Часть 5 из 51 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Действительно, в паспорте ваша фотография…, - отозвался капитан.
— Ой, — вдруг произнес сторож и почему-то перекрестился. — Как же это…
Я горько усмехнулась. Ритке теперь влетит. Да и мне достанется на орехи. Прощай жаркая страна и новогодний пляжик с морем…Эх.
— Я бы тоже хотел понять, как получилось, что паспорт у вас на имя Киры Юрьевны Брусникиной, а в пропуске написано, что вы Лапина Маргарита Николаевна?
— Она шпионка, я знаю, — вдруг запричитал сторож.
— Вы, надеюсь, шутите, — я вытаращилась на него и едва сдержалась, чтобы не покрутить пальцем у виска. Какая же все-таки чушь иногда лезет другим в голову. Очуметь можно.
Михаил Иванович спрятался за спину капитана, но глаз с меня не сводил. Наконец, мне это надоело.
— Послушайте, у меня ужасно болит голова, мне надо в больницу, на меня напали вообще-то! — я решила, что лучше потянуть время. — А вы тут со своими вопросами дурацкими.
— Установление личности не дурацкий вопрос, — вдруг строго сказал молодой напарник капитана. Сказал и как-то сам даже смешался. Побоялся собственной активности.
Я думала, что капитан станет злиться, будет меня допрашивать, но он вдруг улыбнулся.
— Хорошо. Отправляйтесь в больницу, вас отвезет наш сотрудник. Но сержант поедет с вами, для охраны. Завтра утром привезешь барышню ко мне на допрос, в отделение, — это уже он говорил на ходу, обращаясь к молодому.
Я на миг почувствовала облегчение. Меня проводили до машины, сержант сел спереди с водителем. И на полицейском уазике мы благополучно добрались до больницы. По дороге я не к месту подумала, что дома не кормленый мой бедный кот. А потом вдруг поразила новая мысль: а увижу ли я вообще еще когда-нибудь своего кота, своих родных и близких. Езда на полицейской машине уверенности в завтрашнем дне явно не прибавила.
В больнице меня обследовали, даже положили в палату. Сотрясение мозга — таков был мой неутешительный диагноз. Одно радовало, свидание в отделении переносилось на несколько дней вперед. Я совсем не жаждала объясняться с капитаном. Особенно чувствуя, что он получал прямо-таки удовольствие от того, что девушка, отвергнувшая его при встрече, теперь находилась в зависимости от него. И я пообещала себе не давать ему спуску. Пусть скалится сколько угодно, но об меня он свои зубы точно обломает.
Глава 4
— Кир, ты ужасы какие-то рассказываешь! — Голос Ритки в трубке звучал весьма взволнованно.
— Чистая правда, к сожалению. И то, что наш обман раскрыт, боюсь, тоже.
— Да фиг с ним, разберусь, — отозвалась подруга. — Но как же так, на тебя напали, тебя ударили, но ты еще и подозреваемая? Где логика у этих работничков!
Я была с Риткой согласна.
— Мне жаль, но теперь ты вряд ли получишь свое повышение. Борис Иванович, похоже, выиграет.
Даже в трубке мне было слышно, как подруга заскрежетала зубами. Ей эта война давалась нелегко и проиграть в самом конце было более чем обидно. Я прекрасно ее понимала. Да что поделаешь.
— Что думаешь говорить на допросе? — наконец вернулась подруга к насущному вопросу.
Я пожала плечами.
— Правду, разумеется. В конце концов, то, что у меня чужой пропуск еще не говорит о том, что я украла ценную вещь из музея. Хоть и делает меня весьма подозрительной личностью.
— Думаешь, они смогут что-то доказать? Глупости все это. Не переживай, лучше отлеживайся в больничке и ни о чем не думай.
— Легко тебе говорить, — вздохнула я. — Если бы ты видела лицо этого капитана. Да он меня уже заранее обвинил во всех грехах и просто мечтает отыграться.
— Ты что с ним знакома? — удивилась Рита.
Пришлось рассказать ей историю нашего малоприятного знакомства с капитаном полиции.
— Ну дела, — протянула подружка. И рассмеялась. — А он симпатичный, этот капитанишка?
Я едва не задохнулась от возмущения.
— Рита! Он меня в тюрьму посадить может, а ты смеешься.
— Да ладно, он же всего-навсего мужик. А ты задела его мужское самолюбие. Извинись, мило поулыбайся. Можешь даже в знак примирения пригласить его на чашку кофе — и все, ты больше не подозреваемая номер один.
Советы у Ритки всегда были в таком духе, что стоило лишь распушить перья и все мужчины у твоих ног. Я попыталась донести до нее простую истину: что привычно и реально для такой женщины, как она, абсолютный нонсенс в моем случае. Но слушать она меня, конечно же, не стала. Рита всегда была уверена, что мир склониться перед ней, стоит только захотеть. Впрочем, следовало признать, что так и было. Только у меня все совсем иначе.
— Я думаю, что этот капитан только и ждет момента, чтобы отыграться на мне. Только вот как мне объяснять тот факт, что я изображаю тебя?
— Если наверху узнают, что я уехала кадрить мужиков вместо того, чтобы работать в нашем славном музее, они меня просто разорвут на части, — произнесла Ритка. Но особой грусти я в ее тоне не услышала.
— Но врать мы тоже не можем. Да к тому же, это и бесполезно — он держал в руках мой паспорт, а там все мои данные, — отозвалась я, поудобнее укладываясь на подушки.
— И не надо врать, — решительно сказала подруга. — Я позвоню начальству сама, и признаюсь, что наняла тебя побыть мной, потому что ты отличный работник.
— По голове тебя за эту выходку не погладят.
— Ну да ничего, прорвемся. Главное, чтобы тебя из-за нашего маленького обмана в краже такой ценности не обвинили — это очень важная мумия.
— Может, ты все же вернешься? Мне тут так тоскливо одной…
— Извини, но нет. Помнишь, я тебе про немца рассказывала? Кирюха, он просто супер. Я никогда себе не прощу, если сейчас оставлю его, понимаешь?
Я протяжно вздохнула.
— Развлекайся. Только начальство предупреди. Пока.
Я отключилась и стала пялиться в потолок. Никаких умных мыслей в голову не лезло, к тому же и голова еще болела, так что я почла за лучшее уснуть.
Выписали меня из больницы через три дня. Три вполне веселых денька явно пошли мне на пользу. Я выздоравливала, каждый день ко мне приезжала мама с домашними деликатесами. В палате со мной были отличные девчонки, время мы проводили более чем весело. Так что о своих проблемах я ненадолго смогла забыть.
В день выписки первым делом я поехала домой к родителям. Забрала кота, который на момент моего отсутствия был перевезен к ним домой. Получила ценные указания насчет того, чтобы быть пай девочкой и никуда не лезть, и отправилась на квартиру к Ритке: я решила еще немного пожить у нее.
Поднявшись на нужный этаж и достав ключи, обнаружила белый конверт, торчащий в щели между дверью в квартиру и стеной.
— Интересно, — я зашла внутрь, втащила вещи, выпустила кота из переноски, выпила воды и только тогда прошла в гостиную и уселась на диван. Открыла конверт, он был не запечатан. Там была записка, написанная чьим-то размашистым почерком. Маргариту Николаевну настоятельно просили посетить отдел полиции по указанному адресу внизу. И по возможности прихватить с собой свою подругу Брусникину. Дальше следовал номер телефона. И подпись капитан Соболев К.С.
— Неофициальный вызов в полицию, класс. Быстро этот капитан нашел Риткин адрес, — я усмехнулась. — Активный мужик, ничего не скажешь.
В тот день я никуда выходить не стала, только в магазин за продуктами — в холодильнике было пусто. Приготовив ужин, я весь вечер просидела в интернете. Область моего интереса была непосредственно связана с костями — я изучала историю того самого фараона, чьи останки были похищены. Меня весьма занимала эта непонятная ситуация с кражей, с попыткой избавиться от ненужного свидетеля — именно так я видела все недавние события. И мне было крайне интересно, какое будет продолжение.
А в отделение к Соболеву прийти мне все-таки пришлось. Через два дня после выписки позвонил незнакомый майор и очень настоятельно просил заглянуть к ним на огонек. Ну как я могла отказаться от столь заманчивого предложения. Вот и поехала. В коридоре под кабинетом с надписью капитан Соболев К.С. я просидела минут двадцать. Пялилась на обшарпанные стены, на потолок, с которого уже давно сыпалась побелка, на редких посетителей, таких же испуганных, как и я сама. Ранее в полиции мне бывать не приходилось, а это место у нормальных граждан хороших чувств не вызывает. Я считала себя вполне нормальной, так что ощущения были соответствующие. Когда в какой-то момент по коридору с заломанными назад руками провели какого-то беднягу, от которого воняло так, будто ты находишься на помойке, я уже окончательно собралась уйти. Даже поднялась и направилась к выходу, но тут-то меня и окликнул знакомый голос:
— Кира Юрьевна!
Я обернулась и понуро побрела в кабинет вслед за капитаном. В кабинете не было ничего примечательного. Только попугай в клетке. Единственное яркое пятно в таком малоприятном местечке. Мне предложили стул, сам капитан уселся за стол, сплошь заваленный бумагами. И, наконец, взглянул на меня. Сегодня в свете дня его глаза казались прозрачно-голубыми, и я в который раз подивилась их странному оттенку.
— Я получила вашу записку, — порывшись в сумке я извлекла на свет конверт.
— Но пришли одна, — заметил Соболев.
— Риты нет в стране, я думаю, вам это известно.
Он кивнул.
— А как вы получили записку? В паспорте у вас другой адрес.
Я вздохнула. Везде успел сунуть свой длинный нос этот навязчивый капитанишка.
— Я живу в ее квартире, — заметив недоуменный взгляд, я добавила: — Временно.
— Живете в ее квартире, носите я так понимаю ее одежду, на работе выдаете себя за нее, у вас ее пропуск… Объяснитесь.
Меня удивил тот факт, что капитан обратил внимание на разницу в одежде. В музее я была в костюме и на шпильках, изображала Ритку, а сегодня в джинсах, свитере и сапогах на плоском ходу — короче, сегодня я была самой собой. И даже практически без косметики. И это не укрылось от пытливого взора господина Соболева. Я увидела, что он выжидающе поглядывает в мою сторону и, потупив глаза, стала рассказывать. Много времени это не заняло. Он слушал очень внимательно, не задавая ни одного вопроса и не перебивая. Иногда что-то записывал в блокнот, что заставляло меня особо нервничать. В таком месте, как полиция, тебе периодически кажется, что вот сейчас вбегут мальчики в погонах, заломят тебе руки и уведут в наручниках в камеру. Особенно живо я представляла эту картину, когда капитан начинал чиркать в своем блокнотике. Сердце мое ухало вниз, а руки предательски потели. Я изрядно нервничала и мечтала поскорее выбраться из этого кабинета. Но Соболева мои неудобства, кажется, вовсе не волновали. Он их попросту не замечал. Слушал, поглядывал в окошко. Словом, вел себя как добродушный мент, что вселяло в меня уверенность, что ему очень хочется, чтобы я оказалась виновной в этой истории. Права Ритка, я задела его самолюбие, а мужчины этого не любят. Я решила, что непременно должна извиниться, хотя бы попробовать. Ведь раз он пытался познакомиться со мной на улице, значит, я ему приглянулась. Так может мое обаяние сыграет мне на руку. Хоть я и сомневалась в его наличии.
Я замолчала и как-то несмело улыбнулась. Соболев на это лишь сощурил глаза.
— Кира Юрьевна, в котором часу вы остались одна в музее в тот вечер, когда произошло ограбление?
Я задумчиво почесала нос.
— Около восьми. Да, последние посетители вышли около семи тридцати, я закрыла залы, потушила свет, взяла кофе и отправилась на вахту. Я читала книгу.
— А сторож пришел во сколько?