– Учитывая ваше прошлое, я знала, что ты обеспечишь ему наилучшую защиту, чтобы опровергнуть любые домыслы об обратном. – Кто-то считает, что я могу работать спустя рукава? – Нет, но мы не хотим, чтобы пошли такие слухи. Любой профессионал сможет посмотреть, что ты для него делаешь, и понять, что ты не держишь зла на, возможно, худшего человека, которого знал мальчиком. Джек вздохнул, покачав головой. – Ты же не станешь просить заменить тебя? Потому что ответ – нет. Моя работа – назначить публичного защитника, в котором я уверена и знаю, что он будет представлять обвиняемого добросовестно и с преданностью делу. Если спросят, я могу назвать убедительные причины, почему выбрала именно тебя, а не кого-то другого. – Мне казалось, что ты выберешь кого-нибудь другого, чтобы избежать пристального внимания. – Иногда пристальное внимание – это хорошо. Оно заставляет нас выкладываться на полную и доказывает нашу верность клиенту независимо от прошлого. – Он думает, что мы оба ему мстим. – Он думает много глупостей. Подозреваю, однажды он может сказать, что ты плохо его защищал. Ну и пусть. Я уверена, что твое отстаивание его интересов выдержит самое пристальное внимание. – Ну, это дело не назовешь громким. Я думаю, он виновен. – Это-то и интересно. Ты все равно будешь его защищать. – Он клянется, что не совершал этого. – Так говорят и виновные, и невиновные. – Странность в том, что он, кажется, в это верит. – Может, он был пьян во время ограбления и не помнит. – Разве тебе не положено быть непредвзятой? – Да, но правда в том, что, когда дело очевидное, даже судьи не дураки. В любом случае я обязана принимать решение без предубеждений, и я так и сделаю. Знаешь, для меня это тоже не легкое дело. Он был свидетелем шефа полиции в деле Хэнка, и возможно, что пристальное внимание обратится и на меня. Но я справлюсь. И ты тоже. – Он признался, что лжесвидетельствовал против Хэнка. Самое удивительное – он сделал это так, будто признался, что утром выпил две чашки кофе вместо одной. – Ну, мы давно это знаем. – Да, но он сказал, что его кто-то подговорил. Не признался, кто, потому что тот человек все еще живет здесь. Он думал, мы можем попытаться как-то отомстить ему. – Кто-то его подговорил? – спросила Триша. – Да. Я подозреваю, кто это может быть. – Кто? – Офицер Хикс. Сейчас он шеф полиции, хотя я и понятия не имею, как такое могло произойти. – Политика, Джек. Рабочая этика. Его брат тоже работает в полиции. Уверена, ты помнишь Карла. Джек встал. – Как я могу забыть? – Он покачал головой. – Политика. Напоминает мне, почему я так счастлив работать в одиночку. Триша хохотнула и тоже встала, чтобы обнять его на прощание. – И ты приходил пригласить нас с Чаком к себе на ужин в воскресенье вечером. Мы же не хотим, чтобы люди думали, будто мы обсуждаем дело. Даже если мы не сказали ничего критичного. Но, как я говорила, люди предполагают худшее. – Придете на ужин в воскресенье? – Спасибо за приглашение, Джек. Мы с удовольствием. Скажем, около шести? Тогда успеем немного поболтать перед едой. Джеку в голову пришла идея. – Ничего, если я тоже буду не один? – Кроме Бринкли? Конечно! Мы чего-то не знаем? – Возможно, – улыбнулся он. – Полагаю, зависит от того, как пройдет сегодняшний обед. Выйдя из кабинета, Джек прошел через зал суда, на обратном пути поблагодарив секретаршу. Возвращаясь в Службу публичных защитников, он думал, о чем они с Дженни будут говорить за обедом. Ему не хотелось обсуждать текущее дело, да и вообще какие-либо дела. Он вдруг представил, как не находит слов и обед с каждой секундой становится все более неловким, и взмолился, чтобы разговор не зависал. Когда он остановился у стола Дженни, она встретила его все с той же счастливой улыбкой. Джек напомнил себе, что это она его пригласила, так что интерес, определенно, взаимный. – Я слышала, что вы с судьей Шелтон хорошие друзья, – сказала Дженни вместо приветствия, беря пальто и сумочку. – Где ты это слышала? – Сарафанное радио. – Какое сарафанное радио? – Самое надежное. Местное судебное. – Надежное? Сомневаюсь. – Иногда в самую точку, – ответила она, когда они вышли и повернули направо, в сторону «Перрис». – Может, ты права. Да, мы давно знакомы. – Ты попал в беду и твоим родителям пришлось нанять адвоката? – Нет, ничего подобного. Они с мужем представляли моего друга. Пожилого человека, который практически вырастил меня. – Что случилось с твоими родителями? Джек не был уверен, что хочет углубляться в это за обедом. Разговоры на такие личные темы на первом свидании снижают вероятность второго. – В основном безразличие. Он постарался, чтобы в голосе прозвучало желание избежать этой темы, и обрадовался, когда это сработало. А может, Дженни тоже не хотелось говорить за обедом о безразличии его родителей. Когда они сделали заказ, она спросила: – О чем ты разговаривал с судьей Шелтон? Джек не хотел врать, но также не хотел раскрывать причину встречи. – Ничего особенного, – ответил он. – Как ты и сказала, мы дружим с тех пор, когда мне было тринадцать. – Хорошо. Намек понят. Все вы адвокаты такие, из вас ничего не вытянешь. – Ну, знаешь, это вроде как часть работы. Адвокатская тайна очень важна. В некоторых случаях ее нарушение может привести к лишению права адвокатской практики. Джек замолчал и вспомнил, что упомянул о возможной спутнице на ужине в воскресенье. – В числе прочего я пригласил Шелтонов на ужин в это воскресенье. Не хочешь к нам присоединиться? Улыбка Дженни стала шире. – Второе свидание? А ты быстрый, Джек Тернер. – Ну, это просто ужин с друзьями. Она хихикнула. – Не надо смущаться. Я с удовольствием приду. Мне просто надо знать, где ты живешь и во сколько быть. – Келли-авеню, дом четыреста двадцать восемь. В шесть подойдет. Сделав глоток чая со льдом, она сказала: – Не удивляйся, если я приду немного раньше. – А что насчет тебя? – сменил тему Джек. – Где росла ты? – Почти везде. Папа служил в военно-морском флоте. Когда я была подростком, мы жили в Пенсаколе, и мне там нравилось. Очень красивая местность. Когда я выросла, решила остаться в этих краях. Я выбрала Дентон за его дух маленького городка. – Где сейчас твой папа?