– То есть, – своим гадским вкрадчивым голосом предположил следователь, – вы опознаете подругу, но не опознаете купальник? – Нет! Я тут вообще никого не узнаю! Вот кто это? – я клюнула ногтем в голову мужчины. Мельников выразительно хмыкнул: – Самарин Аркадий Борисович. На миг я смешалась. Но чушь, которую сейчас демонстрировал мне Константин Михайлович, явно противоречила здравому смыслу. – А вы уверены? Здесь плохо видно, он же в профиль? – Эта фотография из личного альбома зама Самарина Коломатникова. – Как трогательно! А его детских фотографий случайно у зама в альбоме нет? Без штанов и с соской? – Тут мой взгляд зацепился за белоснежный борт лодки, видневшейся на втором плане. – А вот на лодочке, если вы могли заметить, написано «Сочи 242»! Мы с Находкой были в Сочи годом раньше. А в этом году, – я ткнула в дату внизу снимка, – мы с ней ездили на Алтай! – Вы на Алтае были в августе? Я мысленно зашипела. Вот ведь докучливый мужик! Ну не в августе, в сентябре… Думает, она ездила на юг, а я об этом не знала? Вот дурачок… – Какая разница? – сердито отрезала я и сунула фотографию обратно следователю. – А родной дядя Алисы Венедиктовны, Пузиков Николай Петрович, постоянно проживает за границей? Живо смекнув, куда он клонит, я в полнейшем безразличии фыркнула: – Мне откуда знать? Мне он писем не пишет. А вы уже всех её родственников изучили? Шустрый капитан явно примерял Алиску к личности таинственной Олеси, о которой нам поведала словоохотливая секретарша Змеёныша. Можно было не сомневаться, что если уж мы смогли о ней узнать, он разузнал о ней подавно. – Видите ли, Анна Алексеевна… – неожиданно мягко вздохнул Мельников, и колючие серые льдинки в его глазах незаметно растаяли. Теперь он смотрел на меня с сожалением, словно Гамлет на бедного Йорика. – Я лично не имею к Находке никаких претензий… – Да, я понимаю, вы это по долгу службы! Но и вы поймите, Константин Михайлович, я всё равно не поверю, что Алиска человека убила. Она не такая! Ну… в крайнем случае может мокрой кисточкой по физиономии дать, но не больше! А фотография… При нынешнем уровне техники её можно на голову Мао Дзе Дуну посадить! – Фотография двухлетней давности, конечно, ничего не решает. Но от фактов очень трудно отмахиваться, Анна Алексеевна… В тот вечер вашу подругу видели полсотни свидетелей и большинство отмечало её весьма неадекватное поведение. Возможно, Находка употребляет наркотики? Господи, ну как тут ответить? Конечно, нет! У неё и без того в башке полный бардак. Но настырного следователя интересовал только один вечер, за который не могла поручиться ни я, ни даже сама Лиса. – Нет, – сказала я решительно, – не употребляет. Капитан покивал, отрешенно глядя куда-то в глухую темноту палисадника. В правоохранительном молчании чувствовалась какая-то безысходность. Я начала нервничать. – Извините, если у вас всё…. Мне пора! – Я встала, сухо кивнув на прощанье. Мельников тоже поднялся на ноги и, по-военному оправив пиджак, ответил: – До свидания, Анна Алексеевна. Если вы действительно хотите помочь своей подруге, посоветуйте ей прийти ко мне самой. И поймите, там, где уже совершено убийство в игрушки не играют! Подумайте о нашем разговоре… «Подумайте о нашем разговоре… – в некотором недоумении повторяла я, заходя в подъезд. – Зачем он приходил? Показать фотографию? И посмотреть на реакцию? Видит бог, я узнала эту пустоголовую маляршу, но этого просто не может быть! Как она могла быть в августе в Сочи, если в начале сентября мы уехали на Алтай? Ну уж я-то бы знала!» Чем больше я старалась найти ответов, тем больше получала вопросов. Поведение следователя казалось странным. Пытается доказать, что Алиска и меня обманывает? Решил сделать из меня союзницу? Сокрушенно качая головой, я топала вверх по лестнице и в сердцах бормотала: – Надо было Находку ещё в детстве убить! Задушить и закопать в песочнице! – Привет, соседка! Я вздрогнула, хватаясь за перила и, кажется, даже взвизгнула. Нервы совсем никуда… Оглянувшись, я облегченно перевела дух. Следом за мной по ступенькам шагал Лапкин. В отличие от меня, выглядел он бодрым и на нервную систему явно не жаловался. – Что с тобой, Лексевна? Еле тащишься! Заработалась? Я уныло кивнула, внезапно ощутив почти физическую потребность пожаловаться на жизнь. Пришлось совершить усилие, чтобы взять себя в руки. – Ну, ладно, – сочувственно кивнул сосед, – заходи, угощу чаем с бальзамом! Я на минутку заглянула домой, сняла куртку, переобулась. Выложила газеты на журнальный столик. Желание их прочитать превратилось почти что в зуд, но я не могла себе позволить заставить Юрку ждать. Время позднее, да и это он мне нужен, а не я ему. Сосед шустро накрывал на стол. Похоже, он был голоден: батон белого хлеба и куски вареной колбасы отваливались от ножа огромными ломтями. – Я помогу! – торопливо воскликнула я, пресекая это кулинарное варварство. Подобные зрелища провоцируют у меня ночные кошмары. – Ты лучше чай заваривай… Я занялась бутербродами, Юрка взялся за чайник. – Тебе бальзам в чай или предпочитаешь отдельно? – поинтересовался он, доставая из шкафчика бутылку и маленькие рюмочки. – Вообще-то, я могу обойтись вовсе без чая, – честно призналась я. – Сто капель – и спать! День начался у меня так давно, что кажется, прошло несколько лет! Юрка понятливо кивнул и сунул чашки обратно. Мы уселись. – Как Светочка поживает? – окидывая взглядом порядком замусоренную кухню, вежливо спросила я. – Молоко пьёт? – Пьёт! – кивнул сосед и огорченно нахмурился: – Только скучает! Домой просится. Тайка оттуда сбежала, а с тёткой ей какой интерес? Мы посмотрели друг на друга с пониманием. Я сцапала рюмочку и сочувственно поджала губы: – Да-а!.. Ну, за Светочку! – И мы осторожно чокнулись. На этом вступление закончилось. – Заглянул я сегодня с утречка в лабораторию, куда вчера твою пробку отнёс… – сосед сделал паузу, чтобы убедиться, что полностью завладел моим вниманием. Отметив про себя, что с моей просьбой он не особо торопился, я превратилась в слух. – А мне Трофимыч, – ну наш криминалист, – и говорит: «Где это ты, Юрий Лексеич, всё такие дорогостоящие дела находишь?» Я конечно спросила: – И как это понимать? – Очень просто, – снисходительно улыбнулся сосед. – Вот шлёпнут где-нибудь в сауне криминального авторитета с десятком девиц… Дело громкое, но… дешевое. Гильзы, отпечатки с бутылок пива, следы, наконец! А вот недавно я дело вел по антиквару… Очень забавно! Завалили его дома, за рабочим столом… Горло перемахнули чем-то очень острым… Ну, представляешь, как из артерии кровь бьёт? Крови много, весь стол залит… Труп завалился на стол… И локтем придавил замшевый лоскут, в котором завёрнуты два камня по семь карат! – Сосед столь восторженно живописал произошедшее, что невольно верилось, что работу свою он любит. Я глядела на Юрку круглыми глазищами, чувствуя, как медленно, но верно начинают холодеть ноги. Как всё это связано с нашей пробкой я даже не пыталась понять. – Убийца их просто не нашёл! Мало того, на столе стояла табакерка работы самого Сазикова, и труп… – Юра… – выдавила я, – прекрати всё время повторять это слово! Меня от него мутит… Он опомнился: – Извини, увлёкся! Я просто хотел сказать, что по одному делу может проходить безделка чуть не в полмиллиона, по другому – бутылка из-под паленой водки… – А-а! А как насчет нашей пробки? Сосед потянулся к стоящему возле стены портфелю. Пошарив, извлёк известный пакетик и какую-то невзрачную бумажку. – Поскольку… – разворачивая листок, мельком глянул он на меня, – я не делал официального запроса, то и не получал официального ответа… Трофимыч так, набросал мне пару слов для памяти… – Я заёрзала на стуле, в величайшем внимании разглядывая шевелящего губами Юрку. Вот уж не ожидала, что всё это будет так серьезно! – Так… Пробковое дерево высшего качества… Так, виноградники… северный район… Короче, слушай! Это высококачественное игристое вино… Произведено в Италии. Это небольшие частные виноградники, объем производства, соответственно, тоже небольшой. Однако марка пользуется популярностью и цены у этого вина весьма высоки. Также на винодельне выполняют спецзаказы, то есть производят отдельные партии для определенного заказчика. Как правило, такие заказы делают крупные фирмы для презентаций или подарков партнерам. Заказчик может внести в этикетку какие-то изменения… поздравления или что-то ещё… Все по желанию клиента. Также существует возможность… – опять таки, по желанию заказчика, – вносить в состав некоторые… м-м… как назвать? Добавки! Это уже так называемые, личные подарки. Для близких партнеров, когда выражают определенную степень доверия друг другу. В общем, забавы нуворишей. И стоит всё это чрезвычайно дорого… Вот о таких услугах производители, конечно, не распространяются… – Подожди! – жестом остановила я Юрку, потому что немного потеряла суть. – Для каких близких партнеров? И что за добавки? – Ну, например, солидные фирмы заключают выгодный контракт и все безмерно довольны друг другом. Вы и ваши партнеры готовы хорошо отдохнуть, но лакать в такой момент водку – это чистый моветон. Вот тут такой подарок весьма кстати. Способствует поднятию настроения. Девочки становятся веселее, мальчики смелее… В общем, все друг другом довольны… И никто ни о чём не догадывается. – Юрка, – решительно перебила я его довольное витиеватые объяснения, – в бутылки добавляют наркотики? Он на мгновение задумался: – Как правило – нет! Это, Анна Лексевна, статья… – То есть – иногда? – В этом случае, – он ткнул пальцем в лежащий на столе пакетик с пробкой, – «да». За всё остальное сказать не могу. Я немного поморгала на листок в Юркиных руках и уточнила: – И всё это твой Трофимыч узнал по одной пробке? – Не всё, конечно. Просто на фирменных пробках всегда есть определенная информация, а Трофимыч в этих делах как раз сечёт… Отсутствие информации и ложная информация – это тоже информация. Ещё есть Интернет и коллеги. – А про… добавки? – Говорю тебе: Трофимыч в этих делах хорошо соображает. Я ж не зря к нему пошёл! – Значит, он может узнать, кто такой заказ делал? Юрка развел руками: