что-то ответил на её слова. - И вообще, дарили ли тебе когда-нибудь подобные вещи… - Подобных вещей мне никогда не дарили, - выдохнул он прямо на её губы, улыбнувшись, а затем сразу же поцеловал. Властно? Нет. Сердито? Нет. Подчиняюще? Нет. Так… нежно и аккуратно, так осторожно. Будто бы он боялся спугнуть её. И так было странно, что она действительно готова отдать всю свою невинность в руки демону. А может, и не только в руки. Он чувствовал себя сейчас тоже странно. Если с демоницами в аду всё протекало так жёстко и так резко, без всякого душевного удовольствия, то всё сейчас было иначе. Сейчас в первую очередь нужно сделать приятно той девушке, которая лежит перед ним. Не нужно делать резких движений, не нужно показывать ей своё желание удовлетворить себя самого… нужно показать ей настоящую и истинную любовь, на которую только может быть способен демон. Сакура выдохнула, подняв руки и осторожно обняв его за шею. Нужно прислонить его к себе, сделать так, чтобы ему тоже было хорошо. Так тесно, так крепко, такой удивительно прочный контакт двух тел… к чёрту всё. И почему она решилась на это только сейчас? Почему она только сейчас решилась на то, чтобы чувствовать над собой столь сильное и столь красивое тело? Непривычно… непривычно и то, как её узкой талии касаются широкие мужские ладони, а затем притягивают её к себе. Опять теснота, от которой становится практически нечем дышать. Опять та теснота, от которой можно задохнуться, если вовремя не втянуть в грудь побольше воздуха. И Сакура этого не сделала, начиная задыхаться: то ли от такого поцелуя, то ли от тех ощущений, которые ещё предстоит испытать. Он не держал её за запястья, просто стремился принести какие-то приятные ощущения своими руками, гладя то талию, то хрупкие плечи, то постепенно переходя к ногам, задирая подол платья. Даже платье сейчас было ни к чему, как ему казалось. Сейчас главное – это её ноги… да, ему нравились ноги девушек. Они были самой красивой частью тела для Монаэля, а у Сакуры они были такими стройными и такими худыми, что хотелось не только касаться их кончиками пальцев, будто боясь, что они расколются, подобно фарфору, а целовать их, касаться губами, перемежать прикосновения горячего языка с короткими поцелуями и покусываниями… выдохнув, девушка вдруг села в кровати, протянув к нему тонкие руки и притягивая к себе. И действительно, к чёрту всё, пусть будет так, как есть сейчас. Снова выдох, снова тонкие руки обнимают его за сильную шею, притягивая к своему нежному тельцу и перебирая угольно-чёрные густые волосы, зарываясь в них пальцами. И это… дьявольски приятно. Он опять поцеловал её, опять прижал гораздо крепче к себе, и его длинные умелые пальцы осторожно начали развязывать корсет на узкой спине девушки. Выдохнув, Сакура и сама не заметила, как сорвалась на тихий стон. Она слышала его тяжёлое дыхание, чувствовала горячее тело, чувствовала, как сразу же, едва ли она вздрогнет, кончики таких красивых пальцев принимаются гладить её по спине, будто успокаивая. Интересно, стоит ли признаваться ему в том, что ей страшно? Наверное, нет… он и сам прекрасно знает, о чём она думает. Горячие губы обожгли тонкую шею своим прикосновением, и Сакура снова вздрогнула, не удержавшись и прикрыв длинные ресницы, запрокинув голову за спину. Не хотелось ничего говорить. Какой смысл что-то говорить, когда она и так знала, что сейчас произойдёт? Какой смысл что-то говорить, когда он читал её чувства, словно открытую книгу, которая лежала перед ним? Но эта книга… она в таком замечательном и красивом переплёте… конечно же, как и всегда, на переплёт всем наплевать, всех интересует только содержимое этой самой книги… так и Монаэля. Он буквально едва ли не сорвал с неё чёрное атласное платье, от чего девушка вздрогнула и тихо вскрикнула, ахнув от неожиданности. Теперь она перед ним почти полностью обнажена… осталось лишь снять чёрный лифчик, который так выгодно прикрывал красивую маленькую грудь, осталось лишь снять такого же цвета трусики. Его взгляд упал на конвульсивно содрогающийся плоский животик только от того, что он коснулся его прохладными пальцами, очертив кончиком указательного аккуратную ямку пупка. Она выдохнула. Снова… ему казалось, что она под ним готова лишь стонать и громко выдыхать, глядя прямо в чёрные глаза их обладателя своими, затуманенными от возбуждения. Едва ли его губы осторожно коснулись коленки девушки, она вытаращила глаза от такого волнения, которое её накрыло. Чёрт возьми, что он собирается делать? Ничего особенного… он всего лишь покрывал лёгкими и невесомыми поцелуями стройные ножки девушки, переходя от голени к коленке. Даже успел обвести кончиком горячего языка выступающую косточку около стопы, затем прикусил щиколотку и стал подниматься выше. Уже по внутренней стороне коленки, которая оказалась слишком чувствительной… и здесь от неё пахло столь сладко, что Монаэль закрыл глаза от наслаждения, подбираясь уже выше, целуя внутреннюю сторону бедра девушки, еле ощутимо прикусив буквально у самой промежности, заставив девушку ахнуть от неожиданности и приподняться на локтях. Она следила за тем, как он осторожно обвёл кончиком языка ямку пупка, поднялся совсем высоко, готов был перецеловать буквально каждое ребро девушки… и всё это довольно приятно. Так приятно, что у неё слишком сильно заколотилось сердце внутри, подобно самой дикой птице, которую заперли в клетку и не хотят оттуда выпускать. Он знал, что она чувствовала в такой момент… но не собирался её успокаивать: зачем? Она сейчас сама придёт в себя, и всё будет хорошо… Сакура вдруг ясно ощутила, как горячее сильное тело нависло над её, маленьким и нежным. Хотелось большего, чем просто прикосновения и короткие поцелуи, хотелось гораздо большего… и она не могла ему отказать, даже если так хотела. Почему? Просто потому, что она его подарок на этот день рождения, как бы цинично это не звучало… Монаэлю, кажется, стало смешно от таких мыслей – он усмехнулся прямо в её губы, прикрыв длинные ресницы. Ранка на его щеке уже, оказывается, зажила, и Сакура поспешила с нежностью поцеловать его именно в это место, заставив демона покраснеть и чуть улыбнуться. Горячие губы вновь коснулись шеи… ровные зубы осторожно прикусили нежную кожу, заставляя девушку тихо застонать. Она и сама не понимала, от чего: то ли от приятных ощущений, что дарил ей этот демон, то ли от того, что всё так получилось… ведь кто сказал, что она действительно хотела стать для него подарком? К чёрту, она теперь действительно этого хотела. Едва ли она отвернула голову в сторону после очередного поцелуя, она почувствовала, как он осторожно снял с неё лифчик. Аккуратно и медленно, медленно и аккуратно, словно боясь даже этим ей навредить. И Сакура, конечно, непременно оценила такую заботу. Выдохнув, она поддалась его сильным рукам, снова обняв его за шею, снова притянув к себе и снова крепче прижав к маленькому нежному телу, касаясь широкой спины тёплыми ладонями и принимаясь её осторожно гладить. Наплевать на всё, главное, чтобы сейчас он был с ней… в комнате лишь тяжелое и частое дыхание обоих, судорожные выдохи и вдохи, от которых желание становится ещё сильней. Его ладонь накрыла грудь девушки, принимаясь осторожно массировать… приятно… и с её губ снова сорвался стон, заставляя девушку закусить указательный палец, чтобы не напугать Монаэля. Хотя, скорее всего, он ещё и не такие стоны слышал в аду на своих оргиях. Наверное, скучает по ним… такая мысль заставила Сакуру улыбнуться, а затем осторожно, с нежностью прикусить чувствительную мочку уха, услышав его выдох и сразу же хриплый стон. Его глаза… они снова стали красными. Но нет, это не от злости или ярости, всё совсем иначе. Просто в его глазах читалось явное возбуждение, и от этого Сакуре уже не страшно. Если бы она была демоном, то её глаза светились бы гораздо ярче, чем у него… Тонкие длинные пальцы медленно стянули с неё трусики, а затем сразу же следом за этим послышался характерный звук молнии на ширинке. Она уже была готова к этому… даже если будет больно. Он прислонил Сакуру к себе… всё теснее и теснее, может быть, совсем тесно. Становилось нечем дышать, и так жарко, что едва ли не закатывались глаза… осторожно надавил сочащейся смазкой головкой у входа во влагалище, принимаясь входить в податливое тело под ним, чувствуя, как она продолжила гладить его спину, переходя к голове, зарываясь в густые волосы пальцами. Ну же, пускай он не тянет столь сладкий, даже если немного больной, момент и сделает это быстрее… она уже готова его умолять, откинув голову на подушку и прикрыв глаза, но нет, он и так прекрасно знал, о чём она думала. Монаэль, усмехнувшись, вдруг резко вошёл. Внутри так больно что-то лопнуло, и казалось, что был еле слышный треск, но нет, это всего лишь кровь прилила к вискам, заставляя сердце биться сильнее, а мозг резко катапультировать от происходящего. Уже наплевать на то, что происходило, главное, чтобы прошла эта боль. Чёрт возьми, как больно… она ощутила, как Монаэль стал успокаивать её… да, именно успокаивать, поглаживая нежное тело широкими ладонями и длинными пальцами, касаясь кожи самыми кончиками, наблюдая за тем, как она покрылась мурашками. Выдохнув, Сакура всхлипнула. Очередной всхлип. Снова и снова. Она уже готова заплакать от происходящего, и вот из изумрудного глаза скатилась маленькая слезинка, которую демон вдруг быстро слизал кончиком горячего языка, посмотрев в глаза Сакуры своими. Красные, горящие, налившиеся странным огненным цветом… нет, это не тот цвет, который принимают его глаза, когда он злится, а совсем другой. Что с ним? Сакура вновь поцеловала его, поддавшись минутному порыву. И что на неё нашло? Боже, да она и сама не понимает… едва ли прочитав её мысль, Монаэль рыкнул. Именно рыкнул, вдруг принявшись резко входить в податливое тело, не обращая внимания на кровь, вытекающую из узкого влагалища. Да, может быть, ему действительно наплевать, он же демон. И он не собирался её утешать и собирать слезинки из глаз. Всхлипнув, Сакура сорвалась на стон – становилось приятно. Приятно, когда нечто чуждое так двигалось в ней, когда это «нечто чуждое» она могла ощущать стенками влагалища, буквально каждую венку на нём. И всё это заставляло её забыть о том, что было раньше, и о том, что будет после этого. Сейчас есть только действительность, в которой она готова дарить себя ему вечно, и сейчас есть только та реальность, в которой есть он. Может быть, он не человек, но всё же она его полюбила. Так странно осознавать то, что она любит демона. Неправильно. Так не должно быть. Но пусть так и останется… Его губы снова коснулись её шеи, поцеловали часто бьющуюся жилку… затем снова, затем прикусили… Монаэль чувствовал, как её тёплые ладони заскользили по его спине, собирая капельки пота. И сразу же её руки перешли к предплечьям, сжимая их. Кажется, она готова полностью раствориться в нём… и кажется, что то безумие в его глазах доводило до сумасшествия её, кажется, что она готова кричать, отворачивая от него голову в сторону, приоткрыв искусанные от поцелуев пухлые губы. Сейчас ей будет так хорошо, что она будет просить ещё и ещё… он ускорился, прикрыв глаза и склонив голову, часто задышав и сорвавшись на хриплый стон. С ней не так, как с демоницами в аду. С ней не так, с ней всё совсем по-другому… с ней хорошо. С ней хорошо не только телу, но и душе, он… неужели снова мог наступить на одни и те же грабли, влюбившись в земную девчонку? Она вздрогнула, а тело снова покрылось мурашками. Он прекрасно знал, из-за чего… наверное, она никогда не испытывала подобного. Он опять поцеловал её, девушка ответила несколько неохотно и устало только из-за того, что только что перенесла сильный оргазм. Едва ли он оторвался от неё, Сакура запрокинула голову на подушку. Слишком жарко и слишком влажно… к тому же она никогда не думала, что демон способен на подобное… несколько стонов, ещё один вскрик с её стороны от приятных ощущений, затем хриплое дыхание, и внутри её влагалища разлилась горячая сперма. Не удержавшись на руках, Монаэль буквально упал на неё, закрыв глаза и положив голову на плечо. Здесь действительно жарко… не помешало бы открыть окно и впустить свежий воздух, чтобы он хоть немного, но разрядил эту самую атмосферу и застоявшийся запах секса. Ничего не хотелось ей говорить. Ему хотелось спать, конечно же, после такого, а тут ещё и её нежные руки так упоительно перебирали его густые влажные волосы, зарываясь в них пальцами и еле ощутимо касаясь маленьких рогов. К чёрту всё… ей, наверное, будет совестно из-за того, что её первый раз прошёл с демоном… хм, кому расскажешь – не поверят. Да и стоит ли об этом рассказывать? Улыбнувшись собственным мыслям, девушка быстро провалилась в сон. Наверное, этому способствовал и Монаэль, буквально усыпляя её сонным дыханием, которое постепенно становилось ровным… ___________________________________________________________________ * Abducet praedam, cui occurit prior – Кто первым пришел, тот и уносит добычу (лат.) ========== Глава 15 и эпилог ========== Я – твой, тебе принадлежу, Раз обещаю к платежу Себя и жизнь свою пустую, Которой я не дорожу. (Иоганн Вольфганг Гёте, «Фауст» - Фауст) Утром Сакура ощутила какую-то странную тяжесть именно от того, что кто-то на ней слишком вольготно развалился. И девушка уже прекрасно знала, кто это может быть после вчерашнего вечера. Тяжело вздохнув, она осторожно ткнула Монаэля в плечо, чуть улыбнувшись. Он продолжал сопеть. Впрочем, зачем ей его будить? Всё и так хорошо… кажется, он так замечательно спит… действительно, даже будить не хочется. Хотя Сакура может на него хоть в кои-то веки полюбоваться – очень сложно уловить подобные моменты. За всё это время, казалось бы, он изменился на лицо. Если раньше Сакура могла видеть у него синяки под глазами, да и тени на верхних веках, то теперь их практически не было. Теперь его красивое лицо приобрело какую-то небывалую для демона свежесть, и это казалось странным. Раньше он казался мрачным, а сейчас как будто бы только что увидел все краски жизни и расцвёл буквально на глазах, даже если его лицо оставалось по-прежнему бледным. Но ведь сейчас всё по-другому, и Сакура даже не могла подумать о том, что она так сильно повлияет на этого демона. Прокручивая в голове те моменты, что произошли вчера, она невольно поморщилась от отвращения – вспоминать это было гораздо ужаснее, чем видеть. Вчера Сакура как будто бы не участвовала в этом, а смотрела какой-то фильм ужасов, однако снятый так реалистично, что любой ребёнок, который посмотрел бы его, боялся тёмных углов и шарахался в сторону от каждого шороха, прячась ночью под одеялом и боясь увидеть светящиеся глаза в тёмной мрачной детской. Даже Сакуре казалось, что она теперь будет бояться тёмных углов – то, что она вспомнила сейчас, производило гораздо большее впечатление, чем то, что она видела в живую. Казалось, вчера просто всё проскользнуло мимо неё. Кроме последнего…