Баграт вышел и стал примерным молодым человеком. И учился, и занимался, и подрабатывал, и маму на процедуры возил. Но она угасала. Из богатырши превратилась в сухую старушку. Баграт ее, как ребенка, на одной руке носил. Ирма умерла, когда ему восемнадцать исполнилось. Тогда Баграт не просто осиротел — потерялся. Опять начал драться и снова сел. Оттуда, с зоны, пошел на войну. Сидеть оставалось меньше полугода, но он все равно подписал контракт с ЧВК. Баграт пошел убивать. Кого — без разницы. В нем было столько гнева! Месяца не прошло, как он подорвался на мине. Лежал в воронке, смотрел на небо и видел ангела… То была светловолосая девочка лет десяти. Она спускалась с облака с букетом полевых ромашек. Когда Баграта нашли, в его руках было несколько цветков. Он засушил их, и, вернувшись на гражданку, вставил в рамку. Баграт устроился грузчиком. Благо ранение не помешало этому. Он и вполсилы мог работать. Да что там… Грузовики тягать! Как-то он вытащил груженый «КамАЗ» из огромной вязкой лужи. А однажды он дернул «Газель». Потом помог пассажирам разгрузить ее. Оказалось, ребята, что ехали в машине, волонтеры. И в том числе кормят бомжей. Баграт вызвался помочь. С тех пор делал это регулярно. Для жизни ему не требовалось много денег. Заплатить за квартиру, поесть сытно, и не в ресторане, а у себя на кухне. Баграт отлично готовил и не ленился пожарить себе стейк, салат нарезать. Одевался он просто, но прилично. Зря некоторые думают, что грузчики мало получают. Если не лениться и не уходить в запои, то можно хорошо заработать. У Баграта даже оставались деньги на… «светлый день». На черный не копил. Зачем? Он мечтал о девушке. А за ней нужно ухаживать: цветы дарить, в кафе, театры водить. Он понимал, что жених незавидный. Пусть и с квартирой в Москве. Но у него судимость, образование всего лишь среднее, нет престижной работы. Но он о принцессах и не мечтал! К тому же всегда можно куда-то поступить и устроиться на другое место. Женщины у Баграта были. Точнее, сексуальные партнерши. Он невинности в тринадцать лишился. Его совратила тренерша женской сборной, но он был не против. И после этого ему дамы (если их можно так называть) оказывали знаки внимания. Невероятно сильный, агрессивный с мужиками, но очень уважительный и нежный с представительницами слабого пола, он привлекал самочек (да, так точнее). Баграт ни разу не влюблялся, пока не познакомился с Полиной. Эта девушка его очаровала с первого взгляда. Когда Баграт вытащил «Газель», она опустила стекло в окне и широко ему улыбнулась. Мордаха широкая, вся в веснушках, нос картошкой, из-под шапки волосы торчат, как у огородного пугала сено… И эта естественность внешности, эмоций, отношения к людям так прекрасны, что нельзя не влюбиться. Из-за Поли он отправился на точку, начал разгружать, потом подавать, мыть чаны. Из-за жесткого графика работы не мог постоянно помогать группе, но раз в неделю, точно зная, что Поля будет, он присоединялся к волонтерам. Не сразу узнал, что у нее есть парень. Ведь это странно, когда твоя половинка тебя не поддерживает. Но оказалось, Полина жила с неким Макаром. Его видел только водитель «Соболя» (когда заезжал за Полей, Макар помогал загрузить ей сумки). Сказал, самый обычный парень, ничего выдающегося. Еще и хлипковат. Но раз Полина его выбрала, значит, достойный человек. Там же, среди волонтеров, Баграт нашел себе друга. Им стал тот самый водитель «Соболя». Его звали Борей. Он переехал в Москву из Саратова десять лет назад. Устроился водителем на завод. Рулил грузовиками, но иногда подменял шоферов автобусов, развозящих работников. Тем платили мало, вот мужики за места и не держались, потому уходили периодически в запои. Боря же не употреблял совсем — с язвой особо не попьешь. Можно, конечно, только потом так плохо, что лучше вместо водочки компотиком из сухофруктов себя побаловать. В автобусе он и встретил свою роковую любовь. Работала женщина кладовщицей. Была уже не юна, но собою хороша невероятно. А как кокетлива! Боря млел, когда она садилась рядом с ним, ножку на ножку закидывала, его по плечу поглаживала, глазами сверкала и посылала воздушные поцелуи. Она была замужем, но это не помешало шоферу и кладовщице вступить в интимную связь. У Бори своя комната была, там они любви и предавались. Бывало в автобусе или его грузовике. Еще в ее кабинете зажимались. Он встанет на погрузку, а дамочка его в закуток, чтоб зацеловать до головокружения. Потом оказалось, не просто так его завлекали и отвлекали. Пока он млел в объятиях кладовщицы, ее человек подкидывал в кузов ворованные с завода запчасти. Много раз Борю проносило, но как-то попался он на проходной. Вызвали к начальнику службы безопасности, пытать стали, кто сообщник. Боря молчал. Понимал, кто его вслепую использовал, но не мог подставить любимую женщину. В итоге пострадал один. Его и выгнали с завода по статье и все недостачи повесили. Пришлось кредит брать. Но с чего отдавать, когда ни жилья, ни работы? Боря повеситься хотел. И не столько из-за долгов. Разочарование в любимой женщине больше подкосило. Она не просто не помогла ему, а перестала на связь выходить. Вскоре уволилась и переехала в район получше. Все благодаря дурачку Боре, который помог женщине обогатиться. Из петли его вытащил Батюшка. Привел в их с Марией дом, дал не только кров, работу (в фонде у некоторых были зарплаты, пусть и небольшие), а потом с хорошей женщиной познакомил. Сейчас Боря у нее жил. Не любил, но уважал. На Пятаке Баграт давно не был. Ездил в Армению на похороны прабабушки. Там задержался на неделю, по возвращении впрягся в работу, потому что много потратил на билеты, подарки, на гроб положить опять же нужно было. Вкалывал по двенадцать, а то и пятнадцать часов каждый день. Боря пару раз набирал Баграта, но тот пропускал звонки, а когда домой возвращался, забывал о них. Взяв свой первый за восемь дней выходной, выспавшись и более-менее отдохнув, он поехал на Пятак. И первым делом подошел к другу. — Привет. — Надо же, живой, — проворчал Боря и отвернулся. — Да что со мной случится? — Он примирительно хлопнул товарища по плечу. — Извини, что не отвечал. Работал, как проклятый. Зато я с подарочком для тебя. — И протянул пакет с вкусняшками из Армении. — Что могло случиться? То есть ты не в курсе? — Чего? — У нас тут двух жмуриков нашли! — Где? — А вон в том подвале. — И указал направление. Теперь Баграт заметил, что дверь опечатана желтой лентой. Как и спуск к ней. — Убили, а потом сожгли обоих. И одного ты знаешь, это Саблезубый. — Говорили же, что он уехал-таки на родину. — Но оказалось, кони двинул. — А кто еще? — Второго опознать не удалось. Вполне возможно, что он и не бомж. Зубы хорошие, с дорогими пломбами, ни одной сломанной кости. Менты сейчас списки пропавших без вести изучают. Ну и убийцу ищут, естественно. Думают, кто-то из нашей шатии-братии. Поэтому еще не разогнали всех. Но хотели все тут прикрыть. Два дня не пускали на Пятак, но снова начали. Тут под прикрытием несколько человек работает. — Знаешь кто? — Не заморачиваюсь. Но вычислить нетрудно. Ряженых сразу видно. — Значит, их и наши ребята и девчата раскусят. — Не, они ж вечно бухие или обдолбанные. И очень любят поболтать с новыми людьми. Уверен, менты уже что-то разузнали, просто я не в курсе. Баграт решил пройтись по Пятаку и осмотреться. Он уже знал, что Поли тут нет, но есть и другие заслуживающие внимания личности. А еще было интересно проверить, поймет ли он, кто мент под прикрытием. Сначала не получалось определить ряженых, принюхиваться приходилось, придирчиво осматривать ногти, зубы. Двоих вычислил и закончил, надоело. К Баграту подошел один из новеньких волонтеров, предложил ужин. Он не стал отказываться. Еду тут подавали простую, даже грубую, но вполне съедобную. Баграт взял второе и чай, после чего направился к знакомому бомжу. Его звали Рафиком. Но тусовке бездомных этот мужик был известен как Носорог. Нос бомжа был столько раз сломан, так что его кончик торчал вверх, точно как у одноименного животного. Еще Рафик был невероятно силен. В армрестлинге качков делал. Спорил с ними, прилизанными турникменами, на сотку, и за день влегкую на пузырь нормального пойла зарабатывал. Троих уделывал, остальные тут же давали заднюю. Он как-то Баграту вызов бросил. Причем прилюдно. Тот усмехнулся и покачал головой. Но когда остались тет-а-тет, сказал, давай поборемся. Он знал, что выиграет, и не хотел ронять авторитет Носорога перед бомжами. Когда враг был трижды повержен, Баграт сказал Рафику: — Я продул бы тебе, будь ты в лучшей своей форме. В тебе и сила, и знания. Сидел? — Пятнашку оттрубил от звонка до звонка. — Тебе бы просохнуть, отмыться, отъесться, начать витамины принимать, мог бы зарабатывать армрестлингом. Или пощечинами. А то и боями. Сейчас в интернете много разных силовых шоу. — Что ж сам не пойдешь? — У меня есть дом, работа. Я и так нормально живу. — И я. От воли не откажусь ни за что. Мне по кайфу такая жизнь. — В грязи и холоде? — Я моюсь, — возразил Носорог. Но, надо сказать, он хоть и был явно запущен, но не смердел. И под себя не ходил, поэтому на его штанах были только пятна грязи, но не мочи. — И знаю места, где можно согреться. Я, можно сказать, только волю и почувствовал. В юности секция, спортлагеря, соревнования, потом армия, работа в охране, тюрьма… Не хочу больше клеток. Свободы жажду! — И долбанул себя кулаком в грудь. Был, естественно, пьян. Но умеренно. Носорог, если перебирал, от людей подальше держался. Боялся зашибить ненароком и снова угодить за решетку. Они были похожи с Багратом судьбами. Хоть Носорог и годился ему в отцы. Под пятьдесят ему было, и молодость пришлась на девяностые. Как Баграт понял, работал Рафик у какого-то важного бандоса охранником. Сначала рядовым, а потом его до начальников повысили. На бесплатной кухне Носорог был частым гостем. Но он не только ел, мог помочь, если больше некому. Порядок наводил, когда бомжи из-за добавки начинали ссориться. Его волонтеры любили. В том числе Поля. Она ему даже на день ВДВ сунула в ладонь подарочек. То была копеечная игрушка, мышонок, что летит с парашютом. Знала, что он десантником был. Как и все: среди тюремных татух заметна была одна армейская. Но выделяло Носорога не это. И даже не нос. Он всегда ходил в дурацкой шапке. Пестрой, объемной, к изнанке которой были пришиты искусственные косички. Длинные, черные. Носорог не был поклонником Боба Марли, он слушал «Любэ», а шапку носил как талисман. Она его от смерти спасла, защитила голову от удара монтировкой. Мог бы скончаться от черепно-мозговой, а благодаря шапке отделался всего лишь сильным сотрясением. С Носорогом Баграт не виделся уже недели две, поэтому обрадовался, увидев его, и захотел поболтать. — Здорово, Рафик. — Привет, малой. — Что-то плохо выглядишь. — Не, ща уже нормально. — Носорог задрал свитер и показал пластырь на пузе. Он был замусолен, зато украшен рисунком сердечка. — Перо под ребро получил неделю назад. Но, как видишь, выжил. — Благодаря какой-то даме? — Баграт подмигнул. Кто еще будет сердечки рисовать? Не кореша же. — Люська помогла, да. Она у БСМП ошивается. Знает, где разжиться халявной перекисью, бинтами, таблетосами. У нее и набор инструментов есть. Скальпель там, иглы, пинцеты. К ней много наших ходит за помощью. Но ее услуги не бесплатны. — Чем же ты расплатился? — Натурой. — Ого! — От меня бабы тащатся, не слыхал, что ли? Я сильный, выносливый, не наркоша и даже не алкаш, просто пьяница. И употребляю, между прочим, только сертифицированный продукт. Меня Люська давно пытается к рукам прибрать. — Но ты не даешься. — Говорю ж тебе, свобода — это все для меня. — И кто ж тебя пырнул? — Призрак… Из прошлого. — Не понял? — Если интересно, расскажу. Но сначала пожрать возьму, лады? Через пять минут Носорог закусывал свою любимую водочку гороховым супом, причмокивая от удовольствия. Варево было не особо вкусным, но горячим, сытным, наваристым, как-никак, на костном бульоне готовился. А в него еще три банки дешевой тушенки бухнули, чтобы хотя бы мясные волокна попадались. — Помнишь, я рассказывал тебе, как работал когда-то на важного бандоса? — Баграт кивнул. — Лютый тип был. Погоняло — Леший. Слыхал я, что Лишаем был в молодости. Что-то у него с кожей было, псориаз, что ли. Да только не нравилось ему погоняло это. Когда по второй ходке пошел, Лешим назвался. Один из сидлых попытался напомнить о Лишае, да после удара башкой об угол казармы позабыл не только об этом, а вообще обо всем. Дурачком стал, тюремным клоуном-терпилой. — Носорог налил себе еще водочки. Баграту не предложил, знал, что тот откажется. Когда это произошло первый раз, Рафик обиделся, посчитал, что его не уважают. А потом решил, что Баграт верующий мусульманин, и ему религия запрещает. Тот не стал Носорога разубеждать. — В девяностые Леший сильно поднялся. Возглавил одну из крупнейших ОПГ Москвы. Стал остальных под себя подминать. Ничем не брезговал, ни шантажом, ни похищениями, ни массовыми убийствами. Однажды взорвал здание, в котором двадцать человек собралось на сходняк. Заминировал здание и бабахнул. Чтоб своих бойцов не терять при разборке. Одно табу у него было: детей не трогал. Не пугал, не похищал, не мучил и тем более не убивал. Жен, сестер, матерей не щадил. Только детей жалел. У самого было двое, и он души в них не чаял. — Он был женат? — Официально нет. Ворам в законе тогда нельзя было семьи иметь. Но у Лешего была взрослая дочка, рожденная еще в те времена, когда он был единожды оступившимся. — Меня потрясает твоя грамотная речь, Рафик. — Не только тебя, — оскалился тот, продемонстрировав два крепких желтых клыка и несколько трухлявых «пеньков» между ними. — Бабенки прутся от моей велеречивости. — Елки-палки, я даже слова такого не знаю. — Меня до десяти лет бабушка воспитывала, кандидат филологических наук, ректор Казанского госуниверситета. Если б она не ушла из жизни раньше срока, у меня бы по-другому сложилось все. Она всегда говорила, не иди по пути наименьшего сопротивления, тебе легко взять все силой, а ты попробуй умом. И я брал. Был отличником, ездил на олимпиады, конкурсы чтецов. Но когда вернулся в дом родителей, меня быстро опустили на землю. В Капотне заучек презирают. Сила — главное. Не хочешь, чтоб над тобой издевались, бей. Побил одного, одолей другого, того, кто еще сильнее. — Носорог вздохнул тяжко. Потом отмахнулся (от воспоминаний, наверное) и допил водку. Закусил ее хлебом, что размочил в остатках супа. — Вернемся к Лешему. Его старшая дочь была потрясающей девушкой. Я был влюблен в нее. Чистая, светлая, добрая. Не очень красивая, но обаятельная. Когда она улыбалась, окружающий мир как будто становился чуть радостнее. У девушки небольшой горбик имелся. Он ее не портил, но, увы, с годами рос. — Проблемы с позвоночником? — Да, врожденные. Леший возил дочь по врачам, но те говорили, что процесс необратим. Его можно только замедлить, и тогда она не скрючится, а всего лишь деформируется. И придется ходить с тростью. Он тогда столько их накупил. И из слоновой кости, и из каких-то редких пород деревьев, с позолотой, инкрустацией, ручной резьбой. Он ввел традицию, ходить по дому с тростью. И все подчинялись. В том числе мы, охранники. Леший делал все, чтобы его девочка не чувствовала себя ущербной.