— До сих пор?! У тебя что нет собственного дома? — возмутилась снова мамочка. — А может эта твоя Рита решила сменить пол и тебя втягивает в свои развратные замыслы? — Мама, что ты несешь! — я расхохоталась. — Ритка — лесбиянка. Ну ты как скажешь! — А что, в наше время, да после двух неудачных браков, я уже ничему не удивлюсь. Она не может удержать мужчину возле себя, вот они ее и бросают. Значит, с ней что-то не так. Дальше спорить было бесполезно. Я лишь покачала головой, держа трубку подальше от уха, чтобы мамины излияния не слишком били по барабанным перепонкам. Вот оно последствие Даниного визита! Ну спасибо тебе, братец! Я скрежетала зубами, но делала это напрасно. Мне стало совершенно очевидно, что отвертеться от дурацкого свидания с мальчиком Андрюшей у меня не было абсолютно никаких шансов. — Кира, ты что меня не слышишь? — Конечно, слышу. Ты так кричишь. — Ну хватит. Пойдешь на свидание с Андрюшей. И оденься поприличнее, чтобы мне за тебя не было стыдно. — Да мама. — И прическу сделай. — Да мама. — Все, дорогая, целуя тебя. Будь умницей. — Пока, мам. Я отключилась и уронила голову на сложенные на столе руки. Очень хотелось броситься с ближайшей крыши. Но я обещала быть умницей. КИРИЛЛ Купив бутылку красного вина и букет цветов, я приехал к Насте. После примирения она обычно бывала очень милой, но кто ее знает. Особого восторга от того, что мы все вроде бы прояснили я не заметил. Меня не покидало ощущение, что Макеева мне не доверят. Неприятное это чувство. Я взглянул на часы. Было уже около одиннадцати, но в ее окнах горит свет. Значит, ждала меня. Это радовало. Едва я успел нажать на звонок, как дверь распахнулась. На пороге стояла Макеева в шортах, майке и накинутой на плечи длинной кофте. — Привет. — я протянул ей цветы. — Спасибо. Проходи. — она взяла букет и пустила в прихожую. Она увернулась, когда я пытался ее поцеловать. — Понятно. — я стал разуваться. — Ты так поздно… — Отчет писал для Махова. И со знакомым встречался, насчет мумии этой разговаривал. Он мне много интересного порассказал, кстати. А у вас что? Нашли свидетелей? — Глухо. Никто ничего… Я прошел в кухню, Настя как раз ставила цветы в вазу. Горел яркий свет, я на миг зажмурился. На плите стояла сковорода с жареной картошкой. Настя включила конфорку. — Ужинать будешь? — Давай сначала поговорим. — я поставил на стол бутылку вина. Макеева достала два бокала из шкафчика и штопор. Села на соседний стул, смотрела, как я открываю вино. Разлив его по бокалам, я протянул один ей. Она взяла, сделала глоток и стала вертеть бокал в руках. — Последнее время мы мало времени проводим вместе. — Ты заметил? Странно. — отозвалась Макеева, подняв на меня глаза. — Насть, ну перестань злиться. — Я перестану, когда ты перестанешь глупостями заниматься и на чужих диванах ночи проводить. Я вздохнул. — Ну ты опять? Я же тебе объяснил. И у меня ничего нет с этой Брусникиной. Она потерпевшая, я следователь-все. Ну переставай ревновать, тем более, что ни одного повода я тебе не давал. Настя молчала. Потом поднялась и встала у окна со сложенными на груди руками. — Ладно, Кирилл, я тоже не хочу ссорится. Просто прошу, на будущее, рассказывай лучше мне все сразу, чтобы вот таких ситуаций не возникало. Я поднял руку. — Торжественно клянусь. — я подошел к ней и поцеловал. Настя обняла меня, и мы стояли так какое-то время. Я даже подумал, что все совсем как раньше. — Кормить будешь? Настя усмехнулась и стала разогревать ужин. Мир был восстановлен, с чем я себя мысленно и поздравил. Спустя какое-то время мы мирно жевали и допивали вино, когда Настя предложила: — Давно с тобой нигде не были. — С нашей работой я вообще удивляюсь, что у нас есть время на личную жизнь. — со смехом заметил я. Настя кивнула в знак согласия. — Тут недавно бар один открылся, в центре, неплохое местечко говорят. — Дискотека? Ты знаешь, я их терпеть не могу. — Не дискотека, а бар. С хорошей живой музыкой, с нормальным контингентом. Может сходим, а? — Ну ты правда этого хочешь? — я смотрел на Макееву с улыбкой. — Правда. — Хорошо. Давай как-нибудь сходим. Настя порывисто меня обняла, усевшись на колени. — Чего тянуть, прямо завтра и пойдем. — решительно заявила она. — Может в другой день? — попробовал я отвертеться. — Завтра работы будет куча, Махов может припахать… — Соболев, ты мне обещал. Я вздохнул, поняв, что спорить нет смысла. — Ну хорошо. Завтра значит завтра. — Спасибо. — Настя меня поцеловала и, улыбаясь, потянула за руку, в другую комнату. Посмеиваясь, я последовал за ней. КИРА Балкон у Ритки в квартире был очень классный. Большое окно выходило на проспект, открывая вид ночного непривычно тихого города. Кресло-качалка из ротанга стояла рядом с небольшим столиком-здесь-то я устроилась с ноутбуком и одеялом, с чашкой чая в руках. Мне совсем не спалось. И я забрела на балкон, даже не подозревая, что здесь так здорово. А потом уже притащила плед, компьютер, чай, как раз и кот проснулся, пошел за мной, устроился рядом. И осталась только тишина. Я в который раз взглянула на пейзаж за стеклом. Сегодня снова пошел снег, хлопья падали на асфальт, погружая мир в белоснежную негу. Вид из окна был потрясающий. Я сидела с чашкой, дула на горячий напиток и пар бил мне в лицо. На часах 3:09. Но я совсем не чувствовала желания опустить голову на подушку. Мне казалось, что я предпочла бы общение с каким-нибудь хорошим человеком, с которым можно было бы не думать о плохом и просто смеяться, говоря «А помнишь…?» Конечно, я уже успела полазить в интернете, снова и снова читая историю Хаемуаса и в который раз безуспешно пытаясь понять, кто мог так нагло украсть его останки. Ответа не было, я напрасно напрягала уставшие мозги. Мысли мои плавно перетекали от истории сына фараона к своей собственной жизни. И были они какими-то совсем невеселыми. Жизнь моя казалась мне ужасно однообразной. Я даже умудрилась подумать, что когда встречалась с Антоном, то все было у меня почти прекрасно. Конечно, это был всего лишь самообман сознания, которое уже адаптировалось к тому, что поток эндорфинов прекратился, но воспоминания об этом были еще достаточно живы, чтобы считать тот период времени удачным. Сейчас я бы сказала, что состояние влюбленности было у меня очень сильным. Но я была убеждена, что это «та, самая большая любовь», о которой слагают легенды и которой посвящают стихи и песни. Какая глупость, однако. Теперь, по прошествии времени, я поняла, что у нас с Антоном не было никакой любви. Ну вот совсем. Я сама себе все придумала, сама же в это и поверила. Будучи девушкой впечатлительной, мне не сложно было это сделать. Когда первые порывы влюбленности прошли, когда начал выветриваться этот любовный дурман, мы оба заскучали. Только я активно пыталась найти еще какие-то точки соприкосновения между нами. Он же был честнее меня. Никогда не думала, что буду благодарна человеку за то, что в свое время он сказал тебе, что не любит. Тогда мне казалось, что жизнь просто закончилась. А когда он говорил, что когда-нибудь я буду счастлива с другим и скажу ему спасибо, мне хотелось рыдать. С тех пор, наверное, так и получается, что у меня любовь всегда эквивалент боли. Иначе и быть не может. И я так сильно боюсь этой самой боли, что бегу от каких-либо отношений сломя голову. Если честно, я вообще слабо себе представляла, что способна еще хоть кого-то полюбить. Или даже просто вступить в отношения. Я не видела в этом никакой необходимости. Я настолько привыкла быть одна, что уже даже не знала, смогу ли когда-то жить по-другому. Я более чем комфортно чувствовала себя наедине с самой собой. Да и чужое счастье казалось мне вполне естественным, и я всегда готова была его разделить. Только раз оно меня сильно задело. Когда я узнала, что Антон женится и что у него будет ребенок. Сперва я думала, что я ревную, потому что еще не все чувства прошли. Глупость. Просто мне было обидно, что у него жизнь продолжается, что он счастлив, а у меня все словно бы на нем и закончилось. То есть, я, конечно, жива, но ведь до сих пор ни с кем не встречаюсь. Тут я подумала о том, что Рита бы на мои мысли покрутила пальцем у виска и дала бы мне пару советов, которые точно не пришлись бы по душе моему изолированному разуму. Кажется, я превратилась в социопата. Думаю, дело просто в том, что ночь, а мне не спится, и я сижу одна, пялясь в окно. К тому же Новый год на носу. Семейный праздник. Все дома с родными и близкими. А мне совсем не хочется тащится в новогоднюю ночь к родителям. Я мечтала отправится в жаркие дали, лежать на песочке и смотреть на море. На закаты, на рассветы, снова на закаты…Просто, наверное, в моем возрасте уже положено было иметь свою собственную семью, вот мне и не по себе. Биология берет свое. Я усмехнулась. Да при чем тут биология. Просто ужасное чувство тоски и одиночества сегодня решило найти выход. И нашло-у меня бессонница и в голове куча дурацких мыслей. Я тряхнула взлохмаченной головой и вернулась к светящемуся монитору. Фотография статуи Хаемуаса смотрела на меня с экрана. — Кому-то ты так понадобился, что они даже пошли на убийство. — мой голос странно звучал в ночной тишине. — Сколько же ты стоишь, дружок, вот это было бы интересно узнать. Конечно, я подозревала, что сумма огромная. И все же, знать наверняка-это совсем другое. Шесть нулей это более, чем круто. Ужасно интересно было бы узнать, кто покупатель. Но как на него выйти, если у меня нет ни малейшей зацепки. Может у полиции есть идеи? Должны же они как-то искать похитителя. И того, кто прострелил руку Соболеву. Капитан Соболев…Мысли мои снова поползли в другом направлении.