И Кусякин тоже вдруг фыркнул и, схватившись за бока, зашёлся от смеха. Моё благочестивое намерение кротко воспринять всё укоры и попреки за неосторожное и необдуманное поведение мигом испарилось. Это идиотское ржание им ещё дорого обойдется! Однако любопытство взяло вверх, я шустро покинула свое укрытие и заглянула в зеркало. Признаюсь, причина для веселья и, правда, была. Волосы на голове образовали сложную конструкцию типа «я летела с самосвала» и в довершении образа я была сверху донизу осыпана белым, словно античная статуя. Даже ресницы были белые. – Ладно, Снегурочка! – совсем другим голосом сказал Юрка. Он меня обнял и прижал к себе. – Главное – живая! Они с Кусякиным на пару попробовали меня отряхнуть, но, как и следовало ожидать от мужчин, у них мало что вышло. Кусякин и сам уже был грязный, а теперь и Лапкин весь измазался. Это меня удовлетворило. И только я собралась высказаться по этому поводу, как в комнате послышались чьи-то шаги и в дверях ванной появился… Александр Ли. В чёрном камуфляже. Завидев меня, он не удивился, а радостно улыбнулся. Я тоже уже ничему не удивлялась. Я только машинально спросила: – А кто же в лавке остался? Кажется, они меня не поняли. Однако стоило признать, что вся сегодняшняя, да и предшествующая суета меня порядочно утомила. Я почувствовала, как ноги подо мной начинают подламываться, голова трещит, и всё остальное тело нестерпимо ноет. Адреналина, позволившего пережить последние треволнения в ясном уме и твердой памяти, в крови явно не хватает, и мое искреннее желание в этом же уме и оставаться не совпадает с моими возможностями. Меня повело куда-то в сторону, я качнулась. Мужики разом взволнованно загалдели, Кусякин кинулся и весьма вовремя подхватил меня на руки. Вдвоем с Ли они потащили меня на кровать, а Лапкин вызывал кого-то по рации и спрашивал, на месте ли «скорая». Я слышала всё это уже в некоем полутумане, и мне стоило определенных усилий улыбаться в ответ на их взволнованные вопросы. Вскоре среди черного камуфляжа замелькали голубые спецовки медиков. Послышался запах лекарств, перед моим носом замелькали ловкие заботливые руки, я почувствовала, как предплечье спеленали манжетой тонометра. Следить за всей этой суетой уже не было сил, я закрыла глаза. Но полностью предоставлять своё бренное тело для медицинских опытов было ещё рано, кое-что меня ещё сильно беспокоило. – Юрка! – позвала я. – Тихо! – оборвал меня строгий женский голос. – Лежите! – Юрка! – Нет, ну вы поглядите! – с досадой буркнула медичка и, повысив голос, спросила: – Кто тут Юрка? Больная волнуется! Возле кровати затопали. – Вы что, все Юрки? – в голосе женщины послышалось возмущение. – Один кто-нибудь! Я приоткрыла глаз. Юрка стоял рядом, остальных врач отгоняла к двери. – Тайка где? – На мой вопрос сосед излишне сурово насупился, и я сообразила, что Мегрэнь в порядке, хотя и вряд ли сможет спокойно сидеть ближайшую неделю. – А Находка? Вы успели? Лапкин безмятежно отмахнулся ладонью: – Успели, успели! Живая, здоровая… – А… ребята?.. В его лице на мгновенье мелькнула какая-то детская растерянность, но он тут же торопливо погладил меня по руке: – Всё в порядке, ты только не волнуйся! Они вернулись. Ничего, они молодцы, держатся. – Он запнулся, словно соображая, говорить ли мне. – Они сейчас здесь, в отряде. Работают. Сами попросились… Я благодарно улыбнулась и кивнула. Юрка отошёл. Девчонки в порядке. Братья здесь, сами попросились… Узнаю наших венгров! И не завидую сейчас этому гадюшнику… Меня переложили на носилки. Отогнав санитаров, Юрка с Кусякиным живо потащили их вниз. На площадке возле крыльца было многолюдно и шумно. Мерцали голубыми огнями полицейские и медицинские машины с распахнутыми дверями. Меня загрузили внутрь «скорой». Неожиданно рядом с мной оказался Александр Ли. – Вы молодец, Аня! – похвалил он, правда, я так и не поняла за что. – Вы всё правильно сделали. Главное, что вы живы. С этим трудно было спорить. – Саша, а как вы-то здесь оказались? – сознаюсь, этот вопрос изрядно меня занимал. Александр деликатно потупился и сунул руку во внутренний карман: – Видите ли, Аня… Дело в том, что я сотрудник Интерпола, – и он продемонстрировал мне удостоверение. – Наш отдел занимается расследованием дел о художественных ценностях… Всё ясно… Вот он, красивый высокий японец, не сводивший с Находки глаз во время приёма. Ловко же он мне на лестнице подставился! Стараясь говорить тихо, чтобы не гудела голова, я спросила: – «Путь Бога» искали? Принадлежащий Воронцовой? Он кивнул: – Да. Однако принадлежность этого колье – штука довольно запутанная. За этими камнями много лет такой криминальный шлейф тянется, что восстановление истины процесс сложный и долгий… – он улыбнулся. – Вот над этим мы и работаем. Господи, кому ты об этом говоришь? Я вздохнула: – Вы знаете, что оно фальшивое? Ли снова кивнул: – Таисия передала колье следователю и всё объяснила. – Тут он оглянулся, видимо заметил, что к «скорой» возвращается врач и заторопился: – Аня, мне надо кое-что уточнить… Тот пистолет под плиткой на участке Алисы подложили в её машину после убийства Самарина? У меня челюсть отъехала. Но похоже подробных ответов Ли и не ждал. – А пистолет в «Мерседесе» в лесу? Таисия сказала, что это оружие брата Воронцовой… В дверях показалась врач «скорой». – Так! Кавалеров попрошу на выход! Пациентке необходим покой! Ли послушно приподнялся. Я не знала, что и подумать. – Так вы… их нашли? Они у вас? Пятясь к выходу, Александр ободряюще улыбнулся и озорно подмигнул: – Не волнуйтесь, Аня, всё будет в порядке! Выздоравливайте! Так, вот и наш птеродактиль садовый нашёлся! Следующие несколько дней мне пришлось провести в больнице. Первые сутки просто проспала, вероятно, под воздействием психотропных средств. Когда я открыла глаза, то первым, что увидела, был белоснежный больничный потолок, а вторым – капитан Мельников, пристроившийся на стуле возле моей койки. – Здравствуйте, Анна Алексеевна! Как вы себя чувствуете? – Здравствуйте, Константин Михайлович! С вопросом о самочувствии возиться не хотелось. Умирать я не умирала, а всю нужную ему информацию, думаю, он уже получил у заведующей отделением. Помимо сотрясения обнаружилось, что у меня сломано нижнее левое ребро, а перечень синяков и ссадин занимал полстраницы. Осматривавшая меня по прибытии в больницу врач долго хмурилась, допытываясь, откуда же на моей шее такая странная синюшная полоса. Я отводила глаза и врала. После чего она, опасаясь, вероятно, развития посттравматического стрессового расстройства, запретила мне даже выходить из палаты. Близнецы хоронили своих родителей, а я лежала, тупо глядя в белую крашеную стену… Как я могла себя чувствовать? Впрочем, капитан сильно и не любопытствовал. Более всего его интересовали подробности моего насильственного удержания в доме Коломатникова. Я как всегда рассказала всю правду… насколько это возможно. Мельников слушал внимательно, иногда кивал, оставаясь, по крайней мере, внешне, весьма бесстрастным. При упоминании о псарне он снова кивнул: – Да, да… там действительно нашли человеческие останки… Собак пришлось перестрелять… Впрочем, в этом доме слишком много интересного. – А вы нашли Эмму? Мельников несколько секунд смотрел на меня, потом как-то безнадежно качнул головой: – Да, нашли. Там, на псарне… Она в реанимации. В коме. Я судорожно сглотнула. – Что ж, Анна Алексеевна, спасибо за помощь, не буду дольше вас беспокоить! – Капитан поднялся. – Выздоравливайте! – Подождите, Константин Михайлович! – цепляя рукой воздух, дёрнулась я следом. – А что Коломатников? Он задумался над ответом. Я подозревала, что врач запретила ему говорить лишнего. – К сожалению, он смог скрыться. Но не волнуйтесь, это ненадолго. Кстати насчет обвинения своей подруги Алисы можете больше не переживать: в этом мы разобрались, есть свидетель, в доме Коломатникова достаточное количество улик, да и найдено само орудие с убийства Самарина. Я едва не открыла рот от удивления: – Орудие? В смысле… пистолет? Он кивнул. В дверях оглянулся. – Не всегда так везёт, Анна Алексеевна. Я ведь предупреждал вас: убийство не детские игрушки! И вышел. Я сильно ошибалась, думая, что самые невероятные события в моей жизни уже произошли! Это было не так! По выходу из больницы меня ожидали вещи куда более удивительные: Мегрэнь с Лисой на пару прибрали мою квартиру, зашили куртку, оплатили коммуналку и накупили целый холодильник продуктов! А ещё Алиска украсила стену гостиной двумя новыми картинами, которые написала, находясь в ссылке. На одной присутствовала широко известная коза на фоне сельской природы, на другой – портрет близнецовской бабушки в кокетливом ситцевом платочке и топором в руке. Уединенная сельская жизнь и козье молоко явно пошли Находке на пользу, что отразилась на её порозовевших округлившихся щёчках, и вылилось в целую серию потрясающих новых работ. Нам было, что порассказать друг другу. В первый же вечер после взаимной многочасовой трескотни у меня снова запульсировало в голове и я начала тосковать по больнице. По счастью большую часть Тайка уже успела поведать Находке без меня, так что обошлось без госпитализации. Однако кое-что было интересно и мне самой. – А как узнали, где я нахожусь? Я лежала в комнате на диване под пледом, заботливо подоткнутом со всех сторон. Иногда ради интереса я слабым шевелением конечностей давала подругам понять, что мне хочется чаю или чего-нибудь ещё, и они со всех копыт неслись выполнять просьбу, приводя меня в полнейшее умиление. Это зрелище стоило полученных тумаков.