Когда мужчины поднялись на нужный этаж, услышали лай. Это на них тявкала лохматая собачка, выходящая вместе с хозяйкой из квартиры, соседствующей с Таниной. — Фу, Марсель, — попыталась угомонить его женщина, но пес не унимался. Он натягивал поводок, пытаясь приблизиться к незнакомцам. Скорее всего, хотел обнюхать, не укусить же? Песик был размером с Ванину ступню. Мазаев на собаку внимание не обращал, он перебирал ключи, ища нужный. — Вы, господа, кто такие? — требовательно спросила хозяйка склочного шпица. — Хорошие знакомые вашей соседки, — удовлетворил ее любопытство Иван. — И как ее зовут? — Татьяной. Женщина не успокоилась: — И она дала вам ключи от своей квартиры? — Их я взял у сына, — соизволил вступить в диалог Виктор. — Таня моя бывшая жена. — Вы папа Максима, значит? — Вообще-то, он Марк. — А я вас проверяла, — торжественно проговорила соседка. — Теперь верю, что вы бывший муж. А то тут крутился какой-то мужик. Я попыталась с ним заговорить, а он сразу деру… Подозрительный тип! — Давно это было? — Недели две назад, может, чуть меньше. Мы с Таней вот тут встретились, вместе на лифте вниз спустились, из подъезда вышли. Я с Марселем гулять пошла, а она куда-то на такси уехала… — Точное число не вспомните? Это важно. Подумав немного, женщина ответила. — В Турцию полетела, — сказал Ваня Мазаеву. — Мы в тот же день познакомились, и она была с самолета. — А что случилось? — переполошилось соседка. — Все нормально. Просто Таня не сказала, когда точно вернется, вот мы и считаем, сколько она уже отсутствует. — Но мужик подозрительный был. — Может, поклонник? — Таня всех на расстоянии держит. Ни разу не видела, чтоб она привела кого-то. Это было приятно слышать. Значит, правду о своей личной жизни рассказывала (точнее, о ее отсутствии). Мужчины попрощались с соседкой, а Иван и с Марселем. Пес, полаяв, стал играть с ним и проситься на ручки. Зашли. Квартира небольшая, но уютная, пахнет ванилином и корицей. Иван думал, это из-за того, что Таня печет тортики, и стены впитали аромат, но оказалось, его распыляет автоматический освежитель. — Бардак, — сказал Виктор. Иван недоуменно осмотрелся. По его мнению, никакого беспорядка в помещении не наблюдалось. Чисто, все на своих местах. Пыль есть, но как без нее в квартире, почти две недели не знающей уборки? — Татьяна не уезжала, она убегала. — Виктор сложил плед, что висел на спинке кресла, и убрал в шкаф. — Откуда такие выводы? — Я уже сказал. — Не вижу бардака. — Тапки у кровати, а не в прихожей. — Он ткнул в них пальцем. — Книга лежит в раскрытом виде. Ящики не до концы задвинуты. И это. — Они проследовали в кухню, и Виктор подвел Ивана к плите. — Немытая сковорода и застывшие капли теста на варочной поверхности. — Как Таня прожила с тобой, занудой, столько лет? Не задвинула ящик до конца, подумаешь! Может, она как от тебя съехала, выдохнула и начала забивать на мелкие недочеты? — Ты не очень хорошо Таню знаешь. Она не была аккуратисткой до знакомства со мной, и я долго приучал ее к порядку. Переделать не получилось, но… Перед отъездом куда-то Татьяна очень тщательно прибиралась. Она говорила, что хочет вернуться в чистую квартиру без следов поспешных сборов. Таня и в этот раз постаралась, она заправила кровать, начистила сантехнику, мусор выкинула, но забыла о мелочах, потому что не могла сосредоточиться. Это было притянуто за уши, но Иван возражать Мазаеву не стал, вместо этого спросил: — Больше ничего подозрительного не заметил? — Шторы задернуты очень плотно. Татьяна так не делала. Но я не помню погоду в тот день, может, очень яркое солнце светило, и ей пришлось. — Он взял из вазочки, стоящей на столе, орех кешью, кинул себе в рот. — Пойдем вторую комнату осмотрим. То была детская. Но не мальчишечья. Все в комнате, стены, текстиль, мебель, было в нежных тонах: не белый цвет, а кремовый, не розовый, а пудровый, не серый, а дымчатый, с оттенком голубого. Картинка, написанная акварелью по воде, могла порадовать только девочку. — Татьяна так и не смирилась со смертью Ангелины, — проговорил Виктор сумрачно. — Эта комната для нее. — Он подошел к кровати под пушистым покрывалом, взял с нее плюшевого крольчонка. — Дочкина игрушка. Как и остальные. Таня привезла их сюда. А еще книги, альбомы. Я хотел все вещи отвезти в детдом, но она отдала только одежду. Сказала, купим новую, ведь из старой она выросла… Она у нас быстро вытягивалась, в маму уродилась, длинненькой. — Когда сын тут ночует, неужели спит на этом ложе принцессы? — Нет, на мамином диване. — А Таня тут? — В кухне. Эта комната ждет свою хозяйку. Только ее! — Это немного странно, — не мог не заметить Иван. — Повторяю, ты пока плохо знаешь мою бывшую. Она чудная. Я не наговариваю и не отговариваю., Просто констатирую факт: тараканов в голове у Татьяны множество. — Ничего, меня они не пугают. Я люблю насекомых… Он увидел на стеллаже фотографии. На них Ангелина. Одна или с кем-то из членов семьи. Но был еще стоящий отдельно портрет Тани. На нем она сидела на валуне, торчащем из пенящихся океанских вод, удерживала вздыбленные волосы руками и хохотала в камеру. Такая живая, непосредственная, родная. — Можно мне взять это фото? — попросил Иван. Виктор пожал плечами. Ему было все равно. — Между прочим, Таня права оказалась, — проговорил Иван, снимая портрет с полки. — Жива ваша Ящерка, получается. Не обмануло материнское сердце Таню. — Либо так, либо… — Он тряхнул головой, отгоняя дурные мысли. Однако слова успели вылететь из его рта: — Моя бывшая жена окончательно сошла с ума! — Я верю ей. Поверь и ты. Тут Ивану позвонили, и это был Мишаня Хромченко. Услышав новости, он решительно бросил: — Пусть Мазаев приезжает сегодня… Сейчас. Я все устрою. — А я? — А тебя вызовут, когда понадобишься. Они попрощались. Сначала с Мишаней по телефону, потом с Виктором лично. Мазаев отправился Следственный комитет, а Иван к себе домой, в безликую квартиру бизнес-класса, в которой вскоре появится что-то родное и милое сердцу — портрет Татьяны. Глава 4 Он был невероятно силен. Таким уродился. Мать всю разорвал, когда она его рожала. Четыре с половиной кило при среднем росте. Малыш Баграт крушил кроватки и коляски. Не со зла, он был очень милым ребенком, просто силы не рассчитывал. Его мама, Ирма, была армянкой, а отец… козлом! Он бросил беременную девушку и скрылся в неизвестном направлении. О том, что у него появился наследник, так и не узнал. У Баграта была слишком смуглая кожа, и, скорее всего, козел был родом из Африки. Тунисцем, алжирцем, египтянином? Мама занималась спортом. Метала молот. Выступала на значимых соревнованиях, в том числе — олимпийских. Тогда-то она и встретила свою любовь. Плодом ее стал Баграт. Мама души в нем не чаяла, хоть он и сломал ее карьеру. После родов пришлось уйти из спорта. В первую очередь по медицинским показаниям. Отдав сына в садик, она пошла работать обычным физруком. Армянские родственники пытались помогать, но Ирма принимала только подарки для Баграта. Ее осудили, узнав, что девушка забеременела вне брака, еще и от иноверца. Она этого не забыла. И все же они замечательно жили с мамой. Бедно, но весело. Ирма давала сыну полную свободу. Говорила, ты от природы силач, как и я, но если хочешь, стань художником, музыкантом, клоуном. И Баграт пробовал себя во всем, только лучше всего у него получались силовые упражнения. Тогда он и пошел в самбо. Так уже в семь стал чемпионом области. В двенадцать собрал все юниорские кубки. А в пятнадцать в детскую колонию загремел. Не рассчитал сил в дворовой драке, оставил противника инвалидом. Пока срок отбывал, мама серьезно захворала. Все болезни от нервов, не так ли?