Я по-новому взглянула на странного человека. Похоже, Соболев прав-если кто-то и сможет нам помочь, то это он. Если, конечно, будет что рассказать. В чем я сильно сомневалась. — Да, принц Хаемуас исчез. Точнее его мумия. Вот я и хотел бы узнать, ходят ли какие-нибудь слухи об этом среди ваших коллег? Сами понимаете такая находка и вдруг пропала. Альберт Эммануилович согласно закивал. — Вы верно подметили, Кирилл Сергеевич. Такая находка. Я скажу вам то, что мне известно. Никто не пытается продать останки мумии, да и странно это было бы, если честно. — Почему? Может быть драгоценности с саркофага где-то всплывали? — не сдавался Соболев. Альберт Эммануилович лишь усмехнулся. — Сразу видно, дорогой мой, что вы совсем не разбираетесь в искусстве. — Что вы хотите сказать? Старик хитро прищурился. — Есть вещи, ценность которых не измеряется в евро или каратах. Их ценность в ни с чем не сравнимом прикосновении к истории. Я в очередной раз уважительно посмотрела на старого антиквара. Он был абсолютно прав. Соболеву это было бы сложно понять, но действительно, ценность Хаемуаса для истории была безграничной. И деньги тут были совершенно ни при чем. — Это все лирика. Кто-то осмелился нарушить видение прекрасного, и решил заработать денег. Немалые, кстати, бабки дают за такую ценную мумию. — сказал Кирилл Сергеевич, облокотившись о стеклянную стойку. Я покачала головой, а Альберт Эммануилович откровенно рассмеялся. — Мальчик мой, вы совершеннейший профан в этом, вот вам и кажется, что все так просто. Украл-продал-заработал денег. — А разве это не так? — начал злиться Соболев, задетый тем, что его назвали профаном. Я улыбнулась, стараясь, чтобы капитан не заметил. — Это как украсть «Тайную вечерю». — сказала я, обращаясь скорее к старому антиквару, чем к своему напарнику. — О, я вижу девушка разбирается. — оценил мою реплику Альберт Эммануилович. Я кивнула ему. Соболев переводил взгляд с одного на другого, и явно тяготился тем, что его как бы не пускали в наш кружок по интересам. Наконец, антиквар решил сжалиться над своим давним другом и объяснил: — Вещь уникальная, но кому ее предложишь? Сразу станет понятно, что она краденая. — Ааа… — протянул Соболев, кажется начиная понимать, что мы хотели сказать. — Альберт Эммануилович, а вы уверены в этом? Я вам, конечно, доверяю, но, сами понимаете, моя работа вернуть мумию в музей. — Конечно, я понимаю. И я абсолютно уверен в том, что говорю. Не стоит искать такую драгоценность на черном рынке. Ее там нет. Лучше подумайте, кому выгодно было бы ее исчезновение. Простившись с необычным антикваром, мы с Соболевым покинули салон. На улице уже возле машины капитан остановился. — Вы согласны с ним, да? Я тоже остановилась и взглянула на мужчину. — Скорее всего он прав. Маленький процент вероятности того, что кто-то все же похитил Хаемуаса с целью обогатиться, конечно существует. Но я сильно в этом сомневаюсь. — Это очень плохо. — Почему? — Потому что возвращает нас к начальной точке. Знаете, обычно говорят «ищи, кому выгодно». В данном случае, видимо, речь идет не о деньгах. — Может нам и стоит искать, кому выгодно, но не с точки зрения именно денег. — предложила я, размышляя. — Возможно, тут что-то еще, о чем нам пока не известно. Соболев немного подумал, видимо, ничего не решил и направился к машине. Оказавшись в тепле салона, я спросила: — Какие планы на завтра? — Пока не знаю. Думаю, надо получше присмотреться к Синицкому. — Так за ним же ведут наблюдение ваши сотрудники или нет? — Ведут. Но пока безрезультатно. Ладно, на сегодня хватит с нас, как думаете? — Полностью поддерживаю. — Давайте по домам. Утро вечера… Я кивнула, и мы тронулись. В полнейшей тишине размышлять было очень удобно, но мой мозг уже просто сбивался от количества мыслей. Я даже ощущала небольшую головную боль в висках. Я перевела взгляд на своего спутника. Он тоже выглядел уставшим. Да, он абсолютно прав, нам просто необходим отдых. Тут у меня зазвонил мобильный. Взглянув на дисплей я с удивлением ляпнула: — Андрюша? — мне показалось, что тихо, но Соболев услышал и повернулся в мою сторону. — Это кто такой? — Друг, помните, я вас знакомила в баре. — пролепетала я, отвечая на звонок. — Алло. — Здравствуй, Кира. — Здравствуй. — Как поживаешь? — Спасибо, все хорошо. А ты? — У меня тоже все благополучно. Кир, я подумал, мы с тобой так хорошо провели тогда вечер, может встретимся еще раз? Я задумалась, гадая, слышит ли капитан наш разговор. Его вроде бы совсем не волновало, с кем я говорю по телефону, он смотрел прямо на дорогу. О чем думал он в тот момент, было мне неведомо. Мне показалось, что ему абсолютно наплевать, кто мне звонит и зачем. — Да, мне тоже понравилось наше свидание. — сказала я довольно громко, чтобы Соболев слышал. — С удовольствием его повторю. Мы договорились о следующей встрече, и я закончила разговор. Соболев не произнес ни слова. Молча довез меня до дома, высадил у подъезда и, кивнув на прощание, развернулся и уехал. Недоумевая, я отправилась спать. КИРИЛЛ Я долго сидел в машине возле дома Макеевой. Было еще совсем не поздно повернуть назад и уехать. Но я убеждал себя, что нужно подняться наверх. В последнее время мы часто ругались с Настей, она ревновала меня буквально к каждому столбу. Такое не всякий вынесет. Особенно ее злило, что я общаюсь с Кирой Юрьевной. Она названивала мне по сто раз на дню, если мы не сидели вместе в отделе. И всегда хотела знать, где я нахожусь и с кем. Я пытался с этим бороться, объяснял Насте, что нет у меня с Брусникиной никаких отношений, но тщетно. Она не хотела верить, чем приводила себя и меня в состояние постоянного ожидания новой ссоры. И это было просто невыносимо. Сегодня мы договорились, что я приеду к ней после встречи с антикваром. Я вынужден был скрывать свои посещения музея, свои переговоры по телефону с Кирой Юрьевной, про вечер в квартире Лапиной я вообще старался не думать. Как и про поцелуй, который позволил себе под действием алкоголя и глаз Брусникиной. В тот день мы ужасно повздорили с Макеевой, я ушел от нее прямо среди ночи. И подумал тогда о Брусникиной. Оказалось, она еще более странная, чем я ожидал. И слава богу, что я вовремя выяснил, на какие подвиги она способна ради себя и своей Ритки. Теперь она была у меня под присмотром и не станет делать глупости. Я очень на это рассчитывал. Впрочем, пока что мы вполне мирно играли в напарников. Я старался относиться к ней, как к младшей сестре, которую нужно опекать. В каком-то смысле так оно и было. Кира Юрьевна казалась мне эдаким тепличным растением, которое требовало особого ухода. Некой трепетной заботы что ли. Впрочем, я и сам с трудом мог бы описать свое отношение к ней. В идеале, чтобы я вообще о ней не думал. Ни в каком смысле. Мне тогда было бы куда проще жить. Я вспомнил ее сегодняшний разговор по телефону. Она согласилась пойти на встречу с этим Андреем. Снова. Значит, он ей нравился. К тому же, я напомнил себе о том, что мне было известно. Кира Юрьевна, очевидно, до сих пор была влюблена в своего Антона, хоть и не отдавала себе в этом отчета. По крайней мере ее рассказ об этом, когда мы сидели в кафе, был весьма эмоциональным. Столь же эмоциональным, как и ее ответ на мой поцелуй. Черт, сотри эти мысли, Кирилл! Тут у меня зазвонил мобильный. Я взглянул на дисплей и вздохнул. Настя. — Привет, а ты где? — спросила она, едва я успел поздороваться. — Вот подъехал к твоему дому. — Поднимайся, я тебя жду. — Уже иду. Я вышел из машины. Да, мне определенно стоит наладить отношения с Настей и постараться относиться к Кире Юрьевне более отстраненно. Так всем будет лучше. Я вошел в подъезд. Макеева ждала меня с накрытым на столе ужином. Вполне мирно встретила, поцеловала, помогла раздеться, усадила за стол. Достала бутылку виски из шкафа. — Выпьешь или тебе еще за руль? Вопрос с подвохом. Означал, останешься ли ты на ночь или поедешь к себе. И вот так всегда. Нет бы просто спросить, прямо, безо всяких уловок. Но нет, Настя так, видимо, не умела. Я протянул ей свой стакан. — Пожалуй выпью. День был хлопотный. — Расскажи. — Был в музее, говорил с женой Синицкого Ольгой. Весьма странная особа. — Был в музее? — повторила Макеева. Я прямо кожей ощутил, как она напряглась при этих словах.