— Боже… — тру переносицу, которая пульсирует и отдает болью в мозг. – Ты с утра пришел меня поздравить, или по делу? — Простите. Да, по делу, — Филипп открывает папку, выкладывая передо мной листы. – Я тут прошелся по научной литературе, раздобыл кое-какую информацию по селистенским камням. Она на уровне псевдонауки, но все же… Душа или ее часть в селистенском камне ненадолго. Есть срок, приблизительно до года, или немного больше. Цвет камней меняется по мере исчезновения души до серого. Поэтому, если мы хотим узнать о мире Полутонов, то нужно поспешить, пока душа из камней не выветрилась, если так можно сказать. Разрешите взглянуть на камни ключа-артефакта. Филипп говорит дело. Но поспешить можно, если понимаешь то, о чем писал Аспен. Тянусь ко внутреннему карману пиджака… Но… — Этого не может быть! – говорю вслух, жмуря глаза, усмехаясь. — Что… что случилось? — Мне нужно спешить. Стремительно выбегаю из кабинета, чуть не сбив Филиппа, и мчусь к повозке. Какой же я дурак! Потерявший голову и бдительность. — Эмили… Пожалуйста. Беру свободную лошадь и отправляюсь домой на всех парах, верхом. *** — Донна, где Эмили? – вбегаю в гостиную. — Эм, она в комнате, уже как двадцать минут, скоро должна спуститься. Мчусь туда. Комната не заперта. Но вот ванная комната… Закрыта. — Эмили! – стучу, но через несколько секунд, не слыша шагов, выламываю дверь. Пусто… — Что за… — на полу платье Эмили, в котором она была утром. Набранная ванна… Прикасаюсь к воде… Вода еще теплая… Вижу на дне кулон. — Эмили… Что ты наделала? – сжимаю кулон в руке до скрипа. Я зол, но, одновременно, мне страшно. Вспоминаю сегодняшнее утро. Нервно смеюсь, садясь возле ванны. — Маленькая обманщица! – тру глаза, не прекращая ухмыляться своей глупости и наивности… Я утром поплыл. – Если с тобой что-то случится, Эмили… Я умру. Эмили в Межмирье… Боже, почему так плохо! Она читала дневник. Она все поняла… Я достаю дневник Аспена, бегло его читаю… — Бездна тебя раздери, Аспен! Ты не мог написать свой секрет прямо, без загадок! – швыряю дневник в стену. Выдыхаю… Но… Из дневника Аспена выпадает листок. Подхожу ближе и вижу, что корешок обложки отошел, и оттуда выпало несколько листков. — Аспен… Ты просто… — сдерживаю ругательства. Разворачиваю листы. Он спрятал послание в своем дневнике… Читаю… И по мере движения взгляда по буквам, моя душа покрывается льдом. «Наверное, я совершаю ошибку, но сил терпеть все в себе больше нет. Мое сердце разрывается от боли и страданий, которые я прячу ото всех. Моя дочь. Моя любимая Эмили. Ты так далеко, но, одновременно рядом. Прошло так много лет. Тебе было бы уже семнадцать. Я представляю, какая бы ты была умница и красавица. О, если бы ты знала, Эмили, как я себя корю. Я не пошел с вами на озеро в тот день. Я настраивал прибор, который должен был связать меня в очередной раз с миром Полутонов, пожертвовав нашим общим выходным. Я слышал звуки, старался передать сигнал. Я почти отчаялся. Но тут послышался зов… Я обрадовался, пока не понял, что меня зовешь ты, Эмили… Ты говорила, что тебе страшно, что ты в какой-то комнате, что хочешь домой… Я уже подумал, что тронулся разумом. О лучше бы так оно и было… Но прибежала твоя мать вся в слезах. И мой мир тогда оборвался на до и после. Я узнал, что ты провалилась под лед. Я побежал на озеро, прихватив с собой все необходимое. Я нырял за тобой. Но все было бесполезно… Сколько всего произошло тогда… Твоя мать не выдержала такого горя. Сначала она потеряла рассудок… Затем перестала вовсе есть, и мне пришлось определить ее в дом для душевнобольных, где она скончалась от истощения. Я погубил вас обоих. Мне нет прощенья, я понимаю. Все это время я трудился, не покладая рук. Я пытался наладить с тобой контакт, Эмили. Это было не просто. Но я слышал тебя отдаленно. Ты звала меня. Я во что бы то ни стало, решил, что верну тебя. Я воровал, я обманывал, я скрывал правду. Все шло мучительно медленно. Пока я не повстречал Лорену. Это удивительная женщина. Она стремилась быть моей ассистенткой. Она будто бы знала, над чем я тружусь. Я никого не допускал. Никто не должен был узнать, что я провожу тайные исследования. Но она раскрыла мне свою тайну. Лорена – иномирянка. Это удивительно. Она стремилась вернуться в свой мир. С ней работа значительно продвинулась. Ей были открыты большие знания. Но, одновременно, определилась опасность нашего разоблачения — Виктор, муж Лорены. Я знаю, что она использует его. Но не осуждаю. Я тоже иду напролом, чтобы вернуть дочь, как и она, чтобы вернуться домой…» Дочитав этот лист, внутри меня образуется провал. Это абсурд. — Этого не может быть… Боже… Моя Эмили… Аспен… Ты хотел вернуть ее… Все твои старания ради дочери… Я догадывался. Но не думал, что все на столько трагично. Я беру в руки второй лист. «Сегодня произошло непоправимое. Мы запустили с Лореной аппарат, вмещающий душу… Я отдал треть. Но никак не ожидал, что Лорена использует кулон сразу же. Лорена исчезла… Она в Межмирье… Я понимал, что помогу ей. Но все же не ожидал. Я не обижен. Она страдала в этом мире. Она страдала и из-за своего мужа, который был деспотом. Лорена часто плакала из-за него, жаловалась… Она хотела домой. Это небольшая плата за ее помощь. Аппарат, перемещающий душу, взорвался. А я сбежал, как последний трус. Но мне нужно спешить. Я слаб, без трети души… Скоро камень выпьет ее всю. А мне нужно еще отправиться в Межмирье и вернуть тебя, Эмили» — Аспен… Проклятье… — я сминаю в руке листок. – Я мстил твоей дочери, сумасбродный ты психопат! Я чуть не погубил Эмили из-за твоей молчанки. Я зол. О, как я зол! Лорена… Мне сейчас смешно… Она одурачила и Аспена. «Муж деспот». Только так она могла меня назвать. Иномирянка… Меня использовала иномирянка. Но хуже всего то, что я мстил Эмили, которая была не просто не виновата… Не виноват был и Аспен. К нему, конечно, куча претензий, что не рассказал мне всего… Тем самым способствовал, чтобы я подозревал его. Беру третий лист. Вижу, что почерк неровный, словно рука Аспена дрожала. «Я смог… Это невероятно… Эмили. Все получилось. Моя дорогая дочь. Я думал, что не увижу тебя никогда… Но ты прислала мне свой портрет. Ты в Институте благородных леди. Все так, как я когда-то мечтал – все так, как я говорил тебе по приемнику сигналов. Я рассказывал, что ты училась бы там. Что на летние каникулы обязательно отправлял бы тебя своему другу доктору Паулу. Ты бы училась в его школе… Но, удивительным образом, ты вернулась. Судя по моим расчетам, ты вернулась так, что будто бы жила всегда. Ты должна была появиться в стенах института. Но для всех ты была там всегда. Возможно, все немного не поймут, почему раньше не замечали тебя… Смешно представить лицо Паула, когда он тебя увидит… Ведь для него ты всегда училась в его летней школе. Как и для тебя, Эмили… Я сделал так, что ты забыла Межмирье. Ты помнишь новую жизнь, которую, как бы, прожила. Я вернулся, чтобы убедиться… И я убедился… Ты жива. Я видел твой портрет, моя прекрасная Эмили. А я скоро покину этот мир. Я слишком слаб… Я послал тебе письмо в институт, вложив туда часть камня с кулоном, вторую часть выбросил. Кулон содержит частицу моей души. Пусть она побудет с тобой рядом. Я почувствую, когда ты возьмешь ее в руки. Я обниму тебя… Я сделал все… Я верю, что ты никогда не попадешь в Межмирье. Я оставил там подсказки, на всякий случай… Но, тебе туда нельзя, Эмили. Только не тебе… Ты можешь погибнуть тем же способом, Эмили…» — Проклятье! — сминаю листы, пряча их в карман. – Думай, думай, — бью себя по голове. — Ванна с водой. Асфиксия частичная… Переход. Вода… Вода — это нужная материя. Надеваю кулон на себя, погружаясь в воду. Выдыхаю весь кислород. Держу кулон в руках, смотрю на него сквозь воду… . . . Свечение. Слабое. Тиканье механизмов. Провал. . . . Вдох. Кулона нет. Где я?