– Теоретически, может… Только если производители совсем спятят… Ведь если бы всё было так просто, они бы давно за казенный счёт отдыхали! – И что в эту бутылку насыпали? Сосед снова заглянул в листок: – Вообще-то, это синтетический наркотик, – и он произнёс длинное название формулы, от которой за километр веяло химией. – Трофимыч ещё удивился, почему его использовали. Он провоцирует не самые приятные галлюцинации. Говорит, довольно опасная штука. Если такого вина перебрать, можно и копыта откинуть. Я глубоко вздохнула, качая головой. Совместить всё, что я теперь знала, в одну умную мысль никак не получалось. Зачем Самарину было накачивать Алиску такими наркотиками? Чтобы она во время приёма чертей взялась гонять? – Лексевна, – тюкнув меня под локоть, позвал Юрка, – прими-ка ещё сто капель бальзама, а то вид у тебя предсмертный… Он живо набулькал по рюмочкам, и дождавшись, когда я выпью, с проникновенной улыбкой предложил: – А теперь, соседка, рассказывай! Но толком пересказать Алискину историю всё же не получилось. Поскольку меня раз пять перебивали звонки на Юркин мобильный и, пока он разговаривал, я начинала неудержимо клевать носом. После чего теряла нить повествования и пыталась начать заново. Наконец соседу это надоело. – Стоп! Этак мы всю ночь потратим! Коротко отвечай на мои вопросы! Алиска писала портрет своего соседа? – Да! – Он попросил её поехать с ним на приём вместо жены? В её платье? Она что, дура? – Да! То есть, нет! Он её очень просил, говорил, что попал в безвыходное положение… И платье вовсе не жены… Юрка насмешливо хрюкнул: – Ладно! Сосед – генеральный директор компании? – Ну да! Глава… – Перед вечеринкой он принес бутылку? – Юрка качнул пальцем в сторону пакета с пробкой. – Сам не пил? – Из своей фляжки… – Алиску одну привезли домой на машине компании? – Да! Наверно… – Она соседа больше не видела, а утром домработница обнаружила его в своей спальне? Застреленным? Я кивнула. – В спальне нашли платье, в котором была Алиса; на платье его кровь, а на посуде её пальцы? – Да… – И его сотрудники утверждают, что она несколько лет состоит с ним в любовной связи? И фотографии имеются? – Ага! – шмыгнув носом, подтвердила я. – Полный бред! – Прекрасно! – воскликнул Юрка, хлопая себя по коленкам. – Узнаю Находку! – Что ж тут прекрасного? – не поняла я соседского оптимизма. – Я её лет пять знаю, за это время она раз десять попала в разные переделки. Или я не прав? В общем-то, прав… Но про десять раз он загнул. Ну, восемь… Максимум девять. – Орудия убийства, я так понимаю, не нашли? – вопросительно взглянул сосед. Желание выложить Юрке всю подноготную было столь сильно, что я даже клацнула зубами. Но осторожность пересилила. В конце концов, может тот пистолет никакого отношения к убийству Самарина не имеет? Мало ли мусору в бардачке у Находки? Решив, что сознаться всегда успею, я затрясла головой. Послушаю сначала, что он скажет. – Для хорошего адвоката это крупный козырь… Но кровь на одежде как минимум говорит о том, что она либо присутствовала в момент убийства, либо пришла позднее. Её на допрос ещё не вызывали? – Нет… – начала я и осеклась. Какого такого адвоката? – Юра, да не ходила она к Самарину! В том-то всё и дело! Платье шофёр забрал. Она у них всего раз была и то, когда договаривалась работать! Ну… и ещё когда опознавала… – Охрана в доме у мужика есть? – Конечно! Для охраны отдельный дом. Правда, я лично никого не видела. Женщина из поселка, что у них работает, говорила, что хозяйка охрану разогнала… Лапкин-старший удивленно приподнял брови: – Почему? – Ну не знаю! – пожала я плечами. – Психует, наверное… – А что в ночь убийства охрана показывает? Над вопросом пришлось задуматься. Секретарша Зиночка упоминала, что тем вечером уехал Самарин без охраны, но охраняли дом или нет, я не знала. Пока я ломала голову, у Юрки в очередной раз задребезжал мобильник. Снова звонил кто-то из коллег. – Спасибо, Юра! – Поднимаясь, я прихватила пакет с пробкой, ставшей уже не пустой безделицей, а предметом с историей. – Пойду, поздно уже… Сосед торопливо прикрыл ладонью трубку: – Ладно, Анюта… Я завтра уеду по делам, а когда освобожусь, попробую узнать, в чём там дело… Спать хотелось до слёз, но долг дружбы терзал, не давая покоя. «Всё-таки надо было её в детстве убить!» – набирая телефонный номер, озлобленно думала я. Трубку снял Бубликов. – А, это ты Жужу! – вяло обрадовался он, и вызывающе зевнул. – Я сегодня пытался тебе пару раз набрать, но твой чёртов мобильный вечно недоступен… На кой хрен он тебе вообще, если ты его не заряжаешь? – Это аккумулятор глючит, – раздражаясь, ответила я. Вот к чему я сейчас не расположена, так это к посторонним нотациям. – Ну и выброси его на фиг! – Подаришь новый телефон – выброшу! – окончательно разозлившись, отрезала я. Просто удивительно, за какое короткое время одноклассник умеет вывести меня из себя! – Вообще-то, я звоню вовсе не для того, чтобы твои мудрые советы слушать… Где Алиска? – В душе… Слышишь, песни орёт? С ума сойти можно. Только зайдёт в ванную – сразу горло драть! Что за привычка идиотская? Я фыркнула. Эта Алискина привычка была хорошо известна. Подруга либо в тоске, либо в радости. В свете последних событий на последнее рассчитывать не приходилось. – А венгры уехали? – Нет, завтра утром. – А где же вы днём были? – В галерее у Алевтины. Когда ты уехала, Лису депрессия обуяла. Пошла наверх, мазать. Краску прямо с пола соскребала, попутно непотребно выражалась. Изгадила два готовых холста… Из василькового поля сделала погост с вороной, а портрету Самарина замазала очки, приделала какой-то красный блин с перьями, и сказала что этот гад теперь венецианский купец. Не хочу, говорит, больше на его рожу глядеть! Вот и потащились утром в город, а Алевтина как картины увидела, так прямо обеими руками вцепилась! Честно тебе скажу: все эти художники прямо больные люди! Несмотря на поздний час и почти полный упадок сил, я смеялась довольно долго. Бублик моего веселья не разделил: – Тебе, конечно, смешно! А я тут с ними скоро повешусь! – Ничего! – успокоила я, – так же скоро утешишься! Вот отправим нашу творческую единицу на казенный отдых… У нас за убийство сколько дают? – Чего? – хрюкнув, недоверчиво протянул друг детства. – Откуда такой глобальный оптимизм? – Если бы вы сегодня из дома не уехали, не исключено, Лиса сидела бы уже в камере! Мельников туда приезжал… Я в подробностях поведала однокласснику о сегодняшнем визите следователя и его намёке явиться с повинной. Он слушал, не перебивая, лишь изредка пытаясь кашлянуть. Однако история пробки Бубликова таки добила. Он нервно икнул. И заговорил шепотом: – Анька… Тогда выходит… Лиса и правда, могла забыть то, что делала? Может у Мельникова в самом деле есть какие-то неопровержимые доказательства? Иначе какого лешего он не оставит её в покое? – Вот и думай теперь – какого! Если она к нему придёт – вдруг он её арестует? Бубликов активно замычал, размышляя. Слушая эти своеобразные музыкальные упражнения, я вдруг вспомнила о газетах. Упоминание о собратьях по перу одноклассника оживило. – Ну-ка, ну-ка! Кто там, интересно, чего накропал? – «Кровавая драма в Рыбешкино» … – вслух прочитала я заголовок в местной газете. – В общем-то, это не статья, так, заметка. Автор некто… Кривопис… – Хорошая фамилия! Не знаю такого… Ну и?