– Нет, если вы не скажете мне ничего конкретного. На линии воцарилась пауза. Затем сотрудник компании сказал: – Какая дата рождения у вашего брата? – Пятнадцатое апреля тысяча девятьсот пятидесятого года. Через мгновение мужчина сказал: – Я не могу сказать вам, такая ли у клиента дата рождения, сэр. Однако предположил бы, что, возможно, вы могли бы найти своего брата в Джексонвиле. Полагаю, все может быть. Джек молчал. Мужчина только что сказал Джеку, что дата рождения в сведениях об этом телефонном номере совпадает с датой рождения его брата. – Большое вам спасибо, – сказал Джек. – Извините, что не смог помочь больше, – сказал мужчина. – Удачи с поисками брата. Положив трубку, Джек задумался, сколько у него времени до тех пор, пока Рик покинет Джексонвиль. Если он слишком затянет с поисками, Рик может уехать из региона насовсем. Раз его ничего не держит на месте, он может поехать в любую точку страны. Тогда его осенило. Если брат оставил в телефонной компании адрес для пересылки, то, вероятно, он оставил его и на почте. Джек начал печатать короткое письмо брату. «Дорогой брат Рик, Если ты получил это письмо, пожалуйста, сообщи, где ты. Я думаю о тебе каждый день с тех пор, как ты уехал из дома, и отчаянно хочу встретиться. Мне нет дела до того, что ты сделал. Только бы увидеть тебя снова. Мне даже все равно, что ты так и не вернулся домой. Честно говоря, я понимаю, почему. Наши родители погибли, когда я учился в старшей школе, так что их тоже больше нет в моей жизни. Свяжись со мной, Рик. Пожалуйста. Я люблю тебя. Твой брат Джек» Напечатав внизу домашний и рабочий телефоны, Джек подписал конверт, наклеил марку и вышел из офиса. Дойдя до угла, он бросил письмо в почтовый ящик. На обратном пути в офис он молился, чтобы письмо нашло Рика и привело к их воссоединению. Из офиса он позвонил домой Уолфордам. Он решил, что после их встречи Тиффани не вернулась в школу. Он обдумывал, как вести дело и хотел поговорить с ней сегодня, потому что завтра она будет в школе. Трубку взяла Тиффани. – Алло. – Тиффани, это Джек Тернер, твой адвокат. – Здравствуйте. – В ее голосе слышалось «ну что еще?» – Мне надо поговорить с Китом. Однако после этого твоя мама почти наверняка узнает, что ты мне рассказала. – Слушайте, вы не можете просто посмотреть, что можно сделать, чтобы смягчить обвинения? Все равно мне нет восемнадцати. Все, что я сделаю как несовершеннолетняя, не повлияет на мою дальнейшую жизнь. Эти записи засекречены, верно? Джека накрыло пониманием жестокой правды об этом деле: Кит отправил ее продавать кокаин, потому что данные о ее нарушениях будут засекречены, когда ей исполнится восемнадцать, а это в следующем месяце. Он убедил Тиффани – а возможно, и ее мать – что даже если ее арестуют, то никаких серьезных последствий не будет, кроме разве что условного срока или чего-то такого же нестрашного. Очень может быть, что именно Кит давал Даниэль деньги, чтобы оплатить гонорар адвоката. – Нет, если прокурор решит судить тебя как взрослую, – сказал Джек. Его работа состояла в том, чтобы говорить правду о ее положении, даже если этого могло и не случиться. – Что?! – Тиффани, тебе семнадцать. Несмотря на то, что по закону ты несовершеннолетняя, ты полностью осознавала незаконность и последствия того, что делала. Вполне возможно, что прокурор попросит судить тебя как взрослую, особенно если будет думать, что все это устроено с целью избежать серьезного наказания за преступление из-за твоего возраста. Молчание на другом конце провода превратилось в тихие всхлипы. – Какова вероятность, что он так сделает? – Довольно велика, учитывая, что у тебя в машине было две унции, а это слишком много для личного употребления. – Может, у меня намечалась вечеринка? – Тиффани, ты знаешь, сколько стоит такое количество кокаина на улице. По самым сниженным расценкам в сотню долларов за грамм это две восемьсот только за одну унцию. Минус два грамма, что ты взяла, это значит, что у тебя было около пятидесяти четырех грамм кокаина, то есть больше, чем пять тысяч долларов. Сомневаюсь, что кто-нибудь поверит, что ты можешь позволить себе пригласить толпу друзей, чтобы вынюхать кокаина на пять тысяч. Он замолчал, чтобы до нее дошло. После короткого молчания, прерывающегося ее плачем, он сказал: – Штат борется с дилерами и их поставщиками. Они без колебаний обвинят тебя как взрослую в надежде, что ты пойдешь на сделку и сдашь своего поставщика. Это ведет к вопросу, готова ли ты сказать про Кита и посмотреть, получится ли у меня заключить сделку, показав штату эту морковку. – Я не знаю. – Тиффани, стоит тебе рассказать, что мамин парень практически заставил тебя продавать кокс. Весьма вероятно, что окружной прокурор предложит тебе выгодную сделку. Единственная наша проблема в том, что тебе разрешили взять два грамма для личного употребления. – А мама? Она меня убьет, если я скажу, что Кит меня заставил. – Может, она и рассердится, но остынет. Ты уже почти взрослая, так что должна заботиться о себе. Ему хотелось сказать, что если ее мать отречется от нее, это может оказаться лучшим в ее жизни, но не стал. Она не готова была это услышать, и подобное утверждение с его стороны основывалось на очень скудной информации. Он понял, что может проводить несправедливые параллели с собственной матерью, хотя и подозревал, что прав. – Могу я подумать? – спросила она. – Да, но не слишком долго. Я не смогу делать свою работу, если буду связан по рукам и ногам ограничениями из-за знаний твоей матери о нашей защитной стратегии. Наверное, мне следовало понять это, когда мы говорили. – Хорошо. Я позвоню вам завтра, ладно? – Ладно. Я буду в офисе по крайней мере всю вторую половину дня. Позвони как можно скорее, когда вернешься домой из школы. Она пообещала позвонить, и они положили трубки. Делать было нечего, так что Джек снова повел Бринкли в парк для собак. Там он размышлял о Рике и отправленном письме. Он все еще думал об этом, когда приехал домой вечером. Вскоре после этого позвонила Дженни. – Привет! – сказала она, когда он поднял трубку. – Привет. Что случилось? – Боюсь, сегодня не смогу прийти. Ко мне приезжает кузина и просит, чтобы я показала ей город. Знаю, что ты не хотел бы быть третьим лишним. – Кузина? – Да. Она младше меня и учится в колледже. У них весенние каникулы, и она не захотела ехать туда, где будут дикие толпы, как в Дейтоне или Майами-Бич. Она не любительница вечеринок. – Похоже, умная девушка. – Да. Учится на химика. Я же взорву квартиру, если попытаюсь смешивать реагенты. Джек хохотнул. – Я хотя бы смогу с ней познакомиться? – Конечно. Мы можем заехать в субботу. – Как долго она пробудет здесь? – Только на выходных. Потом поедет домой навестить родителей. – Хорошо. Я буду скучать. – Я тоже буду скучать. Они положили трубки, и Джек начал готовить ужин на одного. Это было привычное занятие. Сегодня будет филе тилапии с диким рисом и спаржей на пару. Он почти не спал ночью, остро ощущая пустоту постели. Наконец Джек сходил за Бринкли и позволил ему спать с собой. По крайней мере так он чувствовал себя менее одиноким. Это тоже было чем-то новым. Большую часть жизни Джек жил один, поэтому бессонница оттого, что вторая половина кровати пустует, тревожила.