* * * Арсен не заметил, как уснул в кабинете Кравченко, в кресле. Разбудил его хозяин кабинета легким тычком в плечо. — Вставай, разлегся тут. Ты только одно койко-место оплатил. Арсен поднял голову, с удивлением огляделся и тут же вскочил. — Агата? — Хорошо твоя Агата, и с малявкой все хорошо. Спят, — он довольно улыбнулся, и Арсен выдохнул, падая обратно в кресло. Гена прошел к столу и уселся на свое рабочее место, вперивши в Арсена буравящий взгляд. — Вот смотрю я на тебя, Арсен, и диву даюсь. Взрослый же мужик, умный, а ведешь себя как, прости, Господи, полный дегенерат. Двух своих баб в доме поселил, одной другую со свету сживать позволил. — Я просил без проповедей, — холодно сказал Арсен, поднимаясь, но Кравченко неожиданно жестко произнес. — Как хочешь. Но мой тебе совет — нужен тебе этот ребенок, лучше введи девушку в кому. Пускай лежит, смесь питательную по трубке глотает, а ребенок сам по себе растет. Арсен снова сел в кресло, оперся локтями о стол и бросил коротко. — Продолжай. — Есть такой психотип людей — эмотивы. Ты никогда не интересовался психотипами? — Кравченко дождался отрицательного жеста и продолжил. — Так вот, их нервная система слабее, а потому чувствительность повышена в разы. Они чересчур восприимчивые, чуткие и эмоциональные. При этом стараются маскироваться, и такая сдержанность зачастую принимается за холодность. Они прячут переживания и мысли, а это воспринимается как неуверенность. Их главная отличительная черта — потребность заботиться о близких, у них впечатляющие внутренние резервы. Он замолчал, и Арсен нетерпеливо забарабанил по столу. — Ты это к чему, Гена? У Агаты такой психотип? — Именно, — кивнул тот, — Агата — эмотив в чистом виде, так сказать, классический. Она очень любит своего ребенка и переживает за него, в ней много этой любви, Арсен. Вот только беременные более уязвимы, такие переживания отнимают много сил, и эти резервы истощаются, а пополнять их неоткуда. Зачем ты привел ее в дом, где живешь с другой женщиной? Это убивает ее, она слишком хрупкая и уязвимая. Если она сломается, то этот ребенок не родится, он вместе с ней усохнет. Потому я и сказал про кому. То, что ты с ней делаешь, та же кома, только моральная. — Ирмы, считай, уже нет, Гена, ну, …, сказал же, разберусь. Со мной останется Агата. И я хочу, чтобы мой сын родился, — шумно выдохнув, постарался очень спокойно сказать Арсен. — Ей самой забота нужна и внимание, а не только твои хотелки, — невозмутимо продолжил Кравченко. — И ей, и малышу. А ты уже знаешь, что сын? — Знаю. Все будет, Ген, и внимание будет, и забота, только верни мне ее скорее, — Арсен накрыл руками голову. — Слушай, а можно и мне капельницу? Ну сдохну же сейчас… — Не вопрос, — Кравченко подошел к шкафу, достал пузатую бутылку и два бокала. Плеснул в каждый по треть, подсунул один Арсену. На его удивленный взгляд лишь хмыкнул. — Пей, чего смотришь. Это называется оральный способ введения лекарственного препарата. Коньяк, «Курвуазье», пятьдесят лет выдержки. Пей, не выделывайся. А то выдумал, капельницу. Еще систему на тебя переводить, — проворчал, салютуя бокалом Арсену. Ямпольский вдохнул аромат напитка и сделал глоток. * * * От Кравченко Арсен вышел около часа. Генка его выгнал, толку там от Ямпольского все равно не было, а «капаться» дальше он как главврач при исполнении позволить себе не мог. У Арсена в офис ехать не было ни малейшего желания, обойдутся без него, не за три копейки работают. Он немного посидел в машине, подумал и распорядился отвезти его в областную детскую. — Арсен, дорогой! — Лара с порога бросилась обниматься, и Ямпольскому почудилось, что в этих объятиях признательности и благодарности было гораздо меньше, чем всего остального. — Здравствуй, Лариса, — он аккуратно отодвинул ее от себя, — а где Януш? Мальчика готовили к отправке в Германию, и они с матерью находились в отдельной палате стационара с улучшенными условиями. Алексей об этом позаботился. И об охране позаботился. — Он на процедурах, скоро вернется. Арсен, где Агата, что с ней? Этот твой парень, Алексей — слушай, такой красивый мальчик! — нас сюда привез, все вопросы задавал, а про Агатку сказал только, что она позже с нами свяжется. Что у них там случилось с Тагиром? Он ее подставил? Арсен лишь поморщился от такого потока словоизлияний. Он внимательно рассматривал женщину, еще довольно красивую и старательно эту красоту поддерживающую. Явно с помощью дорогостоящих инъекций. — Слушай, Лар, — Ямпольский прошел к окну палаты и присел на подоконник, — а почему ты так и не вышла на работу? — Куда? — удивилась Лара. — Да хоть куда-нибудь. Почему вас все это время содержала Агата? — Ну как же, Арсен, — беспомощно развела та руками, — как я могла работать? У меня ведь на руках больной ребенок! — Януш болеет диабетом последние года два, и насколько я знаю, до недавнего времени он болел в легкой форме. А ты все это время сидела на шее у дочери. Сначала у первого мужа, потом у нее. Тебе ее совсем не жалко? — Так а что здесь такого, Агатка хорошо зарабатывает, она добрая девочка, очень любит Януша… Ты к чему это спрашиваешь, Арсен? — недовольно повела плечом Дворжецкая. После замужества она оставила фамилию первого мужа и сына тоже записала Дворжецким. — К тому, что твоя дочь впахивала, чтобы обеспечить не только брата, но и тебя. Ты ведь отдыхать предпочитаешь за границей, губы вон себе надула, лицо. А у Агаты никакой личной жизни из-за тебя не было. Почему она так и не вышла замуж? Она ведь такая красивая девушка. — Агатка красавица, да, — самодовольно подтвердила Дворжецкая, — наша порода. Она на мать мою похожа, и Януш тоже, слава Богу, не в своего козла-папашу пошел. А ухажеров у нее вагон и маленькая тележка везде, где бы она ни появлялась, и предложений выгодных хватало. К ней даже аристократ какой-то сватался, да только она от всех нос воротила. Встречаться встречалась, а как о свадьбе речь заходила, ее как перемыкало. Знаешь, — Лара доверительно склонилась к Арсену и, на его взгляд, уж слишком красноречиво прижалась бедром, — я одно время была уверена, что она в кого-то влюблена. — В кого? — Арсен сглотнул, в горле мигом стало сухо. Он даже дышать перестал. — Думаешь, она признается? — фыркнула Лара и снова прижалась к Арсену. Вообще-то, она чуть ли на него не легла. — Мне вот кажется, что он женат, иначе с чего бы мою девочку игнорировал? Но потом они начали встречаться с Тагиром — ты его видел? Такой красивый мальчик! — и я вздохнула с облегчением. Агатка влюбилась, а значит, к тому парню у нее все прошло. Арсен тоже вздохнул. Ну как можно быть такой бестолковой? Но в любом случае она оставалась матерью Агаты, Арсен сделал глубокий вдох, сунул руки в карманы и встал с подоконника. — Лариса, Агата теперь со мной. Она будет жить в моем доме, и она беременная. — Беременная? — прижала руки к груди Лара. — Так значит этот засранец Тагир бросил ее с ребенком? — Лара, — оборвал ее Арсен, внутренне взвыв и выматерившись, — она от меня беременная. Лара открыла рот, словно собралась охнуть, да так и застыла, а потом беспомощно присела на кровать. — Но как же? Как это? Арсен, я не понимаю… Как ты мог? — Смог, — пожал плечами Ямпольский. Этот глупый диалог уже начал его раздражать. — И давно вы?.. У вас?.. Это… — выдавила она, пытаясь прийти в себя. — Семь лет. — Жесть, — Лара ошалело моргала, а потом вдруг встрепенулась: — Слушай! В прошлом году, когда ты женился, у Агаты случился нервный срыв. Она заболела, по-настоящему, с горячкой, бедная моя девочка… Так может, все это время был ты, Арсен? Он не успел ничего ответить, как открылась дверь и вошел Януш, а Арсен только охнул про себя. На него смотрели большие зеленые глаза с янтарными вкраплениями, и он даже головой мотнул, чтобы видение прогнать. Но видение никуда не исчезло. — Они так похожи с Агатой! — обернулся он к Ларе с совсем ошалелым видом. Та самодовольно хмыкнула: — Да. Я же тебе говорила, наша порода. Гена рядом не валялся. Арсен снова посмотрел на мальчика: — Здравствуй, Януш. Ты знаешь, кто я? Тот кивнул. — Да. Вы Арсен Павлович, вы помогаете нам с операцией. Спасибо вам, — мальчик запнулся, а у Арсена сжалось сердце. Пашке сейчас было бы двенадцать, он лишь на два года старше Януша. Но ему всегда будет только четыре… А потом про себя отметил, что какой бы безмозглой ни была Ларка, матерью она оказалась неплохой — брат и сестра Дворжецкие были очень воспитанными. — Ты должен благодарить не меня, а свою сестру, малыш. Януш распахнул глаза и расплылся в довольной улыбке. — Это она все организовала? Я так и знал! Моя Агата самая лучшая! А когда я смогу ее увидеть? Она знает, что я здесь? А можно ей позвонить? — начал он сыпать вопросами, и Арсен нетерпеливо поднял руку. — Давай по порядку. Позвонить ты сможешь ей завтра, когда у нее будет телефон. Она о тебе все знает, и я обещаю, перед операцией вы обязательно увидитесь. А когда ты вернешься, сможешь гостить у нас сколько захочешь. «Только желательно без мамы». — А Агата разве живет у вас? — Да, Януш, Агата живет в моем доме и, надеюсь, там и останется. Ты будешь к нам приезжать, только тебе нужно очень постараться и поскорее выздороветь, а я тебе помогу, идет?.. Мальчик улыбнулся, и Арсен снова вздрогнул, увидев на бледном мальчишеском лице улыбку Агаты. — Договорились. Вы только передайте, пожалуйста, Агате, что я ее очень люблю! Из больницы Арсен выходил с тяжелым сердцем. Сказанное Ларой не получалось выбросить из головы, как он ни старался. А похожий на старшую сестру Януш и вовсе выбил из колеи.