— Остановись, брат! Останови свадьбу! — Накацтли! Ты врываешься в мой дом, не пожелав мне ни доброго здоровья, ни радости… — Пусть пожрут духи ночи вежливость! Я бежал сюда последнюю пятерку дней не для пожеланий! Не мучай девочку! Не отдавай ее в жертву чужим богам и чужому мужу! Эта сделка не принесет пользы ни ей, ни нашему дому! — Хватит! Я все-таки твой князь, Накацтли! Прояви должное уважение. — … — Что за демон вселился в тебя? Даже все дела торговые бросил… — Разве ты сам не звал меня, брат? — Звал, но не для ругани в своем доме. Ты слишком привык общаться с торгашами на базарах, брат. Твоя борьба за Жаркие Земли испортила тебя. — Я, хотя бы, борюсь за них!.. Как могу. А не продаю дочь и собственный народ. — Умолкни, Накацтли! — вскочил князь. — Воистину, ты пришел сюда, чтобы испытать мое терпение! И ты уже почти добился своей цели! Князь заставил себя замолчать. Успокаивая дыхание, он снова сел на изукрашенную циновку и сделал брату приглашающий жест: садись, мол, рядышком. — Что за демон безумный вселился в тебя? — Не в меня, брат. Не в меня. — Что ты хочешь этим сказать? — Что ты не только дочь, ты всю землю нашу продаешь! Или неправду, говорят люди о том, что твой любезный жених с восточных озер ведет на свадьбу 8000* украшенных боевыми перьями гостей? (*напомню, что 8000 у мезоамериканских индейцев — это не конкретная цифра, а суперкруглое число: 20х20х20. В речи употребляется, как… ну, стопицот, например) — Ах, вот ты о чем. Да, жених Звездочки — большой вождь. Он — родич говорящего большой столицы. Он — предводитель многих воинов. И я горжусь тем, что моя дочь будет жить с таким мужем. Этот зять обеспечит могущество нашему княжеству! Всему народу куитлатеков! — Не говори это мне, брат. Говори так на крыльце перед народом, но не мне. Ты продал наш дом. Продал востоку с потрохами… — Не забывайся, Накацтли! — снова злобно зазвенел голос князя. — Я не забываюсь, брат, — устало возразил враз постаревший торговец из Уэтамо. — Я всегда говорил, что мы не должны принимать сторону ни одного из великих народов. Они нас пожрут. Только играя в опасную игру между ними, между восточными и западными озерами, мы сможем сохранить себя. А, может быть, и былую власть… И я помню, что ты всегда был со мной не согласен. В комнате повисла тишина. — И вот ты все-таки продал нас. Но я же купец (ты же сам любишь тыкать мне этим в лицо). Я привык торговаться. И очень хорошо отличаю выгодную сделку от невыгодной. — Хочешь сказать, что я продаю свою дочь задешево? — А разве нет? Скажи мне сам, куда и для чего сюда идут воины иноземного жениха? Скажи, чтобы я снова не пересказывал чужие сплетни! — Если ты намекаешь на то, что эти войска будут размещены в наших горах, то это неправда. Теучимальцин идет походом в другие земли. Он мог бы пройти туда силой, но предложил договор и союз. Мы пропустим его войско на юг, поможем его людям, а он поделится с нами добычей! Это союз, брат! Союз с могучим народом. И брак с моей дочерью только подтверждает серьезность нашего договора. Перед богами и духами предков. Это очень нужный брак. Он сделает нас сильными. — Ты только послушай себя, брат! Восток покупает нас. Привязывает брачными узами. Ты говоришь с гордостью, хотя, проторговался так, что любая базарная торговка рыбой подняла бы тебя на смех. Если бы! Если бы это войско шло воевать с нашими врагами! Если бы князья пропустили их на запад, против мичуаке-рыбоедов! Я бы тебя еще понял. Но они идут туда, куда им нужно. Им, а не нам! Идут захватывать и грабить народы, которые нам ничего плохого не сделали. Это не принесет куитлатекам никакой пользы! А все наши княжества сделает карманными. И ты — отец жены этого… — Теучильмацина. — Да, Теучильмацина. Ты станешь главным заложником! Через тебя восток станет отдавать приказы княжествам куитлатеков. Тебя очень скоро возненавидят все наши горы. Снова тишина. — Брат, — совсем тихо добавил Накацтли. — Пока не поздно откажись от брака. Или, хотя бы, измени условия сделки. — Как будто так легко сказать «нет» жениху, за спиной которого стоят 8000 воинов. — Так и ты сейчас представляешь чуть ли не все наши княжества! Не надо бояться. Войско чужаков собралось для битв с другими народами. Они не захотят рисковать и превращать во врагов еще и куитлатеков. Это нарушит их планы. Ты сможешь… — Мне кажется, ты не помочь хочешь, — горько усмехнулся князь. — А подставить меня. Или даже всё наше княжество. Боги! Ты готов вызвать войну, погубить весь народ, лишь бы всё шло по-твоему! Что ж… Пожалуй, мне стоит сказать то, что надо было объявить с самого начала. Свадьба уже состоялась. Цитлали попрощалась с предками и богами, вернула им своё имя и стала женой могучего Теучильмацина. — Как… Когда? — Удивительно, но вчера. Волею богов ты опоздал всего на один день, брат. И не смог испортить столь славный день. Накацтли весь осунулся. Сгорбился. И какое-то время смотрел отсутствующим взглядом в пол. — А Цит… твоя дочь еще здесь? — наконец, поднял он глаза. — Я… Мне можно будет проститься с ней? — Да, она не уехала, — кивнул князь. — Но уже слишком поздно. Не стоит ее беспокоить в то время, когда солнце не защищает нас своим светом… Приходи завтра. Накацтли растерянно закивал головой. — А пока отдохни, брат. Ступай. Твой дом, как и всегда, ждет тебя и твоих сыновей. Никто не занимает эти покои. Ступай, тебя проводят. Шаги (слишком медленные шаги для человека, который пять дней бежал аж от самых Жарких Земель) постепенно стихли. Князь подошел к окну, но не смог рассмотреть удаляющиеся фигуры в эту безлунную ночь. Факелы на подворье тоже никто не зажег. — Он не послушается тебя, — услышал князь за спиной тяжелый низкий голос. Закрыл глаза. — Он всегда будет спорить с тобой, — продолжал вещать голос с малоразличимым акцентом. — Будет подвергать сомнению твои приказы. Твою власть. — Ничего удивительного, Теучимальцин, — вздохнул князь. — Так было всегда. Мы спорим с самого детства. — Мое сердце громко стучит, а печень раздувается от боли и обиды за тебя! — повысил голос гость. — Ты — отец моей жены, ты — мой второй отец, и я не могу потерпеть умаления твоей власти! Никто не смеет относиться к тебе без надлежащего уважения! Поверь мне, ты поступил совершенно правильно! Князь почти незаметно усмехнулся, не отворачиваясь от окна. «Еще бы! Разве ты можешь сказать иначе». Гость правильно истолковал молчание хозяина дворца. — Это не просто слова, мой второй отец. Знай же: брат мой и мой повелитель, что послал нас на юг, сведущ в магических таинствах. Многое открыто его взору. По секрету он сообщил мне, что в золотых землях не будет никого сильнее тебя, князь! А твои потомки станут владыками всех куитлатеков! — Мою власть наследует кто-то из сыновей Накацтли. Так повелось издревле, — возразил хозяин. — Верно, — кивнул Теучимальцин. — И об этом говорил мой владыка. Накацтли — угроза твоей власти. Не сыновья его, а он сам! И ты сейчас лишний раз убедился, что это так и есть. Твой младший брат не успокоится. Он попытается остановить тебя. Тишина. — Но я не позволю этого, второй отец. Только дай знак — и я остановлю этого изменника. Здесь есть мои люди: сильные и опытные. Мы сделаем всё тихо. Никто ничего не узнает! А после этого ничто не станет препятствием для твоей власти. А твои потомки — дети твоей прекрасной дочери — станут править всеми куитлатеками! И мой народ будет для них опорой и защитой… Только дай знак. Князь стиснул кулаки. Но не сказал ничего. И даже не обернулся. Теучимальцин всё понял. Улыбнулся, глядя на молчащего тестя из-под изогнутых бровей, повел широкими плечами, как перед тяжелой работой, откинул циновку, закрывающую вход, и тихо вышел в густеющую темноту ночи. Которая скроет всё. Глава 15. Побоище у Моки Я, конечно, подрасслабился. Мой личный поход, в котором я, в лучших традициях Остапа Бендера, обул закатульцев, подчинил целое княжество, захватил богатую добычу — слегка вскружил мне голову. К тому же, за эти дни воинов погибло меньше, чем у меня пальцев на одной руке, а заметные ранения получили где-то пара десятков человек. Это ли не успех! Я ли не чертов гений войны и интриг! И вот расплата. Кто-то ударил в самое сердце наших завоеваний, по главному плацдарму — по Мангазее. Черный дым… Острожек сожгли? — Аскуатла, я должен всё увидеть сам. Далеко ли еще идти? — До самых окраин Моки пара тысяч шагов, до Мангазеи еще около тысячи. — Мы можем — лично я с твоими ловкими воинами — подобраться к крепости так, чтобы мы всё видели, а нас нет? Муравей скупо кивнул и тихим свистом начал созывать своих. Я отдал Глыбе приказ: дальше вперед не идти, накапливаться прямо здесь. А сам, с двумя пятерками белых, с неизменным Вапачиро и Аскуатлой, легкой трусцой двинулся на север. Мы двигались практически под заборами подворий какого-то южного рода жителей Моки. Разведчики приметили пачку кустов на горочке — оттуда всё будет видно отлично. Я уже знал, как минимум, две вещи. По традиции: хорошую и плохую. Хорошая: Мангазея уцелела. Черный дым — это сигнальные костры, которые догадались запалить Черный Хвост или Ннака, чтобы предупредить нас. А плохая: острог осадило войско. Прям войско! Кто такие, сколько — непонятно, но толпы воинов носились по всем окрестностям. — На землю! — глухо рыкнул Аскуатла и воткнул меня мордой в жухлую траву. Мы тихо переждали опасность, и, по сигналу переднего разведчика, поднялись и проскочили, наконец, к пункту наблюдения.