— Смелое заявление! — Энергетические блоки – украдены из разных мест, в течении первых пяти лет, – Филипп показывает пальцем на записи. – Но, при сборке, блоки создадут целую конструкцию, и в сочетании с другими украденными вещами из нераскрытых дел, создаюдут большую энергию для… — …для переноса души в артефакт… — договариваю за него. Хмурюсь… — Именно! Вор воровал разумно! – хмыкнул Филипп. – Во всех местах, где присутствовали эти блоки в рабочих механизмах, был незадолго нанят некий человек. Должности были незаметные, негласные – дворник или уборщик. А спустя месяц или два, увольнялся, за несколько дней до кражи… Я думаю, что это был один и тот же человек. Весь энергетический блок украсть невозможно. И не каждый может. Только опытный изобретатель… И настолько отчаявшийся. Он крал часть блока, и замечали это спустя сутки или двое, когда два оставшихся элемента не справлялись с работой. Затем, после, были мелкие кражи со строительных цехов. Трубы, металл, катушки с проводами, накопительные артефакты. А воровал он все это, потому что не мог купить… Чтобы не привлекать внимания. Все эти элементы, что он украл, оформляются юридически. Он хотел скрыть, что пытается создать опасный механизм. Но только селистенские камни можно купить на черном рынке… Или убить за них… Он раздобыл их, скорее всего, где-то в старых карьерах. — Допустим, я знаю, кто был вором. И что нам это даст, если он уже мертв? Филипп теряется, совершая в своей голове мыслительную работу. Но потом садится и обреченно облокачивается на свою здоровую руку, закрывая глаза. — Если запустить этот механизм – переместитель души… Что произойдет? – спрашиваю, но знаю ответ… Произойдет взрыв… Тот, при котором погибла Лорена… — Сложно сказать… Механизм потратит так много энергии… Что может убить все живое, что присутствовало рядом, самоуничтожаясь… — А тот, кто перемещал свою душу или ее часть? — Должен, по идее, попасть в Межмирье… Потому что напитал селистенский камень… или совершить переход позже... — Филипп выдыхает апатично. — Но он… как-то вернулся… — встаю, складывая руки на груди. Пытаюсь понять Аспена… Зачем? — Он мог вернуться один раз… Но все равно не выжить. Камень вытянул бы его душу в течении нескольких часов… Но теперь мы знаем составные части механизма, перемещающего душу. Я могу почти уверенно предположить, что механизм не совершенен, как изначально я думал… Этот изобретатель спешил. Поэтому использовал сырой вариант аппарата. И он знал об этом. Он рисковал… Для чего-то… Не думаю, что он был в нетерпении от скорого путешествия в Межмирье. За которое заплатил жизнью… — Филипп говорит разумные вещи… Из парня получился бы отличный специалист… Достаю механический кулон: «Здесь твоя душа, Аспен… Чувствуешь ли ты меня?» — ухмыляюсь. «Можешь помочь… Если хочешь…» Дожили… Прошу Аспена… то есть, камень, мне помочь. Абсурд. Профдеформация и безумие. «Для чего ты вернулся?» *** Провозившись почти до утра с основными делами и дневником Аспена, выяснил кое-что между строк. Что Аспен использовал частичную асфиксию для перехода в мир Полутонов… И «нужную материю», что бы это ни значило. Подчеркиваю эти выражения в его дневнике. У нас есть кулон с душой, отсутствие кислорода, «нужная материя» и переход готов. Аспен переместил часть души… И он создавал условия своей полной смерти для перехода… Но что за пресловутая «материя»? На часах пять утра… Эмили сейчас с Донной и Симоном. Но мне беспокойно за нее. Я хочу быть рядом. Достаю кулон с ее портретом, который всегда ношу с собой. Во внутреннем кармане. Моя тайна. Можно избавиться от этой улики, но я не могу. Смотрю на свою Эмили, перевожу взгляд на лежащий на столе механический кулон с душой Аспена… «Неужели ты делал это все ради Эмили?» Эта мысль бьет по голове. Подкатывает тошнота…И страх… За Эмили. «Что произошло, Аспен? Бездна тебя раздери!» Кулон не ответит… Только мерцает бордово-серым светом. Покидаю рабочее место… Спешу домой. Уже сегодня бал, на который я, определенно, пойду… я не оставлю Эмили. *** На улице еще темно. Тишина и снег. Успокаиваюсь и чувствую приятное предвкушение с каждым шагом. Который приближает меня к дому, где меня ждет Эмили. Точно знаю, что она ждет меня… Я чувствую это. Дом излучает приятное внутреннее тепло. Он стал родным, как бы это абсурдно ни звучало. Иду сразу в душ. Усталость дает знать. Захожу в свою комнату. Вчера, перед уходом, пока Эмили спала, вывез из дома все вещи бывшей жены, которых было немного. Ни одна струна в моей душе не дрогнула. Да, я поступал цинично с памятью о Лорене. Мне жаль ее, как человека. Я любил ее… Но теперь не могу понять, почему… И впервые был рад, что нас с ней ничего не связывало. Почему я терпел ее отношение? Боролся все восемь лет за ее отклик? Был рад, как питомец, когда она снисходила до меня… Вспоминая о бывшей жене, касаюсь непроизвольно места, где ранее был мой незаживающий шрам. Лорена не замечала моего состояния? Она не видела эту рану? Или… Ей было все равно… Но почему она была со мной… Избавившись от ее вещей, я почувствовал только легкость и покой. Я отпустил ее, мне кажется, давно. Нужно было сделать это раньше. Но… Она сама не уходила… Как только чувствовала, что я на грани, она снисходила до меня… Получается, она манипулировала мной… Не отпускала сама… Я только недавно стал рассуждать здраво о всех этих вещах… Почему? «Почему, Лорена?» Чувствую, что она замешана в чем-то большем, чем простая помощь Аспену с его переселителем душ… Или, может, в моем сердце поселилась другая… Ухмыляюсь… Мне кажется, что не «другая», а «истинная». «Истинная» — это определение больше подходит Эмили. Которая поселилась у меня в сердце, голове, душе, теле… Уже светает. Нужно поспать хотя бы час… Задумываюсь ли я о том, что опять иду к Эмили? И да, и нет! Я не хочу ее оставлять. Я хочу быть рядом с ней всегда, когда есть возможность. В ее комнате прохладно. Замечаю новые покупки. Мне приятно понимать, что Эмили приняла мой подарок. Ложусь с ней рядом, накрываю нас одеялом. Притягиваю к себе спящую Эмили, касаюсь носом ее виска. Она чувствует меня сквозь сон, прижимаясь сильнее. «Я расскажу тебе все после бала, Эмили… Расскажу о нас…» Глава 32. Бал Эмили Когда сознание врывается в мир после ночного сна, и ты, осмотревшись и убедившись, что вернулся обратно, начинаешь свой день… Но бывают другие моменты: когда просыпаешься и понимаешь, что что-то изменилось… Что твои мечты воплощаются в реальность, а ты еще не успел загадать их… Они сбылись прежде, чем ты бы мог их пожелать. Ты просыпаешься и сомневаешься на мгновение, а правда ли сон кончился… Сегодня я открываю себя заново. Я узнаю свои новые грани и понимаю свои желания… И даже больше… Я осознаю то, чего желаю. И не отрицаю это…ведь я честна сама с собой. Честна со своими чувствами. Светлая вспышка озаряет сознание от ощущения присутствия дорого человека рядом, чтобы, после, приятным теплом разлиться в животе и вибрировать так, словно стая бабочек теплым летом закружилась в полете. «Он здесь!» «Он рядом!» «Он пришел ко мне…» Жмурю сильно глаза. Невесомо касаюсь его руки, которая обнимает меня за живот, накрывая ее своей. Чувствую теплое дыхание возле шеи. Осторожно оборачиваюсь… Виктор... Так рядом. Безмятежно спит. Скулы заострились... от его изнурительной работы, и под его глазами пролегли тени. Волосы отрасли сильнее… Но понимаю, что мне нравится. Осторожно поправляю черные пряди со лба Виктору за ухо. Пока он спит, опять ворую его образ, подробно рассматривая его красивое лицо, словно выточенное из мрамора. Ровный нос с горбинкой. Немного хмурится даже во сне, а возле одной из бровей пролегла складка, от вечно серьезного и сосредоточенного взгляда. Понимаю, что касаюсь рукой и, осторожно пальцами, его лица. Края белой рубашки распахнуты. Отодвигаю их сильнее, рассматривая уже заживший шрам от магической раны. Жмурюсь опять. Представляя на миг, что могло быть с Виктором, если бы осколок оставался до сих пор внутри раны… Я что-то упускаю… Это точно. Есть нечто, что пока скрыто. Это тайна тревожит... Если прислушаться к себе, то могу определенно сказать, что опасность еще существует. Не знаю как, но чувствую, что расслабляться рано. Нельзя терять бдительность. Сегодня вечером бал… Нужно готовиться, как все приличные барышни… Но я не из их числа… Мое поведение и то, что мы с Виктором нарушаем границы дозволенного, говорит обо мне, как о легкомысленной особе… — Что тебя расстраивает, Эмили? – слышу тихий голос с хрипотцой.