– Уволю тебя. Сразу же. – Это жестко, мужик. Без предупреждений? – Без. Ты понимаешь последствия, так что, если выберешь развязаться, значит выберешь увольнение. В сущности, если ты сделаешь то, что тебя предупредили не делать и я узнаю – а я узнаю, – тогда, по сути, ты увольняешься. Сам себя уволишь. – Как насчет эмоциональной поддержки? – Ходи на встречи анонимных алкоголиков. – Даже лучшие из них срываются. – Да. Так что тебе придется быть лучше, чем они. Слушай, когда ты в последний раз выпивал? – В тот вечер, когда ты приехал и забрал всю выпивку. – Блин. Ты уже на полпути. Это было когда? Две недели назад? Больше? Я уже забыл. Если ты так долго не пьешь, остается только держаться дальше. – Ну, я типа надеялся отпраздновать свободу сегодня. – Придумай другой способ. Эй, ты можешь отпраздновать свободу, работу и трезвость одним большим событием. – Мужик, каждое «событие» в моей жизни сопровождалось алкоголем или наркотиками. – Ну, все бывает в первый раз. Вот что я тебе скажу – приходи сегодня вечером ко мне домой, и мы отпразднуем. Я приглашу гостей, и ты сможешь завести новых друзей. – Сегодня вечером? – Да. – Хорошо. Во сколько? – Приходи в семь. Джек высадил Тома возле его трейлера и сказал на прощание: – Не испорти все, Том. Такой шанс бывает раз в жизни. – Не испорчу. На самом деле, я собираюсь позвонить Сэди и рассказать. Может, смогу уговорить ее приехать сегодня на вечеринку. Ты не против? – Конечно. И она может взять с собой вашу дочь. Я бы хотел с ней познакомиться. Заверь Сэди, что там не будет никакого алкоголя, наркотиков или чего-то еще не подходящего для семилетки. – Спасибо, мужик. Я твой должник. – Просто оставайся трезвым, Том, и не подведи меня. – Заметано. Уезжая, Джек понимал, что был суров с Томом. Однако с ним надо строго, но справедливо. Он сомневался, что Том сможет не сорваться, и, по правде говоря, в этом случае работа все равно осталась бы при нем, но Джеку надо было быть уверенным, что Том понимал серьезность усилий оставаться трезвым и законопослушным. Он постарается быть рядом, чтобы поймать, если тот вдруг сорвется. Было странно думать, что он стал Тому наставником, когда месяц назад он и слова бы ему не сказал, но такой уж странной может быть жизнь. Джек вернулся в офис и сделал несколько телефонных звонков, и первый – Чаку Шелтону. Чак сказал, что спросит у Триши, сможет ли она приехать, но добавил, что сам будет в любом случае. Когда Джек позвонил Дженни и рассказал ей, она не слишком поверила, что Том изменится, но поддержала идею с вечеринкой. – Мы обязаны попытаться, – сказал Джек. – Я знаю. И люблю тебя, потому что ты чувствуешь необходимость сделать все возможное для человека, который в детстве был твоим злейшим врагом. – Ну, давай сначала посмотрим, получится ли. Я могу сражаться с ветряными мельницами. – По крайней мере эта мельница стоит того, – сказала Дженни. – Увидимся вечером. – Хорошо. Пока. Положив трубку, он позвонил в местный офис УБН и спросил у ответившей секретарши, может ли поговорить с Клайдом Харвудом. – Агент Харвуд, – сказал Джек, когда Харвуд взял трубку. – Это Джек Тернер. – Здравствуйте, мистер Тернер. Что я могу для вас сделать? – Мне интересно, получилось ли у вас приставить хвост к Киту Бреслину? – Я не имею права обсуждать это, особенно по телефону. – Хорошо, как насчет такого? У меня есть человек, который может проводить шестнадцать часов в день, следя за Бреслином. И я устрою это без расходов со стороны УБН. – Где мы можем встретиться? Джек дал Харвуду адрес своего офиса. – Буду через час, – сказал агент Харвуд и повесил трубку. Пока ждал, Джек позвонил в местную риэлтерскую компанию. Он проезжал мимо дома Бреслина после того, как отвез Тома после суда, и заметил через дорогу наискосок к западу от того места, где жил Бреслин, дом, который сдавался на сезон отпусков. Задом он выходил на залив. Сезон еще не начался, и Джек хотел снять дом на неделю или две, чтобы дать Тому базу для слежки за Бреслином. Закончив приготовления, Джек сварил себе кофе, погладил Бринкли и стал ждать Харвуда. 31 15 июля 1989 г. Рик стоял перед домом в Джексонвиле, который только недавно снял, и размышлял о своем прошлом и о том, как его жизнь пришла к этому моменту. После освобождения из тюрьмы он прибыл в социальное общежитие в Джексонвиле, где должен был жить первые три месяца после условно-досрочного освобождения. Там он сумел найти работу строителем. Рик откладывал деньги, оставался в завязке и теперь будет жить в этом маленьком доме, продолжая отмечаться у инспектора по УДО. Когда его отпустили из социального общежития, он потратил накопления на оплату первого месяца аренды и страховой депозит за этот дом с двумя спальнями в старой части города. По крайней мере так риэлтор описывал этот район. Рик описал бы его как захудалый. Здесь жили бедные жители города, и это было видно. Оглядывая квартал, он заметил Жасмин, жену Кувалды: она проверяла почтовый ящик на тротуаре. Кувалда дал Рику ее адрес и номер телефона, и когда Рик приехал в город, то позвонил ей. Она пригласила его на ужин, где Рик также познакомился с ее братом, который жил тут же, и ее двумя детьми. Они с Жасмин стали друзьями, но не более. Рик не смог бы так поступить с Кувалдой, которому был обязан своим выживанием в Рейфорде, да и Жасмин не стала бы так поступать с мужем. Он помахал ей рукой, и она вернула приветствие, прежде чем уйти в дом с почтой. Уже в дверях она крикнула ему: – Почему бы тебе не зайти на кофе? Роско хочет с тобой поговорить. – Я загляну попозже, – ответил Рик. Он стоял и думал, получится ли уговорить арендодателя снизить плату в обмен на ремонт дома, которому требовались покраска и починка водостоков. Конечно, проблем было больше, но Рик не был готов на серьезный ремонт: это будет очень дорого и займет больше времени, чем он хотел провести здесь. Рик гордился прогрессом в отношении своей проблемы, а именно зависимости от опиоидов. Еще до тюрьмы он перешел на викодин, потому что тот было дешевле и его было легче найти. Однако сейчас он был в завязке и собирался таким и оставаться. Каждый раз, думая об этом, Рик боялся, потому что с каждым данным себе обещанием почти моментально внутри поднимался страх ответственности. Наркотическая зависимость была на расстоянии таблетки. – Один раз за день, – напомнил он себе, заходя внутрь и звоня риэлтору, чтобы узнать, получится ли обменять ремонт на арендную плату. Риэлтор сказал ему, что свяжется с владельцами дома и даст знать. Положив трубку, Рик почувствовал ежедневную тягу и решил, что было бы хорошо пойти навестить Жасмин и ее брата Роско, не говоря уже о двух ее детях, восьми и шести лет. Налив себе чашку кофе из кофейника, Рик сел и посмотрел на Жасмин и Роско. – Итак, зачем ты хотел меня видеть? – спросил он Роско. Роско собирался узнать, не согласится ли Рик пойти с ним на встречу с человеком по поводу машины. – Мне не помешают дополнительные глаза, – сказал он, и его золотой зуб блеснул в солнечном свете, льющемся в раздвижную дверь рядом со столом, за которым они сидели. – Кроме того, должен же кто-то пригнать мою старую машину обратно, если я возьму эту. – Мужик, я не знал, что у тебя есть бабки на машину! – пошутил Рик. – Накопил! – рассмеялся Роско. – Моим нынешним колесам требуется серьезный ремонт. Лучше уж потратить деньги на новые. Рик присоединился к Роско и согласился, что машина, на которой тот ездил, была на последнем издыхании. Однако, посмотрев на машину, которую он подумывал купить, оба согласились, что покупка станет лишь рокировкой, а не улучшением. Пока машина Роско тащилась домой, он заговорил: – Итак, ты в завязке? – Да. Роско усмехнулся: