– Не понимаю, о чем это ты. – И в этом все дело, да? – Финн внимательно рассмотрел оставшийся конец буррито, решил, по-видимому, что он вполне съедобен, и откусил. – А вот мне так не показалось. Он встал. На диване остался след от его задницы. Так же, как и след от задницы копа, если уж на то пошло. Финн подошел к ней и произнес, чавкая при этом больше, чем требовалось: – Должен сказать, Динь, что че-то перестал тебя понимать в последнее время. – А понимать нечего. – Динь направилась к лестнице, но парень ловко встал у нее на пути. – Пропусти, Финн, – сказала девушка. – Че говоришь? Я тебя че, держу или как? – Ты загораживаешь мне проход. – А те это не ндравится, да? Тогда давай, колись. Что за хрень здесь происходит? – Ничего. Просто мне не нравится, когда обо мне плохо думают, а я ни в чем не виновата. – Особенно ежели так думает коп, да? А почему так? Ты че-то скрываешь? – Нет! – Так вот, хочу тебе сказать, что мне так не кажется. – Я не могу отвечать за то, что тебе кажется, – ответила Динь. – А теперь отойди в сторону. Она оттолкнула Финна в сторону и взбежала по лестнице. У себя за спиной услышала голос Финна: «Не держи меня за дурака, Динь». Больше она ничего не слышала, потому что зашла в свою комнату и заперла за собой дверь. Она поспешно прошла к небольшому платяному шкафу и стала вынимать его содержимое. Хотя ей не терпелось добраться до нужных вещей, Динь не стала вываливать вещи горой на пол, как это обычно делают героини телевизионных сериалов, когда режиссеру надо показать зрителям, что они в панике. Вместо этого она снимала их с вешалок и аккуратно раскладывал на постели. Из-за ситуации в ее семье Динь уже многие годы сама покупала себе наряды. И деньги на них, начиная с двенадцати лет, копила, подрабатывая няней, помощником продавца в магазине, пропольщиком сорняков на огородах, занимаясь выгулом и кормежкой собак, поливом растений и всем тем, на что хватало ее ограниченного времени. Поэтому для нее каждая пара обуви, каждая юбка, пара джинсов, свитер или пуловер были особо ценны. Она не расставалась с одеждой до тех пор, пока не занашивала ее практически до дыр. Просто не могла себе этого позволить. Но сейчас… Она должна избавиться от двух вещей, дорогих ее сердцу. Они висели в самом дальнем углу шкафа, и чтобы обнаружить их, ей пришлось рыться в зимней одежде. Динь повесила поверх них свое красное шерстяное пальто, и именно его она вытащила на свет божий. Расстегнув пуговицы, посмотрела на спрятанные под ним топ и юбку. И прежде чем у нее появились мысли о том, сколько они стоили, и о том, как их ей будет не хватать, девушка схватила их в руки и выудила со дна шкафа пустой пакет. Она так и не смогла просто запихнуть в него эти вещи. Вместо этого аккуратно сложила их и натянула на них пакет, который после убрала в рюкзак. В какой-то момент Динь попыталась убедить себя, что это совсем необязательно, – но вся проблема была в том, что она не могла позволить себе зависеть от случая. Ладлоу, Шропшир Барбара Хейверс знала, что ей необходимо попасть в колл-центр в Шропшире. Она хотела прослушать то сообщение о Йене Дрюитте, из-за которого его доставили в полицейский участок Ладлоу в ночь его смерти. И хотя сержант прочитала расшифровку звонка в отчете КРЖП – она уже выучила наизусть этот чертов текст, – ей все-таки казалось, что предыдущие дознаватели могли что-то упустить. Это могло быть всем, чем угодно: начиная с произношения какого-то слова, характерного лишь для одного-единственного человека, связанного с Дрюиттом по жизни, и кончая шумом на заднем плане, который мог оказаться связан с кем-то, о ком они еще даже не слыхали. Сержант хорошо понимала, что, намереваясь прослушать звонок на номер 999, она выходит за флажки, расставленные для нее старшим детективом-суперинтендантом. Но пыталась уверить себя, что это ее долг перед мертвым – не оставить для себя ни малейших сомнений. Шрусбери находился милях в тридцати от Ладлоу, прямо по шоссе А49. Барбара была уверена, что на поездку туда и обратно ей понадобится не больше двух часов. Но ей надо было, чтобы Гэри Раддок или одолжил ей свою машину, или отвез ее туда. Он сказал, что отвезет. Они отъехали уже миль на десять, когда ее мобильный зазвонил. Барбара выудила его из сумки и взглянула на экран, хотя заранее знала, кто звонит. Она не ошиблась. Сержант позволила аппарату переключиться на голосовую почту. Потом она скажет Ардери, что не слышала звонка. Например, что была в туалете. Правда, ей придется придумать объяснение, почему она не перезвонила, но к моменту встречи с суперинтендантом ей хоть что-нибудь да придет в голову. Однако через пять минут мобильный зазвонил снова. На этот раз, когда она опять не ответила, Раддок подозрительно посмотрел на нее. – Мужчины, – со вздохом произнесла Барбара и закатила глаза. Возможно, что ПОП и проглотил бы это, если б через тридцать секунд не зазвонил его собственный телефон. Не глядя на экран, он поднял трубку. – Полицейский общественной поддержки, Ладлоу, – произнес он, после чего в молчании выслушал звонившего и сказал: – Так точно. Она рядом. Я везу ее в Шрусбери… Барбара застонала. Раддок слушал, что ему говорили. Потом он передал телефон Барбаре со словами: «Ваш командир», которые произнес извиняющимся тоном. Прежде чем взять трубку, сержант задумалась, каким, черт побери, образом Ардери удалось узнать мобильный Раддока. Но потом поняла, что это было не так уж и сложно. Один звонок в Вестмерсийское управление – и всё в порядке. – Командир, после того как отсмотрела запись с камеры, мне пришло в голову, что логично будет… – торопливо заговорила Хейверс, прежде чем Ардери стала выяснять, почему она не ответила на ее звонки. – А разве я позволила вам думать головой? Мне кажется, я сказала «ТОЧКА». А вот того, что я позволила вам предпринимать дальнейшие шаги, что-то не припомню. Сержант, вы вообще в состоянии понять, как организуется расследование? Команды поступают сверху вниз, а не наоборот. – Командир… – Пусть Раддок разворачивается и немедленно возвращается в Ладлоу. – …я ведь хотела только… – И никаких «командир, я ведь хотела только…»! – рявкнула Ардери. – Вы можете делать лишь то, что я вам позволила. А если вам придет в голову, что есть хоть малейшая возможность – вероятность которой сейчас уже стремится к нулю, – что я могу согласиться на дополнительные действия с вашей стороны, то вы должны прежде всего обсудить их со мной и получить мое разрешение. Я понятно говорю? Или в командной цепочке для вас есть что-то, что вы не в состоянии уразуметь? – Вы говорите понятно. Сильнее испортить настроение Барбаре было уже невозможно. В какой-то момент она ухватилась за соломинку, и ей пришла в голову дикая мысль, что у них с Ардери начинает что-то получаться. «Какая же я была дура», – подумала она. – Будет сделано, мэм, – произнесла Хейверс в трубку. – Как мило это слышать… И когда же я могу ожидать вашего прибытия? – Мы минутах в двадцати езды от Ладлоу. – Значит, через двадцать пять минут вы будете здесь. Если появитесь через тридцать, то у нас появится дополнительная тема для обсуждения. Вы меня поняли? – Поняла. Но Барбара не могла закончить разговор сразу после того, как ее командир сделала ей выговор в присутствии ПОПа. Разочарование, смущение, невозможность добиться от Ардери хоть малейшей уступки – все это заставило ее сделать вид, что у них есть хоть какая-то тема для обсуждения, помимо ее очевидной неспособности вести расследование в соответствии с указаниями суперинтенданта. Поэтому она поинтересовалась: – А как все прошло у Финнегана Фримана? Нашли что-нибудь полезное для себя? – Практически все то же самое. Если послушать этого парня, то Дрюитт был полностью готов ко Второму пришествию[106]. Он просто один сплошной восторг. – Дрюитт или Фриман? – Последний. Мне искренне жаль его родителей. – Понято, – сказала Барбара и добавила: – Скоро увидимся. – И я надеюсь, что это действительно произойдет «скоро», сержант, – ответила на Ардери, прежде чем прекратить разговор. – Хоть где-то что-то получается? – спросил Раддок, посмотрев на Хейверс. – Да кто это знает, черт побери, – ответила Барбара. – Но нам надо поворачивать назад. Мне надо предстать у нее перед глазами через двадцать пять минут. Иначе она превратит меня в грушу для битья. Ладлоу, Шропшир До места они добрались ровно через двадцать две минуты, поскольку ПОПу удалось серьезно втопить на обратном пути. Но Касл-сквер была запружена рыночными прилавками, покупателями и туристами, так что доставить ее к гостинице Раддок мог только одним способом – проехав по тротуару до Динхэм-стрит на другой стороне площади. Ему с трудом удалось притереть машину к бордюру. Прямо перед ними, в дополнение к длинным линиям прилавков, группа людей пыталась устроить то, что можно было бы назвать «распродажей из багажника»[107] – правда, при отсутствии самого «багажника». Их барахло было разложено на одеялах. И эти одеяла закрывали проход на рынок. – Черт, – произнес ПОП и обратился к Барбаре: – Мне приходится разгонять их дважды в месяц. На рынке им делать нечего, а они все равно появляются. Нажав плечом на свою дверь, Раддок вылез из машины, и Барбара последовала его примеру. Она заметила знакомое лицо среди личностей, которые пытались загнать свое добро прямо с одеял. Это был тот старый бродяга с его собакой, которого она видела во время своей первой прогулки. – Кто этот парень? – спросила она у Раддока. – Тот, с немецкой овчаркой? ПОП проследил за ее взглядом. – А, это Гарри. – Я его видела как-то вечером… Бомжует? – Именно, – подтвердил Раддок. – Я все надеялся, что он переберется в другой город, но он, кажется, надолго бросил здесь якорь. Он к вам не приставал? – Я с ним даже не говорила. Так он что, достопримечательность этого города? – Это точно. Кивнув, Гэри отправился разбираться с незаконными торговцами. Барбара пожалела, что обратила его внимание на Гарри, потому что Раддок в первую очередь направился именно к нему и стал выгонять его с площади. Вел себя полицейский достаточно вежливо и выполнял все предписания, однако бомж не соглашался уйти до тех пор, пока Раддок не стал складывать его барахло в аккуратную стопку. Барбара быстро направилась в сторону Гриффит-Холла, мысленно готовясь к встрече с Ардери. К тому моменту, когда она подошла к входной двери, в голове у нее созрел план, как восстановить хорошие отношения с суперинтендантом. Изабелла ждала ее на задней террасе гостиницы, вымощенной плиткой, заставленной горшками с яркими цветами и выходящей на лужайку, полого спускающуюся к берегу реки. Она сидела в одном из садовых кресел и что-то быстро набирала в своем мобильном. Решив, что это может быть сообщение о ее собственном прерванном визите в Шрусбери, Барбара захотела остановить Ардери до того, как та нажмет кнопку «отправить», потому что на свете существовал только один человек, которому суперинтендант могла бы сообщать о ее проколах.