На столе стопки книг, и Эмили быстро что-то записывает, перелистывая учебник. Так увлечена. Иногда она устало облокачивается на спинку стула, потирая глаза и вздыхая. Улыбаюсь. Мне почему-то нравится то, что я вижу. Эмили погрузилась с головой в учебу. Ответственная. Помню ее характеристику из института благородных леди. Одна из самых успешных на курсе. Странно, что Эмили не попросила меня помочь ей именно с этим институтом. Она не хочет туда возвращаться!? Определенно! Вспоминая начальницу этого института, которая с легкостью вышвырнула свою воспитанницу в неблагополучный Глемт, неудивительно, что Эмили даже не заикается об этом учебном заведении. Изучая возможные для Эмили варианты обучения, даже не рассматривал ее прежний институт. Однозначно я был бы против ее нахождения там. Институт благородных леди – ферма по созданию удобных жен для высшей знати. Никогда не питал положительных эмоций на его счет. Так же, как никогда и не привлекали его выпускницы. Вышколенные, выдрессированные девушки, которые соглашались с любым мужским мнением и словом. Нет. Это не для Эмили. Она другая. Решаю, что не буду отвлекать эту старательную ученицу. И возвращаюсь в свою комнату. Заодно успокоюсь и взвешу все. Эмили живет в моем доме… И хоть я и официальный ее опекун, все же, не кровный родственник. В моем доме нет проживающей на постоянной основе камеристки для молодой незамужней девушки. А также, Эмили теперь часто будет появляться в городе. Со временем могут быть некорректные слухи о всей этой ситуации. На слухи мне плевать. Но они могут задеть Эмили, влияя на ее репутацию… Мне нужно что-то решить. Ввязываясь во всю эту историю с опекой, я не думал и не предполагал, что Эмили появится в моем доме. С этой девушкой все решения приходят спонтанно. Что вообще не похоже на меня. Никогда я еще не вел себя так, как неразумный дилетант. А вел я себя так, будто уже похоронил себя, будто обрек на страдания, ожидая неизбежный фатальный итог. Я не видел своего будущего. Я хотел мести и правды. Я хотел наказания для имени и наследия Аспена. А еще хотел вернуть Лорену… Вспоминаю ее теперь, задумываюсь… Любила ли она меня? А я? Моя любовь к ней подходит под понимание «болезненная» или «разрушительная». Теперь я должен исправить то, что натворил. Вот уж не думал, что загоню себя в свою собственную ловушку… Но все-таки… Разгадать правду я намерен. Не могу иначе. Закуриваю сигарету и сажусь в кресло, откидывая голову на спинку. Эмили, по всем правилам и нормам, не может проживать с мужчиной в одном доме, где нет ее компаньонки. В моем доме нет даже постоянно проживающей прислуги… Но это не допустимо. В голову приходит неожиданная идея… Ухмыляюсь ей. Надо же! До чего доводит меня подсознание. Затягиваюсь сильнее сигаретой, чувствуя, как никотин расслабляет тело… Меня подстрекают мои возможности в легкости оформления новых документов. Пользуюсь положением, однако. Но кто говорит, что я доблестный рыцарь. Я темный антигерой, злодей, которого обязательно должны победить в конце романа, и все будут счастливы. Беру свою неожиданную идею на заметку. Азарт и предвкушение стараюсь заглушить. Эмоции — это лишнее в моей работе. И, как показал опыт, – эмоции лишние даже в моей обычной жизни. Перевожу взгляд на дневник Аспена. Мне так и не удалось раскрыть секрет его мудреной рукописи и подобрать шифр. Беру в руки дневник и хочу задвинуть его подальше в ящик с глаз… Но… решаю поступить немного по-другому. Кладу его на край стола, ничем не накрывая… *** Эмили Вивьен Закончив свое обучение на сегодня, перевожу взгляд на часы, понимаю, что уже очень поздно. Пора ложиться спать. Но мозг за время чтения и повторения материала так переработал, что хочется очень чего-то сладенького. Не будет же страшным, если я спущусь на кухню и выпью немного чая? Виктор, наверное, уже пришел. Когда я занималась, слышала, как щелкала дверь его кабинета. Он запирает ее на ключ? Естественно… Мысль о том, что у него на столе лежит дневник моего отца манит, как запретный плод. Почему он у Виктора? Что в нем? Может это как-то откроет правду на причину гибели моего отца? Мне нужно постараться незаметно заполучить эту рукопись и также незаметно вернуть назад. Но как это сделать? Виктор профессионал. Он сразу же заметит. Обещаю себе что-нибудь придумать на свежую голову. А пока тихонечко выхожу из библиотеки. Виктор, кажется спит. В доме ни звука. «Я просто тихонечко заварю свой любимый мятный чай, возьму пару конфет и пробегу скорее в комнату». Шастаю по чужому дому ночью... Мне стыдно от этой мысли. Веду себя, как девочка из приюта. Смеюсь про себя. Я ведь она и есть. Поэтому с меня взятки гладки… Поражаюсь себе, как я из благородной леди успела за столь короткий срок перевоплотиться в полу беспризорницу, ворующую конфеты в доме у главного сыщика. Мне определенно смешно. Прикрывая рот рукой от неудержимого смеха над собой, захожу в сотовую и… Впечатываюсь в кого-то очень неподвижного, как статуя. — Виктор?! — на моем лице еще не успела сойти улыбка от собственных шуток над собой, как на нее наслоилось удивление, смешанное с эмоциями пойманного воришки. Очень сильно торможу, и мозг отказывается соображать, что нужно делать. Я так и стою, касаясь немного груди Виктора, а он придерживает меня за талию. Но, видимо, мозг сыщика соображает намного быстрее. Он отстраняется… Но я все еще чувствую его прикосновения… Мне показалось, или он немного сжал пальцами напоследок мою талию, перед тем, как разорвать прикосновение. От этой мысли моментально распространяются мурашки по телу. Особенно, когда смотрю в глаза Виктора и вижу потемневшие радужки… Наверное из-за плохого освещения декоративного света... — Эмили, проходи, — Виктор отходит, уже не смотрит на меня. Замечаю на барном столе стакан с чем-то спиртным… Коньяк? Виктор отдыхал… Эм… Мужчины же могут пить, когда им это вздумается, в этом нет ничего предосудительного. Верно? Но лучше, я попью чай в следующий раз... — Простите, Виктор, — я говорю, будто мямлю. Вижу, как Виктор выливает содержимое стакана в раковину. — Ты не помешала, Эмили! Если ты голодна, то… чувствуй себя, как дома… Столовая в твоем распоряжении, — говорит все также, не оборачиваясь на меня, моет и убирает стакан в сервант. — Я ненадолго. Не хочу шуметь. Заварю лишь немного чая, — говорю быстро, будто произношу заученные фразы. Открываю шкафчики, поскорее достаю мятный сбор. Чувствую, что Виктор не ушел. Он стоит неподалеку и кажется… смотрит на меня… — Вы будете… тоже… чай? — спрашиваю, не оборачиваясь, наверное, чтобы заполнить давящую тишину. Тянусь к высокой полке за заварником. — Нет… спасибо… Эмили, я хотел сказать… — оборачиваюсь на его слова… — Можешь обращаться ко мне на «ты»… — Виктор говорит тихо. Вижу, что он хмурится… В ответ ему лишь положительно киваю… Замечаю, что на светлой рубашке Виктора что-то похожее на следы от крови. — Виктор, у вас… то есть, у тебя кровь! — непроизвольно делаю шаг на встречу. Вижу, как Виктор касается рукой груди напротив сердца. Я ведь еще тогда, в карете, заметила, что Виктор прикасается к своей груди как-то слишком навязчиво. Будто у него в этом месте рана… И она ноет… Видимо, я была права? — Все хорошо, это…старая рана, — Виктор смотрит на свою грудь, хмурится. Сжимая рубашку на этом месте, где вступила кровь. Но я, поддаюсь своему врачебному началу, направляюсь к Виктору. — Разреши посмотреть, как будущему врачу, — ловлю его растерянный взгляд, который будто сейчас затуманен. Виктор не сопротивляется мне. Опускает руки и внимательно смотрит на меня. И я не задумываюсь в этот миг, что меня это удивляет. Во мне сейчас действует будущий лекарь. И я подхожу ближе, отодвигая край рубашки. И вижу ровный порез. Незаживающий край… Видно, что рану зашивали когда-то и не раз… Но рана выглядит, будто свежая. Она заживала и расходилась вновь. Я вспоминаю, что это могло бы значить. Я видела как-то такие случаи, описанные в старых статьях… Но ни разу на практике у Паула с таким не сталкивалась. Понимаю, что, углубившись в собственные мысли, уже касаюсь осторожно краев раны. Перевожу взгляд на Виктора. Я немного прихожу в себя, видя, что он рассматривает меня с некой тоской, интересом и непониманием происходящего. Глаза Виктора блестят, отражая тусклый свет лампы. Его губы немного приоткрыты. Слышу его глубокое дыхание. Взгляд Виктора умиротворен, но он иной… Я не понимаю… Чувствую, как под моей рукой бьется его сердце. — Виктор… твоя рана получена от магического артефакта? – спрашиваю шепотом. И рефлекторно отодвигаю рубашку сильнее, чтобы лучше рассмотреть не зажившее ранение. Но Виктор останавливает мою руку, сжимая своей ладонью. Немного притягивая меня ближе… Он зажмурил глаза и судорожно вдохнул, будто успокаивая себя. — Такую рану можно вылечить только с помощью медицинского артефакта, — все еще стою на своем, не обращая внимание на измененное состояние Виктора. — Я могу сейчас… — Иди в комнату, Эмили, — произносит тихо Виктор, выдыхая, отстраняя мою руку от своей груди, но пока не отпускает ее… — Спокойной ночи, — говорит, улыбаясь. Смотрит на меня, как на маленькую девочку, которой пора спать… Которая немного заигралась в куклы… Хочу что-то сказать, но Виктор отстраняется, и быстро уходит к себе в комнату… Запирая дверь. Ухожу и я… Очень быстро. Забыв про чай… «Какой может быть чай!» Забегаю в комнату. Запираюсь. Прислоняюсь к двери спиной и сползаю по ней, присаживаясь на пол, обнимаю колени. «Что сейчас было?» Прислоняю ладони к бешено бьющемуся сердцу… Стараясь унять дыхание.