– Да. Прости. Финн. Так вот, мужчинам удается избежать обвинений в растлении, потому что они выглядят именно так, как ты сейчас описал мистера Дрюитта: мягкими, заботливыми, преданными делу и так далее. А если развратитель выглядит как-то по-другому в глазах своих потенциальных жертв или их родителей – или даже в глазах своих друзей, – тогда он никогда не сможет стать активным педофилом. Но я полагаю, что тебе это известно. – Что мне известно, – возразил Финн, – так это то, что он никогда не переступал грань в общении с этими детьми. Если б он это сделал, то они прибежали бы ко мне. – А ты сам? – задала вопрос Изабелла. – Я тоже никогда не переходил границы с детьми. – Финн мгновенно покраснел. – Вы что, хотите обвинить меня… – Нет. Прости, конечно, нет, – сказала Изабелла, хотя и задумалась, что бы сержант Хейверс, с ее знанием Шекспира, смогла бы вынести из этой реакции молодого человека, не говоря уже о его довольно любопытной манере говорить – что-то вроде «сами догадайтесь, к какому классу общества я принадлежу», как будто сам он этого не знал. – Я хотела спросить, не пересекал ли мистер Дрюитт черту в отношениях с тобой. Финнеган покраснел еще больше, если такое было вообще возможно. – Попытайтесь меня понять. Он из кожи лез вон, чтобы всем угодить. Особенно тем детям, над которыми издевались. Он ведь сам знал, что это такое, и учил малышей, что все эти хулиганы просто хотят выглядеть значительнее, чем они есть на самом деле, и что остановить издевательство можно, только ответив на него. Или словами, или кулаками. Что больше подойдет. – Именно поэтому ты занимался карате? – Меня привел в секцию мой отец. Да, надо мной тоже издевались. А потом я продемонстрировал, на что способен. И все мгновенно прекратилось. А все эти вещи, в которых вы пытаетесь обвинить Йена… Это же тоже вариант издевательства, а Йен ни над кем не издевался. Он знал, что это такое. – Значит, издевались над ним, – заметила Изабелла. – Или ты хочешь сказать, что он подвергался в детстве сексуальным домогательствам? Он что, рассказывал тебе об этом? – Ни в коем случае! – почти что завопил Финнеган. – Что ты хочешь этим сказать? – не отставала от него Изабелла. – Что он не рассказывал или что он не подвергался? – И то и другое! А если вы думаете по-другому и думаете, что он перенес все это на малышей, то спросите их сами. Любого из них. И тогда вы поймете: обвинения в том, что он мутил с ними, – это полная глупость. Финнеган замолчал, чтобы перевести дух. В этот момент послышался звук шагов человека, спускающегося по лестнице. В проеме двери появилась девушка. – Слышишь, Финн, – сказала она, – я иду на… – и внезапно замолчала, увидев Изабеллу. – Простите, – быстро произнесла девушка. – Не знала, что вы здесь. В это Изабелле было трудно поверить, потому что Финнеган кричал так громко, что этого нельзя было не услышать. Маловероятно, что в этом доме звуконепроницаемые стены. Девушка сделала шаг в гостиную, как будто ожидая, когда ее представят. По виду она была студенткой, с длинными, профессионально высветленными волосами, миниатюрной, но с женственным телом. – Я Дена Дональдсон, – сказала она. – Но все называют меня Динь. – Осторожнее, смотри, кому представляешься, – заметил Финнеган. – Это коп. Приехала из самого Скотланд-Ярда, чтобы вытрясти из меня всю правду. Динь смотрела на Изабеллу так же внимательно, как Изабелла – на нее. – Но на вас нет формы, – заметила она, как будто это было самым главным. – Она детектив, – пояснил Финнеган. – Ты же смотришь телик? В телике они не носят форму. Она здесь по поводу Йена. – Мистера Дрюитта? – А что, разве коп может захотеть поговорить со мной по поводу какого-то другого Йена? Ты что-то не догоняешь. Опять перебрала вчера вечером? На это девушка ничего не ответила. Вместо этого сняла с плеч рюкзак и поставила его на пол. На ней была яркая юбка цвета фуксии; она разгладила ее жестом, по которому можно было подумать, что она нервничает или хочет, чтобы другие думали, что она нервничает. После этого поправила шарф, используемый в качестве пояса. На нем был узор из цветов и облаков, хорошо сочетавшийся с юбкой и серой футболкой. – А вы знали мистера Дрюитта? – поинтересовалась суперинтендант. Казалось, что девушка сильно испугалась. Она переводила взгляд с Финнегана на камин, а оттуда – на Изабеллу. – Как? – Вы имеете в виду, «откуда я могла его узнать или как близко я его знала»? – уточнила Изабелла. – Я не… Не совсем… Если вы имеете в виду… – Ради всего святого, Динь, да скажи же ты уже. – Казалось, что Финнеган догадался, что девушка тянет время. – Я о нем только слышала, – обратилась она к Изабелле. – В основном от Финна. – А еще? – Вы хотите знать, о ком еще он рассказывал? – Нет. – Ардери почувствовала, что у нее вновь разламывается голова. С этим надо было что-то делать, и побыстрее. – Вы сказали: «В основном от Финна», когда говорили о том, от кого слышали о мистере Дрюитте. Так от кого еще вы о нем слышали? – Ах это… – Динь скрестила руки под грудью, отчего та немного приподнялась. Изабеллу всегда поражал этот жест, который доказывал, что как вид женщины так ничего и не достигли. «Потряси сиськами, и вот ты уже правишь миром». – Мне кажется, что только от Финна. Не думаю, чтобы Брутал его знал. – Брутал? – переспросила Изабелла. – Он что, тоже здесь живет? – Брюс Касл, – пояснила Динь. – Все зовут его Брутал. Ну… это шутка такая… – Потому что он недомерок, – внес ясность Финн. – Похож на мальчика? – спросила суперинтендант. – Я имею в виду, ростом? И выглядит как мальчик? Финнеган сразу же исключил все подобные вопросы. – Йен ничего не делал ни с кем ни здесь, ни где-то еще, – горячо заявил он, и в тот же момент Динь сказала: – Брутал никогда не… Я хочу сказать, что он не позволил бы никому приставать к себе, если вы именно об этом думаете. – Вы знаете об этих обвинениях в педофилии, так? – Да. В общем, знаю. – Динь нервно посмотрела в сторону Финнегана. – Все об этом знают. Думаю, мне сказал об этом Финн. Или я слышала, как Финн обсуждает это по телефону со своей матушкой… Может быть, и так. Правда же, Финн? Ведь я так об этом узнала? Или где-то прочитала об этом… – Да будь я проклят, если знаю. – Неожиданно в голосе Финна появилась усталость, или он просто притворялся. – А вы много чего слышите в этом доме? – поинтересовалась Ардери у девушки. – Дом очень маленький, – пояснила Динь, – так что слышишь… Даже напрягаться не приходится, правда. Именно поэтому, понимаете… То есть мистер Дрюитт к нам сюда не приходил. Мы с ним никогда не встречались. Я имею в виду себя и Брутала. Никогда. А вот с Финном это, конечно, не так. Изабелла заметила, что Финн наблюдает за девушкой. Выражение лица у него было почти враждебное и в то же время заинтересованное. – Ты ведь, кажется, куда-то собиралась, Динь? – спросил он. – То есть ты ведь уже уходила, нет? Динь взяла рюкзак и вновь надела его на плечи. Казалось, что тон Финна ее совсем не обидел. – Надеюсь, что вы узнаете то, что хотите, – ее последние слова были обращены к Изабелле. – Полагаю, от Финна? – Конечно. Ведь, как я уже сказала… – Да. Вы и Брутал даже не знали Дрюитта. Я это уже слышала. Ладлоу, Шропшир Динь уселась на велосипед, якобы собираясь ехать на лекцию по географии. И она бы на нее реально поехала, если бы присутствие детектива из Скотланд-Ярда, которую она увидела в гостиной, спустившись по лестнице, не заставило ее занервничать. Это – и тот короткий разговор, который у них состоялся, – положили конец всем ее академическим намерениям. Но пока ей надо было притвориться, что она направляется именно на лекцию, поэтому Динь двинулась в сторону Нижней Брод-стрит. Если б она на нее повернула, то оказалась бы на узкой Силк-Милл-лейн, где находился один из лекториев колледжа. Однако Динь не стала поворачивать. Вместо этого, как только дом скрылся из виду, она остановилась на парковке магазина персидских ковров. Как и в любом другом магазине персидских ковров в Англии, в этом происходила окончательная распродажа, о чем гласило большое объявление, закрепленное в витрине магазина. И хотя за многие годы, что оно там висело, объявление успело здорово выцвести, владельцы так ничем и не подтвердили, что это сообщение было свидетельством того, что их намерения окончательны и бесповоротны. Как и всегда, перед входом лежала стопка ковров. Динь остановилась рядом с ней, слезла с велосипеда и стала внимательно рассматривать концы ковров, будто искала тот, который подошел бы к ее спальне. Через несколько мгновений к ней присоединился хозяин магазина, оказавшийся не выходцем с Ближнего Востока, как можно было бы предположить, а скорее шотландцем с таким акцентом уроженца Глазго, что понять его было практически невозможно. У Динь был бо́льший шанс разобрать, что говорит торговец, если б он изъяснялся на фарси. Девушка объяснила, что смотрит на то, что он может предложить, а после того, как он ответил ей то, что он ответил, вежливо поблагодарила: «Большое спасибо, но нет». Ведь она просто хотела спрятаться, пока горизонт не очистится и она сможет вернуться в дом. Динь понимала: в то, что она говорила в доме, поверить можно было лишь с большим трудом. Просто когда Финн сказал ей, кем была женщина, у нее ум зашел за разум. Последним, кого она ожидала увидеть в гостиной, невинно спускаясь по лестнице, был детектив из полиции, беседующий с Финном. Изучение стопки ковров задержало ее минут на десять или чуть больше. Так что пришлось вступить с шотландцем в беседу, темой которой, скорее всего, была обратная сторона ковровых изделий. И опять она ничего не понимала из того, что он ей говорил, но поскольку торговец жестикулировал и гладил изнанку ковра и поскольку ей удалось разобрать такие слова, как «вручную» и «узлы», то Динь кивнула и сказала: «Да, я понимаю». К счастью, большего от нее, по-видимому, и не требовалось. Послушав владельца еще минут десять, она наконец произнесла: «Большое вам спасибо» – и выкатила велосипед на улицу. Полицейской машины уже не было. Динь была в безопасности. Для того чтобы добраться до дома, ей понадобилось меньше минуты. У входа она положила велосипед на бетонное покрытие. Войдя, как можно тише прикрыла за собой дверь и направилась к лестнице. Но у нее ничего не получилось. – Эй ты, послушай, – услышала она голос Финна из гостиной. Динь притормозила и увидела, что он, как и раньше, продолжает сидеть на этом ужасном диване, который они разыскали в одном из бесчисленных благотворительных магазинов Ладлоу. Он пытался выбрать что-то из развалившегося буррито и вытирал пальцы о поверхность дивана. – А вдруг кто-то захочет сесть именно сюда, Финн? – сказала она ему, имея в виду его вытирание пальцев о выцветшую материю, на которой оставались следы фасолевого сока – или что там еще есть в буррито. – И чё все это должно было значить? – спросил он Динь, не обращая внимания на ее замечание. – Ты это о чем? – Да обо всей этой хрени вроде «мы с Бруталом…». Ты слишком явно подчеркивала, что хочешь, чтобы коп не слезла с меня живого.